— Нас двенадцать человек, — сказал он. — Мы хотим бежать в Мурманск. Вы поможете нам?…

— Сразу двенадцать человек? Вы хотите слишком многого, — возразил я. К этому времени я успел научиться осторожности. — Это сразу бросится в глаза! Лучше всего ехать отдельно друг от друга в качестве моих товарищей, представителей Центральной следственной комиссии.

— Конечно, мы поедем по отдельности, если вы считаете, что так будет лучше. Могу я получить двенадцать паспортов для выезда за границу? — настойчиво спросил офицер.

— Я с удовольствием помогу вам. Назовите фамилии ваших друзей.

— Простите, но я не могу сделать этого, я их не знаю. Дайте мне двенадцать чистых бланков, и я гарантирую, что они будут использованы только по назначению.

Я передал ему двенадцать незаполненных номерных бланков. Неделю спустя в шесть часов утра раздался звонок в дверь моей квартиры. На пороге стоял незнакомый мне человек.

— Позвольте мне войти, — попросил он и тут же очутился в моей спальне.

— Кто вы? — спросил я незнакомца с некоторой тревогой.

— Не важно. Меня прислала жена французского капитана. Она работает на телеграфе, и ей удалось перехватить вот эту телеграмму.

Он показал мне телеграмму, адресованную военному комиссару Позерну в Петрограде: «Установите личность председателя Центральной следственной комиссии Союза коммунистов Северного округа Болеслава Орлинского, который снабдил шпионов фальшивыми документами…» Затем следовали номера паспортов, которые я передал двенадцати офицерам-гусарам для пересечения границы, а также их фамилии.

— Но это еще не все, — продолжил посланец. — Из другой телеграммы мы узнали, что эти господа прибыли на границу в шинелях, под которыми на них были мундиры с эполетами и орденами. Естественно, их тут же арестовали. Семерым удалось устроить побег, но двое из них были убиты. Я должен был предупредить вас, так как через час телеграмма будет доставлена, и это, сами понимаете, конец.

Я буквально кожей почувствовал нависшую надо мной угрозу. Было понятно, что пришло время покинуть негостеприимный Петроград. Я поблагодарил своего незнакомого друга и поспешил на службу. Какие неприятности ожидали меня там?

В моем кабинете находились председатель следственного суда и двое моих коллег, которые лихорадочно рылись в моих служебных бумагах. Не было сомнения, что они искали номера двенадцати паспортов. Следовательно, они уже получили телеграмму.

— Товарищ Орлинский, пожалуйста, подождите немного в приемной. Нам нужно обсудить партийный вопрос, вскоре мы присоединимся к вам.

Пошел ли я в соседнюю комнату? Не то слово. Я буквально выкатился в нее, а затем по коридору и вниз во двор. Но это оказалось сделать не так-то просто. В семь утра дверь еще была закрыта. Стоило ли звать привратника и возбуждать в нем подозрения? Нет. Вернуться назад? Тоже невозможно. Ждать здесь, пока меня не найдут? Тогда завтра со мной будет покончено. Нет уж, спасибо. Я вышиб стекло в двери и вылез наружу через образовавшееся отверстие.

Я бежал по пустынным улицам к центру города, к набережной, в маленький двухэтажный дом. Накануне я все подготовил на случай внезапного побега, и это здание просто идеально подходило для подобных целей, Нет ни привратника, ни консьержки и, кроме меня, всего один жилец, мой друг, поляк, управляющий богатого фабриканта.

В одно мгновение я побрился и переоделся католическим священником. Поразмыслив, решил, что в этой одежде меня никто не узнает и я смогу предупредить своих верных друзей о побеге, чтобы они спокойно могли продолжать работать. Как только стемнело, я начал спускаться по лестнице и вдруг заметил в сумраке какую-то фигуру. Самое главное — не показывать страха. К тому же я изменил свою внешность. Кто может узнать меня без бороды и очков в таком облачении? Даже моя собственная мать не узнала бы в этом дрожащем человеке своего сына. И все же береженого Бог бережет! Я, крадучись, вернулся в свою комнату, но прежде чем успел запереть дверь, услышал шаги на лестнице. Какие-то люди быстро поднимались по ней, и я бросился наверх к моему другу-поляку. Он открыл дверь, втащил меня в прихожую и, прежде чем я понял, где нахожусь, втолкнул меня в комнату. Не говоря ни слова, он открыл огромный буфет и отодвинул заднюю стенку. Все это заняло несколько секунд. Наружная дверь содрогалась от сильных ударов.

— Лезьте туда, пока еще не поздно. С той стороны вас ждет слуга. Ему можно доверять. Он выведет вас на улицу. Мне отсюда все было видно. Этот негодяй Горин поджидает вас с полудня, а с ним пятьдесят вооруженных до зубов красногвардейцев. Надеюсь, мы еще увидимся в более приятной обстановке… — С этими словами он втолкнул меня в образовавшийся проем. Я оказался в темной незнакомой комнате.

— Не бойтесь, господин Орлинский. Я тот самый слуга. Следуйте за мной. Мы в соседнем доме. Здесь нас никто не будет искать.

Тем не менее, он начал спускаться по лестнице очень осторожно, я шел за ним. Стоя в подъезде, мы наблюдали, как из соседнего дома вытащили моего друга и спасителя. Его взяли в качестве заложника и, как я узнал позже, освободили только через несколько недель.

Я поспешил в консульство Германии. Там нашел Бартельса, доброго ангела петроградской разведки. Он занимал должность атташе и помог сотням людей из высших кругов русского общества, причем совершенно бескорыстно, благодаря своим связям с представителями правительств всех стран. Он всегда обещал помочь и мне бежать из этого ада. И свое слово он сдержал. Бартельс принес мне старую серую форму немецкого солдата и быстро превратил меня из католического священника в дезертира.

— Гладко выбрит? Так не пойдет, — сказал Бартельс. — Слишком рискованно. Немецкие дезертиры возвращаются домой заросшие бородами. Как же вам в один момент обзавестись бородой?

Он стал рыться в своем комоде. У него было все необходимое для побега, ведь даже его собственное положение было не слишком надежным. Большевики были бы только рады свернуть ему шею, зная, какая прекрасная добыча ушла с его помощью из их рук. (Я могу добавить, что они искали Бартельса в консульстве на следующий день после начала революции в Германии, но он к тому времени успел сбежать, оставив все свое имущество.)