Он, похоже, не принял меня всерьез или не заметил, потому что Милена на «отлично» отвлекала его. Ведь ее задачей было выманить разведчика из Лона, освободив место для Патрика, а моей…

Я, как обычно, был не только мозгом, но и руками операции.

Вытянутая морда – чтото среднее между клювом птицы и челюстями человека – еще сильнее удлинилась, когда я принялся всаживать промеж крыльевкультяпок пулю за пулей.

Тварь разжала когти.

Милена, за горло приподнятая над полом, упала, откатилась в сторону. Сменив опустевший магазин, я разнес монстру его треклятую голову. Жаль, половых признаков я не заметил, а то хорошенько наподдал бы по ним.

Еще раз сменить магазин…

– Хватит, Край! Хватит! Он уже мертв! Помоги мне!

Вместе мы подтащили тело Патрика к Лону. Оно засветилось ярче, стало прозрачным. Мальчика чуть ли не вырвало у нас из рук, втянув внутрь гигантского яйца…

Что было дальше? Как работало Лоно?

Без малейшего понятия.

Быть может, адская машинка путников заново перекраивала моего сыночка или какимто образом оживляла его бездыханное тело, а то и вообще ничего не происходило, потому что Милена неверно истолковала образы, часами загруженные в ее мозг, – мозг блондинки!..

Считайте это малодушием, но я отвернулся.

Я смотрел на лицо своей бывшей, не отрывающей взгляда от Лона. Не моргая, до рези в глазах, уставился на бледное ее лицо с заметными уже морщинками у глаз, лицо, измученное многими испытаниями, закаленное в горниле бурной молодости, и даже в возрасте уже вполне солидном не знающее покоя. Губы Милены беззвучно шевелились, я же кусал свои до крови. Она то хмурилась, – сердце мое сжималось от боли – то улыбалась – тогда мне хотелось обернуться, чтобы увидеть все самому. Но в следующий миг моя бывшая зябко дергала плечами, и я обмирал, хватая воздух открытым ртом и мечтая, чтобы жизнь моя тут же закончилась.

Я готов был молиться всем богам нашего мира и прочих миров, какие только есть, просить о помощи Прародителя, путников и крысозавров, лишь бы спасти моего мальчика, лишь бы вытащить его из тьмы небытия.

На глазах Милены блеснули слезы. Она уткнулась лицом в ладони. Все тело моей бывшей содрогнулось в беззвучных рыданиях.

Вот и все. Сказочка о душеспасительном Лоне оказалась слишком жестокой.

Я до боли сжал рукоятку «стечкина». Меня всего трясло, но я все же сумел подвести ствол к виску. Палец на спуск и…

– Батя, ты чего? – послышалось сзади. – Привет, мам.

Эпилог

Когда Заур и Хельга нашли семейство Краевых, те, рыдая, обнимались.

Милена вкратце поведала о том, что произошло. Рассказ о своей смерти мальчик воспринял удивительно спокойно. Это насторожило палача.

– Край, ты обрел заново сына, но… Ты хоть понимаешь, что это уже не Патрик? Твой сын погиб, его больше нет, он у Господа на небесах! – он озвучил свои сомнения, предполагая, что грешник взорвется, схватится за оружие. Но то, как Край отреагировал на это заявление, оказалось для Заура полной неожиданностью.

Макс просто подмигнул палачу и сказал:

– Что ты вообще знаешь о моем сыне? Ты знаешь, что ему нравится хрустеть попкорном на утренних сеансах в кино? И чтобы рядом сидели папа и мама, и я пил пиво, а Милена ела сладкую вату. И чтобы…

Ничего этого палач, конечно же, не знал.

И все же он вновь попытался вразумить грешника:

– Машины исчадий ада могу производить лишь адские создания, но не людей, как ты этого не понимаешь?!

– Мы готовы рискнуть. Верно, любимая? – Край говорил вроде как в шутку, с хитрой ухмылкой.

Милена кивнула ему.

Ни он, ни она не видели, как на руке Патрика, обнимавшей отца, вдруг проступили присоски, как у осьминога.

От удивления палач крякнул. Он хотел уже осенить крестным знамением демона, скрывающегося в теле подростка, и освободить его от грядущих грехов пулей, но… А как бы сам Заур – человек, мужчина, а не палач – действовал, если б с его сестрой случилось несчастье и появился бы шанс ее воскресить?..

Решиться ему помог умоляющий взгляд Хельги, так и просивший не вмешиваться. «Блудница», – ласково подумал он о девушке.

– Главное, сынок, что ты снова с нами, а остальное – ерунда! – Радостное сюсюканье Края никак не соответствовало образу грозного бандита.

– В конце концов, у каждого есть свои недостатки. – Хельга обхватила шею Заура и прижалась к нему всем своим жарким телом и особенно – широкими женственными бедрами. – И мы будем любить наших детей со всеми их странностями, правда?

Палача кинуло в жар. Он пробормотал чтото невразумительное, но не отстранился, а наоборот – обнял девушку.

– Прощай, Край. Лучше бы тебе не попадаться мне на глаза.

– Тоже буду рад повидаться вновь. Чем займешься, дружище? Будешь пьяных задерживать, по карманам у них шарить?

– Обязательно. – Заур нервно провел ладонью уцелевшей руки по черепу. Он впервые обнимался с девушкой. – Но сначала разберусь с Ронином. Не могу же я вернуться домой с пустыми руками? Начальство любит результаты, ему только подавай узаконенных грешников. А потом надо бы отследить, куда отправляли «манну». Кажется, с путниками еще не покончено. Мне недавно попался в Киеве пацанбеспризорник, так вот он, должно быть, чудовище покруче тех, что мы здесь…

– Не утруждай себя, дружище. Я просто из вежливости спросил.

Прощальных объятий и скупых мужских слез от Края ждать не стоило. И слава богу.

– Но ведь они среди нас! – трепыхнулся напоследок Заур. – Наверняка и в правительстве!

– И что с того? – Грешника это нисколько не заботило. – Мало ли какие упыри нами правили долгие годы? Замени одного врага рода людского на другого – ничего не изменится. Главное, что оборудование путников уничтожено. А так – пусть живут, я не против. У нас тут, в Вавилоне, кто только не селится. Чем эти, из параллельного мира, хуже?

Хельга дернула Заура за руку, намекая, что пора уходить.

«Блудница», – вновь ласково подумал он.

* * *

Милена, Патрик и я торопились оказаться как можно дальше от Парадиза. Прямотаки счастливая семья на пробежке трусцой, только затычек плееров в ушах не хватает.

– Батя, не отставай!

– Максим, поднажми!

Легко сказать! Ведь это у меня, а не у родственников дорогих разболелось ушибленное колено.

За нашими спинами бывший стадион, бывший рынок и оплот вторженцев доживал свои последние секунды. С протяжным визгом лопались трубы – «лапы паука». Гулко ухнув, осыпался на трибуны купол. Мы спешили удалиться от опасной зоны, ведь неизвестно, как далеко и глубоко под городом прорыли свои норыходы бионоиды. Точно одно: фундамент под стадионом они основательно подпортили, а «таблетка» уничтожила не только все живое оборудование путников, но и разрушила слизь, укреплявшую норы, изза чего земляные своды и стены не выдержали, разрушились…

– Стойте! Мне ж не четырнадцать лет, как некоторым. – Я позволил себе притормозить лишь у проделанного в «колючке» прохода. Отсюда начался скорбный путь мотобанды «Ангелы Зоны» к Парадизу. – Отдышаться дайте!

– В гробу отдохнешь, Край, – отрезала Милена.

А ведь толькотолько ласково звала меня по имени. Непостоянство – отличительная черта всех красавиц.

– Да ладно, – смилостивился надо мной Патрик, – порядок, тут нас не зацепит.

– Вот спасибо, дружище, уважил! – я хлопнул его по плечу.

Быстрым шагом мы миновали коридор в «колючке». Пустые окна соседских домов смотрели на нас с осторожным восхищением.

– Сын, скажи, а как так получилось… Ну, наркота – и ты?

– Отстань от ребенка, Край! – Милена, как всегда, встала на защиту нашего малыша, будто я хочу ему только зла.

– Батя, да хрен его знает? – Патрик на ходу пожал широкими плечами и скорчил виноватое личико. Знает ведь, что я не люблю, когда он выражается, но ему кажется, что это круто, что так он выглядит старше. Поморщившись, я решил не окорачивать его. Момент такой… суровый. Самому хотелось выругаться. – Я в клубе за парня одного заступился, а потом охрана. Я ходу – и парень вместе со мной. Потом мы решили в «Маке» по коле выпить, а потом хлоп – и я на трибуне, газон внизу, крендель этот в балахоне…