Недовольно вращая бурами, они тотчас выбрались изпод завала – и Патрик тут же навечно остановил их одним выстрелом на двоих. После чего уронил на трупы киборгов свою ЭМпушку.

– Всё, батя, зарядов больше нет.

Но внизу вовсю бесновались ещё минимум двое кротовкиборгов – ровно столько одновременно попадало в поле моего зрения. Они раскатывали по вестибюлю, врезались во всё, что можно и во что нельзя, сшибали бетонные столбы, на которых покоились перекрытия потолка и не собирались останавливаться на достигнутом. Остановить же их штурмовой винтовкой и даже автоматом с подствольником не представлялось мне возможным, но я всё же вручил Патрику винтовку – негоже мужчине без оружия по исходнику разгуливать.

Но главное – следы пропали. Судя по девственному слою пыли, по второму этажу давно никто не прохаживался.

– Твою мать! – выругался я.

Ситуация – лучше не придумаешь. Внизу парочка стальных монстров делает всё, чтобы завалить и так на ладан дышащее здание, в котором пребываем я и Патрик. Из здания мы выбраться не можем, потому как монстры нас тут же настигнут. И – оп! – бонус: неведомый враг вновь умудрился нас провести.

На миг наступила тишина – уж не знаю, почему кроты замерли – и я отчётливо услышал смех, от которого внутри у меня всё покрылось коркой льда.

– Батя, я тоже это… не галлюцинация… – прошептал Патрик.

Внизу опять зашумели киборги.

« Оноэтажом выше», – показал я жестами сыну. Он кивнул, дав понять, что согласен с моим выводом. Готовые стрелять в любой момент, мы осторожно поднялись по лестнице ещё на один пролёт.

Тут царил полумрак. Этаж был разбит на большие помещения с центральным коридором, исчезающим в темноте. С автоматом у плеча я заглянул в одно – типичный земной офис: ряды столов за перегородками, оргтехника на столах, на потолке здоровенные лопасти вентиляторов… И всё покрыто толстым слоем пыли. Нетронутым слоем пыли – тут не ступала нога человека. Нечеловека – тоже.

– Батя, он туда забежал! – услышал я крик Патрика и выскочил в коридор.

Сын впереди, я прикрываю тылы – таким строем мы ворвались в куда более скромное помещение, чем то, что я посетил. Именно сюда забралось то существо, что увидел Патрик.

Мы встали в центре, спина к спине, поводя стволами по сторонам.

Выход отсюда был только один. Он же вход. Ни окон, ни вентиляционных отверстий, ни дыр в полу или же в потолке. Тут не было дивана, под которым можно улечься. Шкафа, чтобы спрятаться, подобно классическому любовнику, тоже не наблюдалось. Всей мебели тут был лишь рисунок на стене – ангел. Большой. С роскошными крыльями. Лицо – отдельными штрихами, без деталей. Лицо ведь у ангелов не главное.

Спартанская обстановка компенсировалась разве что трупом на полу. Мумифицированным, очень похожим на человеческий. Такое добро тут на каждом углу валяется, только успевай под ноги смотреть, чтобы не наступить.

– Чертовшина какаято… Он же сюда вбежал… – пробормотал Патрик и зачемто навёл оружие на мумию.

Я присмотрелся к телу на полу. Точно труп. У живых путников, как и у людей, на костях есть плоть, а не высушенное бог знает что. Покойный был в серой – в тон пыли – бесформенной одежде без швов, но с ремнями, затягивающими рукава и низ брюк. Наколенники и налокотники то ли из пластика, то ли из прессованной кожи. Из рукава торчала сухая лапкакисть. Четыре пальца. Не пять, не шесть, а четыре. Прям беда с этими пальцами… Голову прикрывал капюшон, на глазах – выпуклые круглые очки, линзы, как и лицо обильно припорошено пылью. Чужие следы – маленькие, почти детские – обрывались у входа. Дальше – только наши.

Опять двадцать пять.

Мы что, имеем дело с призраком?

Захотел – явил себя (я ничуть не сомневался в том, что Патрик его видел), а пропало желание – растворился в местном отравленном воздухе, аки тать в ночи. Был бы я верующим, как палач Заур, перекрестился бы и выпил литрик святой воды – для профилактики нападения нечистой силы. Я напряг мозг, даже лоб наморщил, вспоминая текст «Отче наш». Увы, дальше первых двух слов дело не пошло.

– Ладно, сынок, – я хлопнул Патрика по плечу. – Не трать напрасно боеприпасы, долбя по дохлятине. Пойдём отсюда.

Сын неуверенно кивнул, – наверное, очень ему хотелось размочалить трупака в лохмотья – и мы вышли из помещения.

Вот тутто я и почувствовал: чтото изменилось. Чтото стало неуловимо иным. То ли узор трещин на стенах, то ли свет както иначе падает…

Патрик тоже напрягся.

Он, как и я, почувствовал опасность.

* * *

Всё изза Края.

Милена сердцем чуяла: Патрик отправился на поиски отца.

И у него неприятности.

Макс, Максимка, Максик… Он так долго измывался над Миленой. Ещё в школе он дёргал её за косички, а потом, когда они стали старше, избивал её ухажёров, милых молодых людей, интеллигентных, не то что он сам… Она долго терпела выходки Макса, его ночной клуб, полный отвязанных девиц, – изза сына, за которого она без малейших колебаний перегрызла бы глотку любому. Но как же с Краем было тяжело! У него несносный характер…

Ей пришлось выгнать его из семьи. Жалела ли она об этом решении?

Никогда!

Ну, почти никогда. То есть изредка не жалела…

За окнами джипа мелькали каштаны, люди и автомобили. Милена изредка поглядывала на экран телевизора, установленного в «хаммере», больше слушала.

Ещё недавно Милена не стала бы тратить время на эту хрень. Что, токшоу мало? Или реалити отменили все сразу? Да и ситкомы не перестали снимать. Но Макс велел следить именно за новостями и аналитическими передачами. Он сказал, что этой важно, что Милена должна владеть ситуацией, и вообще вскоре она услышитувидит нечто из ряда вон. Он ещё подмигнул при этом, намекая, что важное будет касаться его непосредственно.

В лучшем случае Макс неудачно пошутил.

В худшем – обманул, посмеялся над ней, простодушной.

Ибо ничего такого про Максима Краевого, её бывшего супруга, ни по одному каналу так и не рассказали. Вообще ни слова про Края. Зато в новостных блоках и передачках, рекомендованных Максом, без устали твердили об ОМП ^[49]. Так что теперь Милена знала, что ядерное оружие – это то, чем пугают. Или – гарантированно уничтожают противника. Полторы тысячи боезарядов в России и более шести тысяч в США, не считая всякую мелочёвку, распиханную в странах вроде Индии, Франции или Пакистана. И это боезаряды, доставляемые к цели с помощью МБР ^[50]наземного базирования, тяжелых бомбардировщиков и атомных подлодок. Более чем хватит запугать до смерти всё живое на планете.

Как раз сейчас миленькая ведущая, ранее засветившаяся в очень откровенном реалити, рассказывала, что ядерное оружие можно использовать для обеспечения интересов странкредиторов в условиях глобального экономического кризиса и при возникновении особых ситуаций. То есть при государственных переворотах, когда к власти приходят правительства, не пищащие от восторга при виде звёзднополосатого флага на рубке вынырнувшего неподалёку ПЛАРБ ^[51]типа «Огайо». Милена так оторопела, когда соплюшка это выдала, что на перекрёстке едва не въехала в «лексус» с депутатскими номерами.

Признаться, в какойто момент Милене даже стало интересно смотреть эти передачки. Она почувствовала взаимосвязь событий. Случившееся 11го сентября 2001го года – Милена уверена: без путников тут не обошлось – дало Пентагону повод нанести точечные ядерные удары по районам базирования террористов в Афганистане. Об этом рассказала далее соплюшка. Милена кивнула: «Да, девочка, это повод. Это тот кусочек, который обязан был встать в общую картинку глобального пазла».

К счастью, удары так и не нанесли.

И вот спустя много лет подобные угрозы прозвучали из уст президента Украины – страны, давно безъядерной.

Президент страны… Когда Милена, Патрик и Макс ехали на Танке прочь от Парадиза, Макс включил телевизор. Как раз показывали выступление гаранта. Края чтото возмутило в речи главы государства. Прослушав её, он высадил Милену и сына у дома и кудато умчался. То есть сначала ЦУ насчёт новостей дал, а потом уж вдавил педаль газа.