Церковники внесли реликварий в капеллу Серебряной Сотни. Люди выносили столы на улицы и ставили на них редко приготовляемые яства. Сегодняшним вечером будет славный пир в честь человека, почти выигравшего Столетнюю Войну и проигравшего все, за что боролась церковь.
Лотт вернулся внутрь храма, прошел кругом просторной залы, рассматривая аспиду здания, подпираемую гранеными колоннами с узорными капителями в виде скрещенных клинков.
В каждой из стен, вмурованные, ждали своего часа верные Клименту воины, пожелавшие и после смерти оставаться подле архигэллиота. Лотт видел бесчисленные острия мечей, торчащих из-под козырька храма. Бастарды с гнутыми гардами, гигантские двуручники, ржавые клейморы, сочащиеся свежей кровью, будто благодатным миром, и фламберги с волнистыми лезвиями создали подобие тернового венца, нависающего над приходом подобно незримой карающей деснице богов. Он, как и все мальчики, не раз слышал истории про Столетнюю Войну. Пантиан и Марцелл Второй провели три неудачные кампании, сдав прежние позиции и отдав на поругание ряд городов Виллии. Антиархигэллиот Пий Восьмой заключил позорное перемирие в шестьсот тридцатом году, отдав нынешнее Приграничье великому халифу, за что был низложен и предан анафеме. За это и мужеложство. Жезл полководца в безнадежно проигрываемой и опустошительной войне принял глава инквизиции, севший на престол под именем Климента Пятого. Он договаривается с Фениксами о новом святом походе против неверных. Совершает бескомпромиссное решение, отозвав большую часть легионов, охраняющих Святые Земли от северян и язычников остготов. Будоражит клир сделкой с торговой флотилией о постоянных поставках еды. Безудержный в бою, своим примером Климент вдохнул веру в тех, кто шел за его спиной. Он разбивает несколько ратей на мелкие группы, совершающие неожиданные нападения на мечников неверных при границе Кальса, заставляя их раздрабливать силы в призрачной погоне по безлюдным землям. Двигаясь с фантастической скоростью, Климент вгрызается в восточные земли, отрезав пути снабжения неверным. Воины халифата, лишенные поддержки, не могущие удержать бунтующее население захваченных виллийских городов, были сметены его твердой рукой с глобальной карты. Халифат отступал, стягивая силы со всех концов объятой огнем восстания страны. Климент не единожды пытался навязать неверным бой. Однако верховный халиф медлил, он маневрировал, собирая рати в кулак, выбирая место с крепкой почвой, что пошло бы на пользу легкой коннице.
Лотт наблюдал, как мощи спускают в крипты. Вход в усыпальницу церковников с крутыми ступенями и широким проходом, выполненным в виде арочного проема, покрывали барельефы из эпизодов Столетней войны. Вентиляционные отверстия, выполненные в виде разинутых ртов горгулий, не давали застаиваться тяжелому воздуху усыпальниц. Картины сражающихся, умирающих во имя церкви людей, зажатые меж каменных блоков, восходили к самому куполу храма. Казалось, только яростная сеча возносит их к небесам и ничто более.
Обе армии схлестнулись в шестьсот тридцать девятом году. В разгар лета на раскаленном добела потрескавшемся камне. Левый фланг оказался зажат руслом высохшей реки. Климент двинул вперед бронированных солнценосцев, прикрывая их неустанными залпами сеннайских лучников. Халифат смял легковооруженные сотни делийского королевства, проведя неожиданный маневр и обойдя правый фланг. Империя блокировала начавшуюся бойню аурийскими пикинерами. Не давая врагу опомниться, Климент шлет пехоту южан с фальшионами в одной руке и малыми щитами в другой. Архигэллиот приказывает инквизиторам создать магическую переправу для конницы.
Перед Лоттом будто воочию разворачивались события давно отгремевших сражений. Он видел тысячи неверных, сминаемых божьими воинами, скачущими по призрачному мосту через высохшую реку. И то, как металл рыцарей, теснящих передние ряды жителей халифата, мнется под чудовищными молотами восточных чародеев. Их лучники легко прервали контратаку убойными арбалетами и композитными луками. Армии неумолимо шли на сближение и возможности для маневров уже не осталось. Только вера и воля к победе.
В центре каменной стены, разрезанная вентиляционными отверстиями, находилась центральная композиция последнего сражения войны, которую начали прадеды и видели их правнуки.
Яростная сеча без жалости и отдыха длилась до самой ночи. Над смертобоищем курились души павших, оплакивающих гниющее мясо на собственных костях. Кровь, плоть и сталь слились в единое целое, и нечто пробудилось к жизни в чужих муках и ненависти.
Лотт смотрел одновременно на чудовищную и притягательную панораму, в которой из груд мертвецов рождались падальщики. Не живые, не мертвые, не люди и не звери. Существа, предназначением которых было карать без жалости и надежды на пощаду, раздирали мясо неверных и имперцев одинаково легко и независимо от вероисповедания. Они причащались человечьей кровью как вином и ели плоть как постные хлебцы, наращивая собственную кожу, кости и мышцы.
Люди в левом углу панорамы молились или бросали оружие, в панике убегая с ратного поля. Правый фланг не заметил чудовищ. Халифатская конница не торопилась обезглавливать аурийцев, виллийцев и упрямых сеннайцев. Неверные застыли, не смея пошевелиться пред приближающимся штормом, уносящим останки всех, кто когда-либо пал в долгой войне. Ветер из тронутых ржой доспехов и человечьих костей разрезал некогда единые земли непроницаемой темной завесой, навсегда разделив Восточный Халифат от Священной Империи и горе тому, кто попытается пересечь Мертвые Земли.
Тимпан, вгрызшийся в прозрачный купол, венчала последняя сцена, подводящая к кульминации всей войны. Климент уводил последних солдат, не дрогнувших перед разверзшимся пеклом, не бросивших оружие, верящих в свою правду и следующих за ним из мясорубки. Он вел их домой, потому что понял - та война, которую так страстно хотел выиграть, проиграна, а та, которая началась, никогда не закончится. Всего тысяча вернулась в Империю. И эта тысяча покоилась здесь, в толстых стенах, в мозаичном полу, и расписных куполах, венчающих собор Святого Климента, Миротворца. Человека, способного выиграть безнадежную войну и проигравшего гораздо больше, чем неискушенные предшественники. Он оставил вдовами матерей, сиротами детей, и бесплодными некогда благодатные земли.
Но, не смотря на это, люди чтили его как никакого другого святого здесь, в центральной части империи. Они верили, что именно его ниспослали боги в тяжкий час испытания.
Лотт испил воды из небольшого фонтана близ серебряной купели. Смочил волосы, погладил щетину. Нужно побриться. Наверняка сейчас он похож на разбойника с большой дороги. Не тот вид для человека, прячущегося за стенами храма.
Увидев часть служек, покидающих залу, он подстроился к ним и как бы невзначай намекнул о своей проблеме. Дюжий детина громоподобным хорошо поставленным хоровым голосом отправил его в капеллу Мельхиоровой Сотни.
Лотт последовал его совету. Он покинул мрачные своды храма. Спустился вниз, пройдя вдоль узкого коридора под площадью Собора Тысячи Мечей. Дормиториии священнослужителей начинались у скромной базилики, посвященной Себастьяну Страстотерпцу. Деревянная фигурка корчилась, пронзенная десятком стрел, которыми ее наградили языческие царьки южан, но продолжала тянуть руки к солнцу. Монахи осеняли себя святыми знаками, проходя мимо алтаря. Видимо, он напоминал служкам о том, почему они пришли в лоно церкви и что это за тяжкий груз.
Лотт услышал лязганье металла о металл. Он выглянул сквозь прутья решетки, ограждавшей храмовые залы от жилых помещений. После завершения церемониала охрана заносила доспехи Миротворца в библиотечные покои. Начищенные до зеркального блеска реликвии одна за другой исчезали за створками. Глухой шлем с решетчатым забралом, нагрудник с гравированным солнцем, горжет, наручи, наплечи, мятые рондели, массивные рукавицы, сабатоны, наколенники и набедренники, а также многочисленные щитки с ремешками, защищавшие отдельные части тела. Два солдата, завершавшие вереницу эскорта, несли гигантский двуручник в инкрустированных гранатами и лалами ножнах на шелковой подушке. Рядом с ним Лотт казался крохотным ребенком. Климент был воистину прирожденным воякой, раз махал такой дубиной направо и налево.
