Лотт забрался внутрь фургона и поднял беспамятную Квази. Перекинув ее через спину, он прошел в уложенный порфировыми плитами центр собора. Сверху нависал необъятный колокол, удерживаемый десятком цепей толщиной в три бычьих ноги. Язычок в форме мечника едва покачивался по затухающей амплитуде, намекая о неотвратимой каре, что последует потом.

Караульные отошли поглазеть на корчи приговоренных, облегчив ему задачу. Лотт глубоко вздохнул, заставив подленький внутренний голос замолчать раз и навсегда. Он постарается стать лучше. Ради Кэт.

С этой мыслью он вошел в вибрирующее, налитое магнетической, почти животной мощью Место Силы.

Мгновение спустя взорвались окна собора, осыпав ошметками ликующую толпу на лобном мете.

***

Его закрыли в мрачной аскетически обставленной келье одного из насельников собора, оставив только одинокий огарок свечи. Впрочем, Лотт и этому был рад. Он растянулся на жесткой лавке и смотрел в потолок, пытаясь собраться с мыслями.

Он не знал, ярилась ли еще толпа, и имело ли смысл придумывать план побега. Клавдий, по сути, спас его, не дав людям сжечь еще одного еретика, сотворившего кощунство. Послушники взяли Лотта под локти и отвели в глубокие недра Собора Тысячи Мечей, а он не особо и сопротивлялся. Бежать? Стоит ему выйти, как разгоряченные верующие набросятся на бывшего оруженосца и растерзают на части.

Время здесь тянулось медленно и вязко. Впервые за дни путешествия Лотт выспался, восстановив исчерпавшиеся силы и приведя мысли в порядок. В конце концов, он не чувствовал себя виновным за то что сделал.

Когда огарок расплылся по столешнице бесформенной восковым пятном, к нему вежливо постучали. Скромный свет разрезал густую мглу, резанув по глазам. Лотт прищурился, вглядываясь в посетителя.

- Клавдий? Я думал за мной придут инквизиторы.

Он улыбнулся и позвал Лотта к выходу.

- Так и было бы, не попроси я за тебя лично.

Лотт еще в пути понял, что имеет дело не с простым отшельником. Тонзуру Клавдия прикрыла обрядная биретта, поверх багряной далматики с золотыми нитями по канту свисал амикт с символом Гэллоса. Пурпурные перчатки скрыли мозолистые пальцы, чулки из замши прикрыли ноги. Тяжелый золотой рационал сменил засаленный паллиум с вышитыми золотом обетами высших священников.

- Монсеньор епископ, - Лотт счел нужным поклониться. - Должен сказать, вы неординарная личность. Ни за что бы не поверил, скажи мне, что подобные вам путешествуют в компании гробовщиков без слуг и удобств на простых мулах.

- Полноте, Лотт, - отмахнулся Клавдий. - Излишняя кичливость идет во вред любому путешествующему, а должностному лицу тем более. С бедного отшельника взятки гладки. К тому же, всегда интересно узнать, о чем думают простые люди.

Священнослужитель выразительно посмотрел на бывшего оруженосца. Лотт почувствовал, что зарделся. Пока он силился подобрать нужные слова, епископ продолжил:

- Натворил ты дел, Лотт. Если бы сказал мне раньше, что везешь чародейку...

- Что с ней? Она жива?

Только бы он не опоздал. Еще одна смерть потянет вниз подобно свинцовому грузику на шее утопающего.

- Неверная пришла в себя, - кивнул архиерей. - Спрашивала насчет тебя.

Они поднялись на верхний ярус. Вечерело. Солнечные лучи выплескивали на мраморные колонны жидкое золото, медленно перетекающее в медный окрас. Встречные священники кланялись епископу и осеняли святым знаменем Лотта, шарахаясь от парочки как от больных лепрой.

- Я так и не поблагодарил вас за то, что спасли меня от толпы.

- Не стоит. Ты совершил благое дело, но оно повлекло за собой большие волнения. Я считаю, Лотт, ты останешься при мне, пока мы не разберемся в том, что произошло.

Квази смотрела на закат, прислонившись к одному из каменных карнизов. Смертельная бледность покинула восточную красавицу. Она успела привести себя в порядок, скрепив вьющиеся волосы заколкой и повязав поверх ситцевый платок. Губы чародейки порозовели и приобрели прежний объем. Квази переоделась в чистое платье, больше идущее монашке, чем благородной. Неизменная камея в виде скарабея прикреплена у левой груди.

- Лотт, ты в порядке? Тебе не сделали ничего плохого из-за... Меня? - первым делом осведомилась она, вглядываясь в его лицо и ища там признаки всяческих побоев. - Ваше Преосвященство.

Жительница Восточного Халифата словно только сейчас заметила Клавдия. Она присела в глубоком реверансе, низко склонив голову.

За окнами раздалось пение служек и высокое звучание труб.

- Поднимись, дитя, - приказал священник. - Вы наверняка хотите поделиться друг с другом пережитым наедине. Я покину вас ненадолго. Прибыл кортеж с мощами Миротворца и мне должно присутствовать при причастии.

Лотт провел чародейку к широкому балкону с лепниной в форме воинов времен Столетней Войны по краям. Квази положила изящную руку ему на плечо.

- Клавдий рассказал, что ты ухаживал за мной в дороге.

- Я делал то, что считал нужным. Не стоит благодарностей.

Она скромно улыбнулась. Поднялась на носки и поцеловала в щеку.

- И все же я говорю спасибо, Лотт. Ты почти стал рыцарем из легенды.

- О да, - серьезно кивнул Лотт, указывая на измызганные дорожной грязью одежды. - Вот мой алый плащ и золотые доспехи. Осталось победить огнедышащего дракона и изловить заколдованную принцессу.

Он споткнулся на последнем слове. Неловко пожевал губу, подбирая слова.

К собору приближалась богато разряженная процессия, сопровождаемая пестрой толпой. Люди скандировали имя Климента и осеняли себя гало. Мощи везли в хрустальной дарохранительнице, сделанной мастером в виде меча, всаженного в камень по рукоять. Почетный эскорт из двадцати человек, готовых отдать жизнь за церковь, мерно вышагивал по бокам, неся элементы доспеха Миротворца. Иногда они останавливались и давали людям прикоснуться к святыням. Божьи воины назначались лично архигэллиотом и служили только Обители Веры.

- Ты любил ее? - внезапно спросила Квази.

- Кого?

- Ты знаешь.

Клавдий вышел пред верующими и произнес короткую, но воодушевляющую речь. Епископ не жестикулировал, не повышал голос и, тем не менее, его слушали, жадно глотая каждое слово, вылетевшее из уст.

- Я не знаю, Квази.

- Не знаешь? - удивилась та. - Человек либо любит, либо нет.

- Какая разница? - взорвался последний из Маршей. - Если я отвечу, Кэт воскреснет? Поделиться с тобой тем, что мы пережили вместе? Она вытащила меня со дна преисподней, а я подарил ей смерть.

- Посмотри на них.

Лотт указал на воспевающих псалом мещан.

- У каждого жителя Климентины сейчас на лице улыбка. Они верят, что живут по заповедям. Верят, что особенные и их не тронет зло. И это те, кто сжег желтоглазую за то, что она старалась лечить людей. Кто из них свят? Кто проклят? Этому меня научила Кэт. Смотреть вглубь человека. Она хотела сделать из меня того, кем бы я никогда не захотел стать.

- Но хочешь сейчас?

Он потер лоб, будто вызывал халифатского джинна из головы.

- Можно ли стать тем, в кого не веришь?

- Я думаю, об этом знаешь только ты.

Квази нежно провела по его волосам, погладила колкую бороду. Неверная оставила его наедине с собой, удалившись в прохладу храма.

Лотт наблюдал за празднованием.

Люди несли заготовленные венки из золотарника, возлагая их к хрустальному ларцу и на шеи солнценосцев. Служки собора в длинных белоснежных ризах, достигающих гранитных плит, украсили Место Силы подсолнухами. Цветковое солнце протянуло золотистые лучи к капеллам собора. Битое стекло еще убирали. Собор потерял часть лоска, но смотрелся намного лучше привычных в Тринадцатиземье маленьких костелов с их деревянными часовенками.

Он наблюдал за веселящимися жителями, за городским гомоном, песнопениями. За тем, как верующие причащаются освященным вином из церковных кубков и облатками, смоченными в липовом меду.

Любил ли он желтоглазую? Простой вопрос без однозначного ответа. Изгнанный с позором человек и презренная чахоточная. Хорошенькая же из них вышла бы пара. Как повернулась бы судьба, доберись они к гнилым болотам Дальноводья? Лотт не видел себя семьянином с кучей детишек за горбом, хватающимся за поденную работу ради краюхи хлеба. Скорее всего, их путешествие могло закончиться в одном из городишек, где Лотт попрощался бы с девушками, бросив пару ничего не значащих фраз и солгав, пообещав навещать их время от времени. Он мог ограбить их ночью. Мог продать в бордель. Чертов мессия. Как же, ждите.