– От этих сорванцов я ожидал чего угодно, – заявил он с печалью в голосе. – Но от вас! Вы производите совсем другое впечатление, девушка!

Матросы, проходившие мимо и заинтересовавшиеся происходящим, весело загоготали. Видимо, капитан редко покидал рубку, с тем чтобы высказать лично свои претензии некоторым пассажирам.

– А я тоже сорванец! – с распирающей нутро гордостью сообщила главному человеку на теплоходе моя подруга.

Он покачал головой и скрылся.

– Кать, что случилось?

Она плюхнулась рядом и продолжила рассказывать:

– Мы потребовали показать нам, как управляется теплоход! – Видя мое удивление, поправилась: – Ну то есть… попросили!

– Ну да, ты, как никто, умеешь просить, – кивнула я с издевкой. Максим хихикнул. Оказывается, даже посторонние замечают выдающийся темперамент Любимовой. Хотя чему изумляться, она его особо и не скрывает.

– А штурман заявил, – как ни в чем не бывало снова заговорила она, – что посторонним здесь не положено находиться! Когда мы не ушли, он попытался нас выставить! И стал браниться, как какой-то… сапожник!

– Ну, значит, действительно не положено, – встала я на сторону неизвестного штурмана.

– Ага! А такие бабки грести с путешественников положено? А как же «клиент всегда прав» и прочая лабуда?

– Именно что лабуда, – кивнул сам себе Максим, ухмыляясь. – Сервис в России всегда будет на нуле, как бы ни старались на Европу равняться.

Любимова повернулась теперь к нему и с полыхающим лицом ответила:

– Тогда нечего цены устанавливать на уровне западных!

Тут подал голос Руслан, вставший на сторону Кати:

– Нечаев, тебя с нами не было, так что не стоит тут выкаблучиваться. И, кстати, это очень странно, потому что на земле ты прямо-таки грезил проникновением в капитанскую рубку.

Максим не растерялся:

– Да, я хотел взглянуть на процессы управления судном, но потом решил остаться с такой замечательной девушкой наедине. Ведь такой шанс выпадает крайне редко, она постоянно тусуется со своей подругой, – произнося это слово, парень глядел на Любимову и со всей возможной елейностью ей улыбался.

Она ответила такой же противной улыбочкой и заявила:

– Намек понят. Сегодня же отпускаю Юльку с тобой на свидание.

Я ахнула и поспешила сменить тему (точнее, вернуть прежнюю):

– Руслан, а что там такое произошло? – Боясь, что меня не поймут, быстро добавила: – Ну ты говоришь, мол, тебя там не было…

– А, ну, Катя не усугубляет, с нами действительно чересчур грубо обращались. Будто мы секретные документы пытались воровать, а не на штурвал посмотреть. Даже подозрительно.

– Юленька, – встрял Макс, лаская меня взглядом, – пользуясь моментом щедрости твоей подруги, хочу пригласить тебя на экскурсию в Калязин.

Я, конечно, испугалась.

– Мы? Вдвоем? То есть как? Без Катьки? Совсем? Но… – видя, с каким лицом Любимова закатывает к потолку бара глаза, я исправилась: – Но это здорово! Хорошо! Класс! Я от нее, сказать по правде, уже устала.

Выражение лица подруги с «Ну и блаженная!» переменилось на «Ах, та-ак?!», и я осознала, что с последней фразой погорячилась. Но теперь поздно переигрывать. Вот уже и Макс так обрадовался, что его стандартная улыбка преобразовалась в нестандартно широкую. Ничего, Любимова быстро отходит, она меня простит уже через минуту.

– Отлично, – подытожил Максим. – Встречаемся в фойе, когда причалит теплоход.

Руслан как-то загадочно фыркнул, но ничего не сказал. Все четверо поднялись и направились к выходу. Мы с Катькой решили посидеть немного. Вернее, она решила. Потому что, когда я тоже поднялась, взяла за руку и усадила обратно.

– Что?

– Есть новости, – зашептала подруга, и я пересела к ней поближе, чтобы лучше слышать. – Те двое, которых я подслушала этой ночью… Это Костя и Никита.

– Да? Уверена?

– Точно. Один голос нудный, второй женственный. Это они, бесспорно.

– Как голос может быть нудным? – пустилась я в филологические изыскания. – Нудным может быть человек. Или речь.

Катька отмахнулась.

– Какая разница? Ты поняла меня. К тому же, мне кажется, неспроста они все время стремятся нас разделить. Так что на экскурсии – предельное внимание. И будь осторожна!

– Ничего себе, – скуксилась я. – Тебе обязательно меня пугать? Мало всего того, что мы пережили за последние три года? – Первое наше расследование случилось именно тогда, и после этого нас как прорвало… Или не нас? Или рок? Короче, кого-то прорвало, и всяческие убийства так и стали попадаться нам на пути. И рисковать жизнью тоже приходилось к ухудшению деятельности сердечной мышцы моих родителей довольно часто.

– Я просто предупреждаю, – пожала Екатерина плечами. – И ведь, согласись, так интереснее!

– Ну да, – уныло кивнула я, и мы вернулись в каюту.

В вестибюле было многолюдно. Казалось, все семьдесят человек жаждали побыстрее оказаться на твердой поверхности земли. Четверо наших кавалеров первыми углядели нас в толпе и подошли вплотную.

– Ну так что? – спросил Юлькин хахаль. – Планы не меняются? Я ее забираю? – И уставился с восхищенным обожанием на мою любимую подружку. Сама Образцова по моему настоянию переоделась в юбку, к которым была не приучена, и, вместо того чтобы строить парню глазки, постоянно тянула подол вниз. Блин, можно подумать, что юбка от этого вытянется! Глупая девица, такие ножки надо показывать!

– Что ты фыркаешь опять? – накинулась на меня Юлька.

– Я? Что ты! Тебе показалось, – сейчас, при всех, не стоит обсуждать ее скованность. Вечером в каюте проведу ликбез. Научу правильно подавать себя.

Впервые показался директор круиза. Он был примерно одного возраста с капитаном, но вид имел не такой приятный. Вадим Михайлович как-то располагал к себе, может, оттого что имел усы, которые лично у меня ассоциируются с добротой, а Ефим Алексеевич обладал маленькими глазками и острым взглядом. Когда мы сошли с теплохода, он представил нам местного гида, который будет вести часовую экскурсию в Калязине.

– Простите, а где Александра Неваляшина? – спросила его Вероника. Сестры глянули на нее с толикой сердитости, но ничего не сказали.

– Госпожа Неваляшина плохо себя чувствует. Она просила ее сегодня не беспокоить.

Ника заметно расстроилась, я уж думала, что она вернется на лайнер к своему кумиру, но она все же осталась с семьей на берегу. А вот директор, сообщив, что через полтора часа все должны быть на месте, поспешил обратно.

Гид представился и повел нас быстрыми шагами на осмотр достопримечательностей.

– Церковь Вознесения Господня была построена в 1783 году, – начал гид, когда мы пришли на место. – Позднее были построены два придела…

– Простите, – подала голос одна из сестер Вероники (я их пока не научилась различать), – а на затопленную колокольню нас когда поведут?

– Прощаю, – не совсем вежливо ответил высокий мужчина: – на колокольню мы не пойдем, у нас очень мало времени, еще столько всего надо…

– Но как же? – опять перебила женщина в темном свободном одеянии. – Это главная достопримечательность Калязина! Мы ради нее приехали!

– Понимаете… – мужчина откашлялся. – Тут такое дело… На колокольне пару недель назад трупы туристов нашли. – Все ахнули. – Пока на осмотр мы никого туда не водим.

– А можно самим сходить?

Гид, как ни странно, дал согласие и рассказал, как отсюда быстрее добраться. Предупредил, чтобы были осторожны. Неожиданно женщина обернулась ко мне:

– Вы Катерина, да?

– Да, – не понимая, чего от меня хотят, ответила я.

– Я Богдана, сестра Вероники. Ника, встань ровно! – неожиданно скомандовала она девушке, стоящей за мной. Посмотрев через плечо, я увидела, как та послушно расправила спину. – Я хотела спросить, вы пойдете с нами?

– Зачем? – удивилась я. – Не знаю, я еще как-то не ду…

Она снова перебила, видать, сильно любила это дело:

– О, вам понравится! Идемте с нами, я много читала про это, по дороге расскажу. Просто у Ники совсем нет подруг, а к вам она вроде тянется…