Эта помпейская статуэтка изображает Вакха, который осторожно выливает из амфоры её содержимое.

Двое служителей вакхического культа - сатир с тирсом и козлиной шкурой и менада, потрясающая факелом и бубном, - исступленно пляшут вокруг жертвенника Диониса.

Декоративный медальон с изображением сцен вакханалии.

Сонм чужеземных богов

В 1938 г., раскапывая Дом Четырёх Стилей неподалёку от Виа делль 'Аббонданца, археолог Амедео Майюри наткнулся на удивительную находку - статуэтку слоновой кости, изображавшую Лакшми - индийскую богиню плодородия, красоты и богатства. Это сладострастное резное изваяние, проделавшее долгий путь из Индии в Италию, поставило Майюри перед загадкой: толи какой-нибудь помпеянин-непоседа, скитаясь по дальним странам, приобрёл эту восточную Венеру, то ли пленительная Лакшми служила предметом поклонения какого-нибудь индуса, обосновавшегося здесь и торговавшего помпейскими тканями?

Обе догадки вполне правдоподобны. Сами помпеяне всё чаще обращались к чужеземным верованиям. А поселившиеся в городе торговцы и рабы из других стран беспрепятственно исповедовали собственные религии, ибо римское иго отличалось веротерпимостью. В числе этих диковинных чуждых верований, манивших к себе соблазнительным мраком, был и ближневосточный культ богини-матери Кибелы, связанный с силами плодородия и требовавший от вновь посвящённых жрецов самооскопления, и суровая секта иранского бога солнца Митры.

Среди этих причудливых религий наибольше распространился культ ближневосточного бога Сабазия. В 1954 г. археологи нашли сад, окружённый колоннадой. Там находился скромный алтарь каменной кладки, возле которого стояли два терракотовых сосуда, и кладовые помещения, где хранились талисманы в виде изваянных кистей рук и множество бронзовых светильников. Исходя из символов, различимых на этих руках и вазах, исследователи заключили, что сад служил святилищем Сабазия.

Учёные восстановили ход обрядов, вероятно, совершавшихся там, основываясь на текстах Климента Александрийского - приверженца культа Сабазия, жившего во II веке н. э. и впоследствии принявшего христианство. Обычно ритуал заключался в следующем: участники обряда, увенчанные ветками укропа, танцевали вокруг нагого жреца, который ударял их змеёй. Затем - это действие символизировало смерть - он осыпал их грязью и отрубями, после чего запевал с ними песнь, призванную приблизить духовное слияние с Сабазием. Обряд совершался ночью, при неверном мерцании огоньков в бронзовых светильниках.

Слева - статуэтка слоновой кости, найденная в Помпеях, изображает индуистскую богиню плодородия Лакшми. Такая находка свидетельствует о многообразии верований, царившем в городе. Помпей, будучи важным центром торговли, подвергался экзотическим влиянием чужих культур. Справа - на ладони бронзовой руки восседает Сабазий, окружённый разнообразными таинственными символами. Эта изваянная кисть предназначена для вытягивания жребия при обрядах инициации, или для жертвенных приношений - была обнаружена в жилище, ныне известном под названием Дом Магических Обрядов.

Статуя богини Кибелы. Эта богиня имеет фригийские корни. Кибелу почитали как Матерь Богов. В Риме культ был введён в 204 до н. э. в конце Второй Пунической войны, в период активной экспансии Рима на восток.

Граффити: живые людские голоса

"Ромула была здесь с Стафилом". "О, хиосец, пусть лопнут твои прыщи, а зловонные язвы пусть жгут тебя ещё сильнее!" "Отдавайте голоса за Луция Попидия Сабина. Его бабка изрядно потрудилась перед последними выборами и осталась довольна исходом". "Доброго здравия тем, кто позовёт меня на обед.

Подобные граффити и тысячи других, в самых безумных переплетениях, обнаружили археологи повсюду в Помпеях. Повсеместные надписи такого рода, нацарапанные на стенах, явно играли важную роль в жизни города и были всенародным достоянием. Из шести тысяч общественных надписей, найденных в городе, добрую половину составляют граффити - личные послания, чей тон разнится от нежных просьб или проклятий до прочувствованных панегириков. Посланий этих было и впрямь так много, что один scriptor даже написал:

О стена! Я дивлюсь, что стольких злобу писавших

Выдержав, до сих пор наземь не рухнула ты.

Слово graffiti происходит от итальянского глагола, означающего "царапать". Ведь помпеяне именно процарапывали свои послания на отштукатуренных и побеленных стенах. Для этого они пользовались особой палочкой - стилем - или просто гвоздём или щепкой. Большинство обычных граффити были сугубо личными сообщениями: рабы жаловались на своих господ, волокиты делились любовными переживаниями. Изрядная образованности и тонкий юмор шли рука об руку с разнузданной грубостью. Когда ревнивый ухажёр сетует: "нет больше никаких сомнений - моя Ромула путалась здесь с любовником". Так, в обыденных и незатейливых весточках, сами стены Помпей рассказывают много любопытного о построивших их людях.

В отличии от большинства граффити, нацарапанных на стенах общественных зданий, это официальное сообщение (заметна лишь его часть) была сделана красной краской.

Краса и диво театральных зрелищ

После жестоких гладиаторских побоев, помпеяне более всего любили театральные постановки и прочие зрелищные увеселения. У них имелись все возможности удовлетворять эту страсть. Больший из двух городских театров, где сидячих мест насчитывалось пять тысяч, вмещал чуть ли не четверть всего населения Помпей. Даже в меньший театр при желании могло набиться около тысячи двухсот зрителей. Помимо драматических представлений, там разыгрывались и торжественные церемонии, посвящённые разным религиозным праздникам (а их было не менее шестидесяти в год).

Большой театр был поистине великолепен: уже сам по себе он служит доказательством той страсти, что питали помпеяне к театру. Он был построен между 200 и 150 гг. до н. э., более чем за столетие до появления в Риме первого постоянного театра. Образцом для него во многом послужила планировка столь любезных римлянам древнегреческих театров с их симметричным подковообразным расположением сомкнутых рядов каменных скамей, уютно "вписанных" в природную покатость холмов. Просторные подмостки с тыльной стороны сцены позволяли устраивать пышные декорации. Предметом гордости театра был и огромный навес, натягивавшийся на шесты и защищавший зрителей от палящего летнего зноя, - не говоря уж о чудесном приспособлении, окроплявшем их брызгами прохладной воды в перерывах между действиями.