От боли я стиснул зубы. Надо снять наручники как можно скорей. Нерв там, что ли, защемило?..

– Край, что здесь… – потирая ушибленный затылок, начал было Заур, но тут же замолчал.

Быстрого взгляда по сторонам ему хватило, чтобы оценить обстановку и принять решение. «Микроузи» затрясся, выпуская очередь за очередью. Сначала лопнула мембрана на левом боку путника, потом пули отрикошетили от костяной пластины, успевшей прикрыть мембрану справа.

Вибрации прекратились, ментальная атака сорвалась.

Рыжий парень удивленно уставился на пистолет в руке. Его тотчас обезоружил тот самый чернявый палач, что ударил коллегу ножом. Рыжий дернулся – и тут же получил рукояткой по затылку.

Все завертелось в ритме ускоренного диджеем вальса, смиксованного с ударниками и басами и бессовестно прерываемого дабстепом.

Щелкнув клювом, путник прыгнул в зал.

Прямо на меня!

И то ли подвели его ноги неокрепшие, только что сделанные, то ли оскользнулся он на крови, но занесло монстра конкретно в сторону – метра на три вправо. Махнув недоразвитыми крыльями в попытке удержать равновесие и достать меня, он рухнул на первый ряд кресел, опрокинув пяток и сломав столько же.

– Край, Рыбачка! Уходите! – Гильзы из «микроузи» Заура, задорно звеня, сыпались на пол.

Повернувшись к палачу спиной, успевшей обрасти чешуйками костяных пластин – каждая размером с тарелку, метаморфразведчик прикрылся от пуль. Те лишь выбивали искры из твердого кератина, не в силах продырявить его и добраться до внутренних органов.

Рыбачка перевернулся на живот и встал на колени.

Патроны в «микроузи» закончились, грохот выстрелов смолк.

Поднимаясь с раздавленных кресел, заворочался путник.

– Арестованным оставаться на своих местах! – держа перед собой пистолет, выкрикнул чернявый палач, зарезавший коллегу.

Голос у него был противный, писклявый. И вопил он с едва заметным акцентом, который, вкупе со смуглой кожей и прической, выдавал в нем отпрыска иммигрантов из Латинской Америки. Рожу чернявого покрывали рытвинки оспин, он то и дело облизывал губы, отчего они влажно блестели.

Заур перезарядил «микроузи» – одной рукой не оченьто удобно менять пустой магазин на полный.

Ломая и опрокидывая кресла, путник попер на меня и Рыбачку. Недоразвитые лапыкрылья со свистом когтили воздух.

Стараясь не делать резких движений, дабы не дразнить палачей, мы попятились к выходу, закупоренному журналюгами. Эти придурки все еще отказывались покинуть поле боя. Чернявый в растерянности переводил пистолет с Рыбачки на меня, потом на путника, потом опять на меня. Его полтора метра с надбавкой за вредность и каблуками могуче возвышались на пути метаморфа. Когда же монстр приблизился к нему настолько, что вонь стала невыносимой, латинос толкнул арестованного журналистарыжика прямо в когтистые лапы.

Тварь походя отмахнулась от репортера. Точно тряпичную куклу его отшвырнуло с прохода – пролетев с десяток метров, тело врезалось в стену и упало без признаков жизни.

Палачи вмиг прекратили попытки выпроводить медийщиков. Те сами уже сообразили, что пора бы и честь знать, а потому одновременно ринулись из помещения, мешая друг другу, толкаясь и ругаясь на десятках языков. Да и мужчинам в сером уже было не до них. Палачи дружно навели стволы на чуждую нашему миру тварь. Это они хорошо сделали. А вот то, что оставили меня и байкера в шубе без своего лестного, но все же чрезмерного внимания, – это вообще отлично.

Пригнувшись, чтобы не попасть под грядущий залп, мы с разбегу врезались в толпу отступающих журналистов.

– Pare! ^[16]Задержите киллеров! – чернявый наконец определился с целью. – Блокировать salida ^[17]! Не должны уйти!

Заур взглядом попрощался со мной и сделал то, чего ему ни один палач не простит никогда, – навел оружие на коллегу.

– Мигель, убери ствол. – Затем, повернувшись к остальным законникам, он рявкнул: – Не трогать, пусть уходят! Или башку Мигелю продырявлю!

О том, что очкарик отлично стреляет, знали все тут – даже путник. Если уж Заур пообещал всадить пулю в черепушку, то именно туда и всадит, а не в горло или в грудь.

Палачи замешкались. Вроде бы следовало перехватить беглецов, но и обезвредить монстра надо. Тот, кстати, не стоял на месте, ожидая, пока сапиенсы определятся. А еще – святое дело! – не помешает наказать ренегата, поправшего неписаные законы профессии. Да и Мигелю угрожает смертельная опасность…

Доля секунды, еще одна.

Монстр все ближе.

Движения его увереннее. Трансформация близка к завершению, пластины на животе покрылись толстым слоем студнеобразной слизи. Кто знает, на что разведчикметаморф способен в своем истинном обличье, без примесей человеческих генов?..

– Мадам, разрешите! Прости, дружище! – Воспользовавшись замешательством палачей, Гордей и я проталкивались к выходу. Одного журналюгу боднуть плечом, второго ударить в лодыжку, чтобы не тормозил, третьему – вздумал возмущаться! – врезать лбом в усатое лицо. – Ради святых моторов, господа! Не толпитесь!

Мы достаточно уже вклинились в толпу, чтобы палачи не рискнули по нам стрелять изза опасения зацепить гражданских. До выхода оставалось метра два, когда сзади все же загрохотало. Не знаю, как Рыбачка, но я не рухнул на пол только потому, что со всех сторон меня держали локти, спины и животы.

К счастью, стволы законников долбили не по толпе, но в путника.

Слишком поздно.

Тело его покрылось защитными роговыми пластинами и слизью – пули отскакивали от бронеплит либо вязли. Метаморф подмял под себя одного палача, когтями рассек надвое того бедолагу, которого я брал в заложники, еще один законник упал с распоротым брюхом… Я отвернулся. Надо поскорее выбраться отсюда, избавиться от наручников – и тогда путник мне за все ответит! Максимка Краевой сделает из него здоровенную зеленую курицугриль.

– Стоять! – прорвалось сквозь грохот выстрелов. – Pare!

Вот ведь прилипчивый латинос. Никак не отвяжется.

Рыбачка и я – парочка гламурных подонков – одновременно вывалились в просторный холл.

Теперь осмотреться.

Здоровенные вазоны с пальмами – отличное прикрытие, изза них можно вести огонь. Кожаные диванчики тоже сгодятся не только для отдыха. Две мраморные лестницы вниз и две наверх. По лестницам, держась за перила, спешили перепуганные люди. В основном – стремились вниз, но были и такие, кому нравится сверху. Светло. Потому что стены из алюминиевых перегородок и толстого стекла.

Сейчас и мы по лестнице… Я повернулся к Рыбачке, чтобы скомандовать спуск, и увидел, как лицо его исказилось, мышцы на нем напряглись, вздулись – гримаса получилась еще та.

В глазах у меня потемнело.

Боль была такая, будто из меня вынули все кости и заменили их раскаленными арматурными прутами, кровь слили, а вместо нее закачали кислоту.

Пришел в себя я уже на полу. Стоя на коленях, пытался унять дрожь, охватившую тело.

– Это наручники… Током. Тебя и меня… – Рыбачку тоже колбасило повзрослому.

Хайтек, чтоб его! «Браслеты» запрограммированы останавливать задержанного разрядом, если тот непозволительно удалится от палача, их надевшего.

Крики ужаса и грохот выстрелов слились в какофонию.

Разведчикметаморф не стал наклоняться, чтобы протиснуться в дверной проем. Зал для прессконференций он покинул с гордо поднятой головой – двинул напролом, вынеся кусок стены, обрушив ее и тем самым подняв облако пыли. Ах, если бы путника вырубило куском гипсокартона, удачно свалившимся на темечко! Увы, развеяв мои надежды, зеленая туша – сплошь костяные наросты в слизи – покинула клубы взвеси. Щелкнув клювом, монстр обратил на нас взор припорошенных фасеточных глаз.

Не сговариваясь, Гордей и я вскочили. И даже успели сделать пару шагов, прежде чем новый разряд свалил нас с ног.

Вдох, выдох, опять вдох. Воздух не желал задерживаться в легких.

– Давай, Край!

– Дружище!..

Поднялись плечом к плечу, иначе не получалось. Пошатываясь, сделали шаг, еще… И опять разряд.