— Я запомню. — Он решительно вздохнул и привстал. Мне показалось, что он едва заметным движением просигналил Сенестре. — Я отлучусь на минутку, Фатик. Пиво не любит стоять в очереди, хе-хе. Да, приятель…
— Что?
— Посмотри на себя.
Родив эту загадочную фразу, он исчез в дверях черного хода. И не вернулся. Через пять минут встала Сенестра. Я не сделал попытки ее задержать. Она одарила меня странным, насупленным взглядом и ушла. Четверка орков последовала за ней, а пучеглазый служка, что вертелся поблизости, тут же бросился вытирать загаженный ими стол.
Не судьба…
Отли сбежал. Моему плану кранты.
Я поднялся, бросил на блюдо монеты. И увидел, как по лесенке со второго этажа спускается мой добрый и старый знакомец — архипрелат Кледщ Багдбор в невзрачной дорожной одежде.
Он был бледен, испуган, что-то говорил своему спутнику, точной своей копии, такому же одутловатому мужчине помоложе — по-видимому, брату Марию. Слуги тащили дорожные тюки.
Крысы убегают с корабля. Ну нет, эту крысу я не выпущу.
Я пересек зал скорым шагом и заслонил Багдбору путь.
— Архипрелат…
Он вздрогнул и поджал уши. Глаза расширились.
— Ме… мессир!
— Истинно, сын мой. Ты уезжаешь?
— Да! Худые знаки в городе! Опасаюсь чумы либо великого пожара!
— У Престола есть к тебе дело. Вскоре с помощью наших друзей из Ковенанта мы отвоюем Арконию обратно, а там и Фрайтор. Ты станешь нашим управляющим для земель Фрайтора. Не один диоцез, о нет, куда больше! Сегодня оставайся в городе. Завтра за тобой придут.
Он открыл рот в немом вопросе. Его брат — настоящая копия! — проделал то же.
Я снял стружку взглядом с обоих и показал наверх:
— Оба оставайтесь в «Трех вдовах». Завтра поутру за вами пребудет нарочный. С великими почестями вас доставят в Верхний город. Ты, Багдбор, у нас на особом счету!
— А…
— Отправляйся назад и жди посланника.
— А…
— Назад!
Он повиновался. Они оба повиновались. Глядя в спину Багдбора, я выдавил кривую улыбку. Не спасу город, так погублю предателя. Слабое утешение. Мы покинули таверну.
Некуда больше торопиться. Мы направились по набережной медленным шагом. Я давился духотой и утирал пот, Виджи, напротив, мерзла. Я не знал, как ей помочь, и это меня злило. Олник сожалел о вымени (эти звуки я мог бы назвать скулежом голодного щенка), которое так и не отведал.
У пирса, где был пришвартован «Горгонид», вода курилась паром, словно ее недавно вскипятили. Посудина буксировщиков виднелась сквозь легкую дымку.
Странно…
Димеро Бун стоял у борта и созерцал гавань с задумчивым видом. На шканцах высился Скареди: его полуторный меч, которым он разжился в Зеренге взамен Малого Аспида, описывал в воздухе круги. Глыбы плеч и седая грудь рыцаря блестели от пота.
Торба, Скареди слишком буквально воспринял мой приказ «позаниматься как бы между прочим». С другой стороны, надеюсь, он достаточно запугал шкипера и матросов, чтобы те не вздумали рыпаться.
Черт, до чего он похож на Амаэрона с мантиохийских монет, слегка загримируй, одень в королевское платье, и — вот вам государь.
— Мастер Фа-а-атик! — позвала Крессинда голосом, похожим на мычание голодной львицы. Небось, оголодала.
Мы направились к сходням.
Тут раздался цокот копыт, и на пирс вкатился крытый серым полотном фургон, запряженный двумя невзрачными лошаденками. На козлах, подле орка-возницы, восседала Сенестра, черная и мрачная, как безлунная ночь.
Орк остановил фургон рядом с нами и спрыгнул на камень пирса. Сенестра соскочила следом, взметнув полы черных одеяний.
— Хро! — сказал орк, выпучившись на меня, будто я украл у него стальную бляху с кафтана, а может, и меховую шапку, из тех, которыми орки прикрывали на чужбине свой небогатый разум.
— Фатик! — промолвила Сенестра. Голос ее не был любезен.
Позади фургона за крюк был привязан буланый жеребец — статный и лоснящийся, несомненно, благородных кровей.
Черт, да ведь это скакун лже-Амаэрона!
Сенестра не стала тратить лишних слов.
— Тут — все, — она кивнула на фургон. — Грим, реквизит, доспехи Амаэрона, сбруя и седло. Жеребца зовут Кроликом, он смирный. Дай нам час, чтобы убраться из города.
— Хро! — сказал орк, почесав кирпично-красный подбородок.
— Час? — примерно столько или чуть больше мне понадобится на грим. — Хорошо.
Скрипнул ставень. Валеска молча воззрилась на меня круглыми глазами. Гритт, да что с ней такое? Подвесная койка не нравится? Или, наконец, решила признаться мне в чувствах? Скрипнул второй ставень, и на меня молча уставился Квинтариминиэль. Ну уж нет, если мне признается в чувствах этот эльф, я тут же утоплюсь в заливе!
— Мастер Фатик! — взревела Крессинда.
Димеро направился в нашу сторону, широко, по-моряцки, расставляя ноги. Всем нужен Фатик, нет ему покоя!
— Отли сказал, чтобы я взяла с тебя половину той суммы, которую ты собирался заплатить ему за представление.
Отли? Угу, так я и поверил. Это ты, девочка, так решила. Но я заплачу, ладно.
Вместе с Сенестрой и Олником я забрался в фургон. Виджи шмыгнула следом без спроса, под очередное «Хро!» орка.
Грим и реквизит (включая меч Амаэрона) были на местах. Тогда я мигнул бывшему напарнику, и он, распахнув перед Сенестрой полы куртки, начал выгружать мешочки с золотом Фаерано.
Сенестра сказала:
— Отли велел передать, у тебя все получится. Ты же выпускник его школы. Ты будешь лучшим режиссером этой пьесы, Фатик.
Сукин сын ловко умыл руки!
— Хро! — сказал я, утирая пот.
— Рядом с Торжищем есть пустырь, известный как Пикник Орна, ты же знаешь его?
Я кивнул.
— Стража туда не ходит. Там у тебя будет время… для грима и репетиций, Фатик.
Сенестра и орк-телохранитель убрались. Я стал собственником гримировального фургона и, по иронии судьбы, тем режиссером, от которого зависели жизни обитателей Нижнего города.
Сам, всегда сам. Спасать мир мне приелось до боли в печенках.
Димеро спросил, готовы ли мы отплыть, и крайне опечалился, узнав, что мы выйдем в море не раньше семи-восьми вечера. Я слегка взбодрил его десятком монет и, отмахнувшись от Валески, занялся делом. Сбор труппы… Наставления оставшимся актерам и грызня с младшим помощником самого младшего помощника по помощи в переноске декораций.[25] Крессинда… Она не проголодалась, я ошибся. Видите ли, гномам иногда тоже нужно, хм, проведать ветер. Я предоставил ей такую возможность. Когда она вернулась на свой пост, я оставил Монго на палубе «Горгонида», велев поусердствовать с мечом, как делал до него Скареди.
— А куда вы едете, мастер Фатик? — поинтересовался этот недоделанный наследник.
— Пикник Орна, тебе полегчало?
Он произнес название молча, одними губами, замедлено кивнул. С-стихоплет, м-м-мать, он наверняка уже рифмовал в уме «пикник», «блудник» и «плавник», сочиняя очередную героическую песню.
Я затрамбовал свою труппу в фургон, и мы отъехали.
Проезжая по набережной, я ощутил мимолетный зуд между лопатками. В последний раз такое случалось, когда меня выслеживали гшааны Сколдинга Фрея.
От воды продолжал подниматься белесый пар.
* * *
Дело происходило, как я уже говорил, на Пикнике Орна. Когда-то давно тут был квартал магов, которые занимались разнообразными оккультными и метафизическими изысканиями. Как гласят легенды, изыскания под водительством мастер-мага Орна однажды привели к тому, что открылся портал — эльфы называют его вартекс — в другой мир, и из вартекса вышло нечто, крайне недовольное тем, что его потревожили. «Присел магичок на пикничок», как шутили впоследствии в Ковенанте. Магов нечто сожрало, квартал порушило и напоследок подвергло долгоиграющему проклятию. Суть проклятия заключалась в том, что всякий, посещавший окаянный квартал, внезапно обнаруживал, что из его карманов исчезли все деньги. Ужасная чужемирная магия! За два века проклятие почти рассосалось (из кошелька могли пропасть штук пять-десять мелких монеток), но горожане и приезжие все равно опасались тут появляться — считалось, что проклятие безденежья будет тянуться за тобой несколько месяцев. Стража тут тоже не показывалась: квартал, в котором исчезают деньги, это вам не дурацкое кладбище с бродячими упырями, не вампирье гнездо, не логово кровожадных некромантов, это по-настоящему страшное место. Что касается какой-нибудь защитной стены, то Ковенант не желал выделять на нее средства. Для иностранцев и тех, кто умеет читать, у въездов на Пикник висели проржавевшие таблички:
