У нее началось легкое головокружение. «Должно быть, от голода, – предположила она. – Да, конечно, от голода». Как только она подкрепится, она не подпустит к себе этого человека. Он остался тем же, кем был. Он несет в себе то же зло. Он безжалостен и беспощаден. Он не считается ни с кем, кроме себя. И хотя она не убила его, она все равно должна отомстить ему за смерть Дэмиана. Но не сейчас. Как только ей станет лучше, она придумает что-нибудь, и ему придется заплатить за содеянное. Дорого заплатить.

Неужели он действительно ухаживал за ней, после того как ранил ее? В это она не могла поверить.

Крофт стоял перед ним совершенно трезвый, поразительно похожий на филина, с лицом, изображающим готовность выполнить любые распоряжения. Маркиз усмехнулся, довольный таким волшебным превращением. Дай Бог, чтобы оно продлилось подольше, в чем он сильно сомневался. Стоит его хозяину покинуть Торстон-Холл, Крофт снова вернется в винный погреб.

Получив указания, дворецкий закрыл за собой дверь.

Маркиз повернулся и направился обратно к Хэтти. Взглянув на ее лицо, он подумал, что у нее снова начинается приступ лихорадки. Когда он протянул руку, чтобы дотронуться до ее лба, она резко отпрянула от него и прижалась к спинке кровати. Это был другой приступ.

– Что с вами?

В эту минуту он не подумал о том, что она не приемлет любых проявлений близости с его стороны. В самом деле, ей было невдомек, что, ухаживая за ней все эти дни, он изучил ее тело почти досконально. Она ненавидела его так же, как прежде.

– Послушайте, Хэтти, – продолжал он, – я просто хотел проверить, нет ли у вас снова жара. Не надо бояться меня. У меня нет дурных намерений. Я не сделаю ничего плохого. И вообще не причиню вам никакого вреда.

Она только молча смотрела на него и пыталась как можно дальше отодвинуться от него, к середине широкой кровати. Однако острая боль в боку заставила ее остаться неподвижной. Она поморщилась и зажмурила глаза.

– Я не боюсь ни того, ни другого. И лихорадки у меня нет. Но я понимаю, что сейчас вы сильнее меня и в любом случае справитесь со мной. Поэтому можете продолжать свои действия.

Он осторожно приложил ладонь к ее лбу и с облегчением вздохнул: кожа была прохладной.

– Слава Богу, кажется, жар спал. Вы, должно быть, хотите еще воды? Я думаю, теперь вам будет нетрудно сделать это, Хэтти.

– Меня зовут мисс Ролланд.

На лице у него появилась легкая усмешка.

– Хэт… Ах, простите, мисс Ролланд! Мне казалось, мисс Ролланд, что я знаю вас достаточно хорошо, чтобы не прибегать к подобным условностям.

– Вы не знаете и ничтожной доли обо мне. Зато я хорошо знаю вас. Я знаю о вас все.

– Все? И вы знаете также, что я ухаживал за вами? Вы знаете, что здесь не было доктора? Я понимаю, что вам это совсем не понравится. Но вам не следует забывать, мисс Ролланд, о том, что я дрался на дуэли с лордом Гарри. Так вот, вы должны оставаться лордом Гарри, чтобы мы с вами могли выпутаться из этой истории без скандала. Лично я не хотел бы никакой шумихи. Думаю, и вы согласитесь со мной, что лучше обойтись без нее. Не стану хвалить самого себя, но я действительно сделал все, что требовалось. И сделал не так плохо. Вы будете жить. У вас останется шрам на боку, но ведь вы остались живы. И скоро вы уже сможете поесть.

Во время его тирады ее глаза потемнели и сузились. Он предпочел замолчать. Интересно, будь у нее сейчас в руках пистолет, пристрелила бы она его или нет? Должно быть, ей придется собрать всю свою волю, чтобы на это время подавить ненависть к нему. Он даже не удержался от легкой иронии: «Разумно ли ее кормить?» Стоит ей только набраться сил, как она тут же проткнет ему глотку.

Он отошел от нее, прежде чем она успела попросить у него поесть.

– Ах, обед! – воскликнула она, глядя на дымящуюся тарелку с супом и свежий теплый хлеб. Она попыталась сесть, но у нее ничего не вышло. Она только упала навзничь, закусив нижнюю губу от пронзившей ее острой боли в боку.

– Послушайте меня, Хэтти. Вам нужно вести себя благоразумно. Я не хочу, чтобы у вас разошлись швы и снова началось кровотечение. Прошу вас, лежите тихо. Что бы ни было между нами, я должен покормить вас. Хорошо? – Он нахмурился, увидев, как у нее навернулись слезы. – Пожалуйста, позвольте мне помочь вам.

Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, и у нее голова кружилась от голода. Как бы сильно она ни ненавидела его, она была вынуждена лежать в его постели, как слабое и жалкое существо, и позволить ему кормить себя с ложечки. Она не шевельнулась, пока он подсовывал ей одну руку под спину, а другую под ноги. Он осторожно приподнял ее и усадил в постели, подложив под голову большую пуховую подушку.

– Ну вот, теперь можем и пообедать.

Он откинул деревянные ножки подноса и установил его у нее над коленями.

– Надеюсь, это не маисовый суп? – спросила она, с любопытством заглядывая в тарелку с супом.

– Маисовый суп? Черт побери, а какое это имеет значение?

– Мой отец все-таки тори.

– Господи, да я давно это знаю. Что ваш отец, что мой дядя, это ужасные люди. Будь их воля, они обратили бы в свою веру всю Англию! Они высказывают просто устрашающие идеи. Надеюсь, вы не будете сейчас обсуждать со мной закон о зерне? Ладно, не отвечайте? Дайте мне сначала накормить вас.

Он уселся рядом с ней на постели и, взяв ложку, помешал горячий суп.

«Позволить ему кормить меня с ложечки? Нет, это уж слишком». Как-никак сейчас она сидит, а не лежит на спине как куль с мукой.

– Теперь мне не нужна ваша помощь. Я справлюсь сама.

– Как хотите, – сказал он, протягивая ей ложку. Однако ее пальчики настолько ослабли, что смогли сделать только жалкий виток вокруг ложки. Она сдвинула указательный палец к широкой части ложки и погрузила ее в суп. Дрожащей рукой она вынула ложку, но не сумела донести ее до рта. Палец соскочил, и горячий суп выплеснулся на ее ночную рубашку, точнее, его рубашку, сшитую любимой тетей Агнес.

– Замечательно! И все из-за вашего несносного упрямства, – сказал он, отбирая у нее ложку, – Теперь послушайте меня. Откиньтесь на подушки и откройте рот. Хватит доказывать мне свою непобедимость.

Она послушно открыла рот.

Вскоре тарелка была пуста, и от свежего хлеба не осталось ни крошки. У нее снова потекли слюнки. Она могла бы съесть целый котелок супа. И еще она хотела хлеба, густо намазанного маслом. Но он встал и убрал поднос.

– Больше нельзя, – сказал он, увидев ее заблестевшие глаза. – Иначе вы заболеете. Поверьте мне. Вы сможете снова поесть не раньше чем через два часа.

Она отвернулась от него. Джейсон увидел, как ее пальцы вцепились в одеяло и начали комкать его.

– Вам больно?

Она покачала головой и затем внезапно подняла на него глаза.

– Я знаю, Милли здесь, – прошептала она. – Я слышала ее голос. Позвольте мне побыть с ней вдвоем. Мне нужно. Пожалуйста.

– В самом деле? – спросил он. В голосе его звучало явное пренебрежение. – Зачем вам Милли? Три дня я один прекрасно справлялся с вами. Скажите, чего вам не хватает?

– Не скажу! Немедленно пришлите ко мне мою горничную.

Наконец его осенило, почему она могла требовать свою горничную.

– Хорошо, Хэтти, – сказал он. – Только послушайте меня. Милли пробудет с вами всего пятнадцать минут. Я не хочу, чтобы об этом узнали слуги. И вам, и мне повредят сплетни. Вы понимаете, это может иметь роковые последствия. Вы – лорд Гарри. Не забывайте об этом. – И, направляясь к двери, бросил на ходу: – Я вернусь через пятнадцать минут. И тогда, Хэтти, мы потолкуем с вами, если, конечно, вы будете хорошо себя чувствовать.

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем в дверях показалась крупная, немного нескладная фигура верной Милли. Интересно, дал ли ей маркиз какие-либо указания? Вероятно, да.

– Мисс Хэтти! Бедный мой ягненочек!

«Бедный ягненочек» был несказанно рад даже этой пятнадцатиминутной свободе. Милли радовалась не меньше своей питомицы. Она суетилась возле нее подобно наседке, отыскавшей своего пропавшего цыпленка.