Оставшись без двух пальцев, но живой, Пинчук потом шутил, когда ему зашивали руку: «Ампутация клинком. В полевых условиях. Без наркоза. Да я прирожденный хирург. Медицина — мое второе призвание…»
Пинчук был в первой засадной двойке, он первым встретил ударившихся в бега вампиров. Лично уложил одного из троицы, прорвавшегося из окруженного амбара. Его напарнику принять участие в задержании не удалось. Такая прыткость объяснялась просто: перед тем как выйти на позицию, Александр разжевал двойную дозу «выворотня». Передозировки он не боялся. На замечание старшего сводной боевой группы: «Санек, не поплохеет?» — лишь отшутился: «Ничего страшного. Когда откат накроет на пару-тройку часов, больше промаюсь…»
Находясь в подземной тюрьме, в отличие от упырей-арестантов, Александр требовал от братьев не гемоглобинового свежачка, а «выворотня». Зрачки у него стали нормальными, как у обычного человека, уже на следующий день. Углубленные медосмотры ничего не выявили. Вердикт врачей был краток: «Здоров. Никаких отклонений от нормы не обнаружено». Ученые разводили руками и напоминали, что они предупреждали. Инквизитор, подсевший на боевой стимулятор, все меньше и меньше напоминал человека. Замкнулся в себе. На охранников не бросался, но периодически начинал выть. Тоскливый вой на одной ноте пугал и людей, и сокамерников-кровососов. Они и так чувствовали себя неуютно в одной компании с инквизитором.
Не каждый человек может знать, какой страшный ад скрыт в его душе. «Выворотень» прорвал этот гнойник. Мутная волна накрыла Александра с головой и не хотела отпускать. Лишала его жизнестойкости. Он вынырнул из серой мути. Судорожно вздохнул. Оглянулся и увидел мир по-другому. С другой стороны. Тело было здорово, а вот душа… От «выворотня» душа засыпала. Чем чаще принимаешь боевой препарат, тем глубже сон, тем тяжелее проснуться. «Выворотень» потихоньку лишал инквизитора внутреннего стержня, заменяя его химической составляющей. Лишал жизнестойкости. Вместо нее бурлящая серая муть.
«Выворотень» стал футляром для человеческой души. Подавил разум и волю инквизитора. Пинчук, утративший волю, отошедший от нравственных заповедей, уже не мог совладать со своими эмоциями и агрессией.
«Выворотень» можно было сравнить с булыжником, который со всей дури швырнули в лужу. Вся грязь и душевный мусор поднимаются со дна. Из потаенных закоулков сознания выползут те чувства, с которыми настоящий человек сознательно борется всю жизнь. До самой гробовой доски идет невидимый поединок. Но, видимо, Пинчук в моменты просветления не испугался этой грязи.
Создав одну проблему, Александр невольно решил другую. Он избавил руководство Корпуса от тягостных размышлений, что дальше делать с упырями, не по своей воле заселившими подземную тюрьму штаб-квартиры инквизиторов. Так и так вопрос надо было решать.
При его непосредственном участии в подземелье развернулось кровавое побоище. Пинчук умудрился открыть решетчатую дверь своей камеры. На этом он не остановился и выпустил упырей из одиночек.
Выпущенные из камер упыри озверели, почувствовав возможность вырваться на волю. Ревущая, клыкастая толпа рванула по коридору к выходу из подземной тюрьмы. На волю!
Впереди всех шел на пулемет Пинчук.
Ни у Александра, ни у вампиров не было ни единого шанса вырваться из подземной тюрьмы. Восставший инквизитор пошел в самоубийственный прорыв, прекрасно зная об этом. Что его толкнуло на этот шаг? Об этом уже не узнать. Не спросить. Может, он в редкие моменты просветления чувствовал, что все больше погружается в темноту? Пинчук не захотел стать одним из тех, с кем всегда сражался. Инквизитор предпочел смерть от рук братьев по Корпусу, спровоцировав их на этот шаг. Облегчил им решение его участи, избавив других инквизиторов от мучительного выбора: что делать с ним дальше.
Инквизиторы за пулеметом недоумевали. У него что, окончательно разум помутился от «выворотня»?
Стальная метла прошлась по каменному коридору. Промахнуться невозможно. Били в упор длинными очередями. Пулеметный расчет инквизиторов патронов не жалел.
Когда пулеметчики «разобрались» с вампирами, то для верности еще всадили в неподвижные тела по несколько коротких очередей в три-четыре патрона. Нелишняя предосторожность, зная поразительную живучесть кровососов.
Ближе всех к пулеметному гнезду навзничь лежал поднявший восстание Пинчук, раскинув руки в стороны. Из-под мятежного инквизитора расползалось темное пятно. В тусклом свете дежурного освещения цвета не было видно, но и так было понятно, что это кровь. Еще одна гарантия, что все упыри мертвы. Никто из них не смог бы притворяться мертвым, когда рядом человеческая кровушка растекается по каменному полу.
Пулеметчик взял Пинчука на прицел. Второй номер расчета перевернул тело инквизитора на спину. Если еще живой, надо перевязать. Даже изменившись внутренне, он оставался их братом по Корпусу. Александр еще дышал. На губах лопались кровавые пузыри. Он через силу успел прошептать: «Я готов отправиться в путь. Пришло время мне уйти. Я сражался в бою. Я закончил свое дело. Я сохранил веру…» Инквизитор судорожно дернулся и затих, так и не договорив четвертый стих Евангелия от Тимофея…
Эксперимент над человеческим организмом вышел из-под контроля. Химики Корпуса не выиграли соревнования с небезграничными ресурсами человеческого организма. После случая с Пинчуком производство «выворотня» прекратили. Применение боевого препарата запретили. Оставшийся у инквизиторов боевой стимулятор приказали сдать для последующего уничтожения. Кто-то сдал, а кто-то оставил на всякий случай. Предусмотрительность у инквизиторов всегда была в почете. Неизвестно, что готовит Корпусу будущее. А риск он всегда есть. От него никуда не деться…
* * *
Инквизитором дано стать далеко не каждому. Многие кандидаты хотели бы стать полноправными членами Корпуса, но не у всех неофитов получалось дойти до выпуска. Даже у тех, кому выпала честь поступить на первый курс. Желающих много, а избранных мало. В Корпусе никогда не гнались за количеством. Как на человеке, потенциальном кандидате, останавливали выбор, до конца неясно. Может, особые способности? А может, крепкий внутренний стержень? Поди угадай. «Кухня» в Корпусе скрыта от посторонних глаз. Уровень посвящения во внутреннюю жизнь Корпуса зависит от ранга инквизитора, хотя все они равны. Ни у кого нет льгот, есть лишь степень ответственности. А начальник у них один, и его небесная канцелярия находится не на земле.
Зачисление кандидатов в Корпус производилось исключительно добровольно и на основании испытаний с последующими переводными экзаменами с курса на курс. В конце учебы, перед выпуском — принятие присяги и начало службы. Не справившиеся с испытаниями исключались из кандидатов в инквизиторы. Повторное поступление не допускалось ни под каким предлогом.
За ошибки никого не отчисляли. Все равно самый главный экзамен будет принимать дальнейшая служба. Тут не спишешь и шпаргалкой не воспользуешься. Плюс ко всему строгий отбор кандидатов на зачисление в спецучилище. Справедливо считали: если во время отбора кандидата допущена ошибка, то дальнейшее обучение бессмысленно.
Ежедневные изматывающие физические упражнения, занятия по огневой подготовке, тренировки с разными видами колюще-режущего оружия не только укрепляли тело и глазомер, но и закаляли дух, воспитывали волю в достижении цели. Среди неофитов хватало бывших военных, имевших боевой опыт не только Первой мировой и русско-японской войн. Обращаться с оружием им было не впервой. Инквизитор — мастер на все руки, в том числе и оружейник. В Корпусе всегда шли в ногу со временем, не собираясь открещиваться от научно-технического прогресса. В бассейне оборудовали восьмиметровую шахту для обучения водолазному делу. Начало двадцатого века открыло новые горизонты для всего человечества, в том числе и для членов братства.
Хочешь стать инквизитором — придется постараться.
Неофиты изучали два языка. Им в обязательном порядке преподавали английский. Второй язык можно было выбрать по своему усмотрению. Хочешь — зубри испанский, хочешь — хинди. Если в Петрограде не найти педагога-лингвиста, знающего экзотическое наречие, его выпишут с другого конца света. Цена вопроса инквизиторов не волновала. На подготовке кандидатов они не экономили.
