– Саша, – прошептала мне на ухо Элис. – А может, попробуем? Всего один раз.

– А потом будет ещё и ещё, – напомнил я её собственные слова. – Пока не войдёт в привычку.

– Думаю, нам понравится эта привычка.

– Мне кажется, мы поменялись ролями, – заметил я. – Давай лучше остановимся. Сейчас мы пьяные и можем совершить глупость, о которой потом пожалеем.

У Элис хватило благоразумия согласиться со мной.

Вскоре после полуночи поприветствовать нового члена нашей команды явилась в полном составе Четвёртая группа, которая только что сменилась с вахты. Вместе с ними, как я и ожидал, пришла Лина. В её взгляде, устремлённом на Элис, я прочёл нечто новенькое – восхищение на грани преклонения. Из рассказов я знал, что Лина просто боготворила лётчиков и раньше, до появления Элис, не могла отказать никому, будь то мужчина или женщина, кто носил значок с золотыми крылышками. Теперь-то она была счастлива. Теперь две её страсти слились в одну…

Мы ещё немного поболтали, затем выпили, что называется, на посошок и разошлись, оставив Элис в обществе Лины. В коридоре Топалова меня задержала:

– Я думала о твоих проблемах, Алекс. И вот что тебе скажу: есть друзья, а есть подруги. Дорожи Элис как другом, но не ищи в ней подругу. Найди себе кого-то. На свете много милых девушек, а ты очень славный парень.

Запершись у себя в каюте, я поначалу собирался лечь спать, но сна у меня не было ни в одном глазу. Я выбрал наугад один из множества фильмов в нашей бортовой видеотеке, но через полчаса мне уже стало ясно, чем всё закончится. Тогда я взял монографию «Прикладная физика вакуума» – настольную книгу каждого звёздного лётчика – и принялся читать раздел о нерегулярных возбуждениях энергетических уровней в области переменной гравитации. Ясное дело, на пьяную голову я не смог вникнуть в громоздкие формулы и уравнения, а тем более – понять их физический смысл. В конце концов я откинулся на подушку, закрыл глаза и стал думать о своей причудливой личной жизни.

В том, что она причудлива и ненормальна, не было никаких сомнений. К моим двадцати трём годам у меня было свыше двух дюжин девушек – а этим может похвастаться далеко не каждый молодой человек моего возраста. То есть, похвастаться, конечно, может любой – но в подавляющем большинстве случаев это не будет соответствовать истине. В моём случае это соответствовало, хотя я никогда ни перед кем не хвастался. Во-первых, я считал подобное хвастовство признаком плохого воспитания; а во-вторых, все упомянутые девушки, все без исключения, не были моей заслугой. Меня ими снабжала Элис – на протяжении всей нашей учёбы в колледже. Единственный мой самостоятельный роман имел место ещё в интернате, но тогда всё ограничилось невинными прогулками по вечерам и поцелуями.

А в колледже я повстречал Элис и, насколько могу судить о прошлом с расстояния в пять лет, полюбил её с первого взгляда. Наверное, она сразу почувствовала это – почувствовала то, о чём я сам не подозревал, и очень тонко, ненавязчиво, но вполне определённо дала мне понять, что в сексуальном плане парни её не интересуют. С тех пор мы стали только друзьями, и чем дальше, тем крепче становилась наша дружба, а Элис, не в силах мне дать того, чего я всегда подсознательно хотел от неё, делилась со мной своими подружками. И так – целых пять лет. Хоть смейся, хоть плачь…

Где-то в полвторого, когда я уже начал дремать, раздался звонок в дверь.

– Кто там? – машинально спросил я.

От этих слов интерком автоматически включился и уже в записи повторил мой вопрос для посетителя.

– Это я, Лина, – послышалось из динамика.

Удивлённый, я поднялся с койки и набросил рубашку.

– Что ж… Заходи, пожалуйста.

Ключевая фраза разблокировала дверной замок, и в каюту вошла Лина, одетая в розовый халатик и пушистые тапочки на босу ногу. Её белокурые волосы были всклокочены, а губы слегка припухшие – ну, конечно же, от поцелуев.

– Элис попросила меня прийти к тебе, – сказала она.

– Ага, – протянул я. – Понятно.

Лина смущённо потупилась.

– Только не подумай ничего такого. Она не принуждала меня. Я сама не против. Ты мне всегда нравился. Но раньше я думала, что Элис будет возражать.

– Всё в порядке, – сказал я, подступил к ней и легонько обнял девушку. Под халатом у неё больше ничего не было – только тело, которое ещё сохраняло теплоту прикосновений Элис… – Ты горяченькая?

– Как это?

– Ну, прямо с постели?

– Да… – Лина застенчиво улыбнулась. – Если хочешь, я приму душ.

– Ни в коем случае, – заявил я и прижался губами к мягким губам девушки. К тем самым губам, которые совсем недавно целовала Элис и которые целовали её. Это было необыкновенное, пьянящее ощущение.

Полёт продолжался, и от вахты к вахте Элис стремительно прогрессировала. Она допускала всё меньше ошибок, её действия становились всё боле точными и уверенными, а выбор тех или иных вариантов, предлагаемых компьютером, – всё ближе к оптимальному. Конечно, Элис ещё далеко было до настоящего профессионала, однако её успехи впечатляли, с чем не могли не согласиться и командор Томассон с капитаном Павловым. Наша группа по-прежнему плелась в хвосте по показателям эффективности, но уже через десять дней достигла отметки восьмидесяти семи процентов, что было совсем неплохо.

А через месяц после принятия Элис в нашу команду Томассон, в качестве подарка к этому небольшому юбилею и в знак признания её успехов, даже позволил ей на пару часов занять место штурмана. Было бы преувеличением сказать, что она справилась со своей задачей на «отлично» или хотя бы «хорошо» – но твёрдое «удовлетворительно» заслужила. После этого я уже не сомневался, что её зачисление в постоянный штат лётно-навигационной службы всего лишь вопрос времени.

Я объяснял быстрый рост Элис её природными способностями, хорошей подготовкой, полученной в колледже, а также настойчивостью и отчаянным желанием самоутвердиться, сполна воспользоваться предоставленным ей шансом. Топалова добавлял к этому ещё один фактор, который она окрестила «экстремальной стажировкой».

У нас Элис исполняла обязанности штатного пилота, работала наравне с остальными и активно, на практике, усваивала профессиональные навыки, тогда как на гражданских судах (да и на военных тоже) стажёры были как бы сбоку припёка, и им доверяли не то что второстепенные, а большей частью третьестепенные функции. Так, скажем, на кораблях класса «Марианны» они занимали посты помощников навигатора и оператора погружения, а также второго помощника штурмана. В нашей рубке управления такие пульты тоже присутствовали, но были деактивированы и предназначались лишь для нештатных ситуаций – при прохождении сложных участков пути или в боевой обстановке, когда кораблю требовалась дополнительная манёвренность. В обычных же обстоятельствах эти посты были совершенно нефункциональны, так что стажёры, занимавшие их, практически не делали ничего полезного и только время от времени довольствовались «объедками», великодушно предоставляемыми им старшими товарищами.

Нельзя, однако, сказать, что это была в корне порочная и неверная практика; просто ошибкой было ровнять всех молодых лётчиков под одну гребёнку. Да, большинство новичков не годились для исполнения обязанностей штатных пилотов на тяжёлых кораблях – помимо того, что им не хватало умения, они не выдерживали психологического пресса ответственности, это было выше их сил. Но кроме таких заурядных выпускников (и кроме подобных мне уникумов – скромно, не правда ли?), существовали ещё ребята, вроде Элис, способные выдержать интенсивную подготовку и всего за пару месяцев приобрести необходимый опыт. Их существование ни для кого не было секретом, и тем не менее гражданские компании предпочитали не рисковать, а в Военно-Космическом Флоте существовал строгий порядок продвижения по службе: если ты стажёр, то сиди в стажёрах как минимум год, прежде чем тебе предоставят возможность доказать своё право на должность штатного пилота. Астроэкспедиция, где рисковые предприятия считались нормой, в принципе могла бы позволить себе интенсивную подготовку молодых лётчиков, однако наше начальство под предлогом недостаточного финансирования предпочитало брать только опытных пилотов и навигаторов – так и дешевле, и надёжнее, благо Корпус всегда считался престижным местом службы. Исключение, сделанное для меня, по большому счёту, не нарушило принятых правил – я оказался вполне зрелым лётчиком… ладно, не буду лишний раз поминать о своей уникальности. А вот случай с Элис действительно мог стать прецедентом – и ещё неизвестно, как на это посмотрит высшее руководство Астроэкспедиции.