Некоторое время маркиз пребывал в растерянности, не находя нужных слов утешения. Наконец он порывисто подошел к ней и, сев рядом, взял ее покорные руки в свои.

– Хэтти, любимая. Я всегда буду с тобой. Мы еще поговорим обо всем этом. То, что мы услышали, просто невероятно. Я подозреваю, что мой дядя так же глубоко увяз в этом грязном деле, как сэр Арчибальд. Твой отец считал, что спасает честь семьи! У меня в голове не укладывается! Но, Хэтти, он убежден, что поступал правильно. Для него был открыт только этот путь.

Она посмотрела ему прямо в глаза:

– Мне кажется, тебе лучше уйти, Джейсон. Это нехорошая семья. Убийство сына собственным отцом – это страшная трагедия для дома. Я не хочу, чтобы она коснулась тебя. Ты должен оставить меня. Я не могу выйти за тебя замуж. На мне кровь моего брата. Господи! Я ничего не могу поделать с этим. От этого нет спасения. Слепая приверженность чести в отце совсем не удивляет меня. Но убить собственного сына! Этого я никогда не смогу понять. Это же его сын! Нет, Джейсон, ты не можешь иметь такую запятнанную жену.

Черные брови маркиза сошлись на переносице, его руки еще крепче сжали ее пальцы.

– Бедный Джейсон, – продолжала она тихим протяжным голосом. – Я не могу сделать для тебя ничего хорошего. Я только разбередила твои старые раны и нанесла новые. Как странно! Ты, кого я считала порочным жестоким человеком и называла дьяволом, оказался невинным. Ты такой хороший и добрый. Тебе хочется, чтобы всюду торжествовала справедливость. Но это невозможно. Я знаю, ты можешь возразить мне, что Дэмиана нет в живых. Я знаю, тело его давно покоится в земле. Но его убил мой отец, и не важно, как он преподносит это. Важно, что это произошло. Понимая все это, ты не можешь не уйти, Джейсон. Сейчас ты не можешь желать, чтобы я стала твоей женой.

Она почувствовала, как обвившиеся вокруг нее сильные руки на секунду сжали ее как в тисках. Слезы подступили к ее глазам и хлынули ручьем. Обессиленная, она упала ему на грудь. Он не отпускал ее до тех пор, пока громкие рыдания не перешли в редкие судорожные всхлипывания, перемежавшиеся икотой.

Он вынул белоснежный носовой платок из кармана жилета и вложил ей в руку. Она обвила его шею руками и уткнулась лицом ему в плечо. Наконец она подняла заплаканное лицо и сквозь всхлипывания заговорила прерывающимся голосом:

– Что мне теперь делать? Я не могу оставаться в одном доме с отцом. Будь на моем месте лорд Гарри, он вызвал бы сэра Арчибальда на дуэль.

Маркиз вынул носовой платок из ее ослабевших пальцев и аккуратно вытер ей лицо.

– Конечно, моя любимая, я понимаю, что тебе тяжело оставаться в этом доме. Я хочу, чтобы ты уехала со мной. Потерпи, Хэтти. Мы сделаем это, как только я получу специальное разрешение. Это займет у меня всего один день.

К его величайшему удивлению, она сердито оттолкнула его.

– Послушай меня, Джейсон. Черт возьми, я уже все объяснила тебе. Ты должен взять свое предложение обратно. Пойми, я не нуждаюсь в твоей жалости. Слышишь? Я хочу, чтобы сейчас вы оставили меня, ваша светлость. И постарайтесь забыть все. Видит Бог, я не могу поступить иначе. Ах, как бы я хотела, чтобы в этом не было вины отца. Если бы это был Файли!

Маркиз стиснул ее руки, пытаясь приблизить ее к себе и заставить смотреть ему в лицо.

– Эти разговоры совершенно ни к чему, Хэтти. Ты, наверное, лишилась здравого смысла, если думаешь, что я собираюсь жениться на тебе из жалости. Хэтти, милая, ты можешь понять, что я забочусь о тебе? Что я люблю тебя? Разве я из жалости сажал тебя к себе на колени? Ты думаешь, я притворялся, когда ласкал тебя?

– Не надо, Джейсон. Я представляю, сколько у тебя было таких разговоров и скольких женщин ты ласкал. То, что было между нами, не может значить многого для тебя. Ты сам говорил, что не испытывал любви к Элизабет, и тем не менее предложил ей свою руку. Зачем мне твоя жалость? Какой толк от твоей джентльменской чести, если я этого не заслуживаю?

Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее.

– Черт побери, не надо сваливать все в одну кучу! Ты же знаешь, что к тебе я отношусь совсем иначе! Хэтти, – он вновь заговорил ласково, – ты должна понимать, какие чувства я испытываю к тебе. Перестань противоречить мне, это ни к чему не приведет. И нужно терпимее относиться к сэру Арчибальду. Вряд ли он изменится. Мы должны принять его таким, каков он есть. Я понимаю, как велика твоя потеря. Ты не забыла этой трагедии и продолжаешь оплакивать Дэмиана. Но при любых обстоятельствах мы должны быть вместе.

Она отчужденно смотрела на него, храня гробовое молчание. Маркиз продолжал уговаривать ее в прежнем мягком тоне:

– Тебе не удастся убедить меня, что тебе нет до меня дела, Хэтти. Я слишком хорошо изучил тебя, ты это знаешь.

Час назад я доставил тебе удовольствие, которого ты никогда не испытывала. Я пробудил в тебе желание, от которого ты никогда не откажешься. Признайся, что это так. Иначе бы ты тогда не закричала.

Вместо этих увещеваний он предпочел бы без лишних слов взвалить ее на плечо и немедленно увезти к себе. Но он знал свою Хэтти. Если бы он, ради ее же блага, проявил хоть каплю деспотизма, она скорее всего послала его к дьяволу. Однако в любом случае он категорически не желал оставлять ее одну, наедине с ее горем и ощущением предательства.

Она отвернулась, подставив ему под нос свою одеревенелую спину. Что творилось в ее голове? Он не имел ни малейшего представления о ее мыслях, и это ужасно пугало его.

– Хэтти! – вымолвил он. Она упорно не поворачивалась, поэтому он продолжал обращаться к ее спине: – Не думай, что я из упрямства продолжаю принуждать тебя. Я просто сказал тебе, что я чувствую, и хочу знать, как ты относишься к моим словам. Мне кажется, в данный момент у тебя еще нет четких представлений, как тебе поступить. У меня тоже. Нам нужно некоторое время, чтобы подумать, особенно тебе. Если ты так к этому стремишься, сейчас я оставлю тебя, но хочу, чтобы ты разрешила мне позже пообедать вместе с тобой. Может быть, мы более разумно решим, что нам делать дальше.

– Очень хорошо, – тотчас сказала она.

У него осталось впечатление, что ее ответ вовсе не означал согласия: просто она предпочла воспользоваться случаем остаться одной.

Рэббел вошел в библиотеку:

– Ваша светлость.

Глубокие морщины придавали его лицу озабоченный вид.

Маркиз оторвался от листа бумаги. По правде говоря, он уже в который раз машинально перечитывал написанное, не понимая содержания.

– Да, Рэббел?

– Только что к нам пожаловал какой-то странный человек. Он стоит у наружной двери и настоятельно просит вашу светлость. Говорит, что у него к вам дело первостепенной важности, относительно мисс Ролланд.

– Что?! – Маркиз вскочил на ноги. – Чего же вы медлите? Ведите меня скорее! Показывайте, где он?

Через минуту маркиз стоял рядом с бледным и почти бездыханным Потсоном.

– Боже милостивый! Ваша светлость, она убежала. Собрала свои вещички и была такова.

– Что?

– Ускакала из дома, не сказав никому ни слова. Удрала, ваша светлость. Милли прямо позеленела. Это она велела мне бежать к вам. Что нам делать?

Маркиз похолодел: «Черт! Какой же я болван, что оставил ее одну».

– Почему Милли решила, что мисс Ролланд убежала, Потсон? Еще не прошло трех часов после того, как я оставил ее.

Говоря это, он с тревогой смотрел за окно. Уже темнело. «Скоро наступит вечер».

– Милли сказала, ваша светлость, что мисс Хэтти вела себя весьма необычно. Она не произнесла ни слова, смотрела отсутствующим взглядом и ничего не замечала. Милли оставила ее одну только на пять минут, а когда вернулась, ее и след простыл. Никто не видел, как она ушла, ваша светлость. Даже судомойка Агнес, которая всегда все видит и знает, кто чем занимается, и та не заметила.

– Понятно, – протянул маркиз, – даже Агнес не видела. Вы хорошо сделали, Потсон, что пришли ко мне.

Он быстро и подробно рассказал Потсону о том, что произошло накануне.