Этот вывод подтверждает ряд экспериментов.

Местом проведения экспериментов стали два моста через реку, причем один висячий, а другой стационарный, по которому ходили машины. На одном и на другом мосту девушка останавливала проходящих мужчин, представлялась студенткой-психологом и просила ответить на несколько вопросов. Цель ее была на несколько минут задержать человека. Никто ей не отказывал. Причем на стационарном мосту вообще не было причины для отказа, а на висячем, хотя и было страшновато, но ни один из мужчин не отказался отвечать на вопросы, не хотел признаться в том, что ему страшно. Девушка благодарила ответивших и говорила, что с удовольствием расскажет впоследствии об исходе эксперимента и на прощание оставляла свой телефон.

В эксперименте участвовала одна и та же девушка, которая в обоих случаях вела себя одинаково. Разница была только в том, что на разных мостах она называлась разными именами.

Через несколько дней мужчины начинали звонить. Попадали они, естественно, в лабораторию, трубку поднимал лаборант, отвечал, что девушка неожиданно надолго уехала, и фиксировал, каким именем интересовались абоненты. Оказалось, что те, кого девушка останавливала на висячем, опасном мосту, звонили вдвое чаще, чем те, кого она встретила на мосту обыкновенном.

В чем дело? Может быть, девушка просто больше нравится той категории людей, которые ходят по висячему мосту? Эксперимент повторили. Теперь часть опрошенных останавливали по-прежнему на середине висячего моста, а часть — после того, как они сошли с моста. Оказалось, на тех, кто разговаривал с девушкой на мосту, она произвела большее впечатление. Таким образом, подтвердилось то, что сознание опасности невольно подсказывало нам объяснение, оправдывающее наше волнение. Мы скорее склонны считать, что влюбились, чем признаться в своем страхе.

Когда в аналогичном эксперименте мужчин останавливал мужчина, подобных результатов получено не было.

Надо сказать, что в жизни становятся нам близкими нередко люди, с которыми мы встретились в минуту опасности, вместе подвергались риску, пережили трудности. Мы стремимся сохранить, поддержать с ними отношения и много времени спустя. На первый взгляд должно было бы происходить обратное — нам ведь не свойственно долго помнить о неприятном, страшном. Но вспомним, как сильна бывает дружба молодых людей, вместе служивших в армии, вместе попавших в какую-нибудь сложную ситуацию. Нам необходимо найти тех, с кем вместе мы в какой-то степени смогли преодолеть себя, преодолеть свой страх, свое несовершенство.

А теперь давайте поговорим о том, что на первый взгляд выходит за рамки предыдущей главы. И тем не менее, не затронув тему культуры речи, нельзя достаточно полно осмыслить проблему эмоционального общения. Коснемся этой, важной и сложной области на этих страницах пока в общих чертах. И не забудем — культура речи, культура общения и поведение очень тесно связаны.

Если мы посмотрим в словари европейских языков, обнаружим, что слово «страсть» часто может быть переведено в двух значениях — это и любовь и страх. Совпадение, казалось бы, неожиданное. Но совпадение ли? Не лежит в основе его некая закономерность? Ведь мы знаем, как много значит в нашей эмоциональной жизни слово. Вовремя сказанное в той или иной ситуации, оно может помочь найти силы и выход из сложного положения, а может тяжело ранить. Нередко в наших отношениях с близкими слово воспринимается наравне с поступком. Это очень важно помнить, особенно в отношениях с близкими — нередко именно в этом случае мы расслабляемся, перестаем строго контролировать себя, позволяем подчас такие высказывания, которые никогда не позволили бы по отношению к человеку малознакомому. Нам кажется, родные люди нас знают, мы знаем их, и как бы нечего стесняться. Это не так. Нередки случаи, когда именно такая расслабленность, бесконтрольность в выражении своих эмоций приводят к серьезным конфликтам и даже распаду отношений.

Страшны слова, сказанные в пылу ссоры, когда давно забыт предмет разговора и обе стороны перешли на личности. Страшны слова, которыми один хочет больнее задеть другого.

Слово произнесенное обладает огромной силой. Но не меньшей силой обладает слово, не высказанное вслух, каким мы определяем то или иное явление окружающего мира или мира своего внутреннего.

В психологической литературе есть любопытные сообщения о том, как учеными было обнаружено племя, уникальное в том смысле, что в языке этого племени, единственного на планете, нет слова «любовь». И что же — установили, что говорящие на этом языке ничего подобного и не испытывают, они никого в принципе не любят!

Однако было бы неверно полагать, что развитый язык гарантирует богатство переживаний.

Важно еще, чтобы мы захотели их пережить, чтобы хотели переживаемое нами интерпретировать именно таким образом. Ведь обладать богатым словарем недостаточно — надо уметь им пользоваться. Как известно, словарь Пушкина насчитывает несколько тысяч слов, в то же время Людоедке Эллочке хватило тридцати слов из необъятного богатства родного языка. Каждый из нас также может быть в какой-то момент и поэтом, и персонажем Ильфа и Петрова. И дело здесь не только в уровне, скажем, образования и общей культуры. Кто-то может полагать, что не относится к категории людей, которые внушают и испытывают сами любовь. Скажем, нельзя полюбить, думает он, такого некрасивого (если он считает себя очень некрасивым), такого больного, такого глупого. В таком случае он действительно может не испытывать ничего похожего на любовь.

Можно ли воспитать, развить в себе способность любить? Развить в себе готовность к счастью? А разве не этому учит нас опыт отечественной и мировой культуры, в первую очередь литературы. Именно литература создает образ, метафору нашего чувства, воссоздает мир человеческой души, обогащает наше эмоциональное представление о жизни.

Читая произведения талантливого писателя, мы получаем возможность новой интерпретации, нового объяснения, уточнения своих чувств, возможность лучше разобраться в своих собственных переживаниях. Не оттого ли так велик у всех нас интерес к литературе? Не поражаемся ли мы тому, как точно «понял» нас писатель?

Искусство как бы предоставляет нам богатейший строительный материал, учит «азбуке чувств», пользуясь которой, мы вольны возводить свое собственное неповторимое здание. Каково же оно — это здание? Что знает современная психология о счастливой, долгой, животворной любви? Проводились ли исследования, посвященные этому вопросу?

Да, проводились. И согласно этим исследованиям, людей, живущих во взаимной любви долгие годы, не так уж мало. И что в их домах любовь не только не угасла после свадьбы, но разгоралась сильнее и сильнее. Исследования показали, что в стабильной семье люди любят друг друга больше, чем в нестабильной. В счастливых семьях — каков бы ни был стаж совместной жизни — люди чаще и больше говорят о своей любви. Неправда, что супругам не надо говорить о любви, что мужчина не нуждается в ласковых словах — они нужны ему как воздух.

Те же исследования показали, что практически все счастливые пары при всей своей несхожести выполняли несколько общих условий — все создавали почву для продолжения, углубления своих чувств. В чем же это заключалось?

Во-первых, у таких супругов было какое-то общее дело. Раньше почти в ста процентах случаев общим делом являлся быт. Быт и сегодня может объединить нас — наверное, даже самая занятая жена помнит, с каким светлым чувством несла домой картошку для любимого человека.

Безусловно, общим делом является воспитание детей, неверно, если все заботы лежат на чьих-то одних плечах.

Но еще одним очень важным совместным делом может и должно стать развитие личности каждого в семье. В счастливых семьях все, что происходит с каждым членом семьи, воспринимается как серьезное общее дело. Это и создает тот неповторимый климат, который приносит радость.