Мне на плечо легла рука, я обернулся. Блич осторожно прикрыл дверь и потянул меня в сторону.

— Не мешай им, — негромко сказал он.

Я послушался, припомнив, что у меня к Бличу имеется одна маленькая интимная просьба. Я подумал об этом еще когда Нор пошел в душ, но забыл сказать.

— Слушай, дай мне мазь. От трещин, разрывов… ну, ты знаешь.

— А-а-а, — протянул Блич и посмотрел на меня немного странно. — Вот, значит, что.

Я смущенно кивнул. Нельзя сказать, что я никогда не обращался с подобной просьбой к брату. Просто сейчас ситуация была чересчур неловкая.

Пока он копался в шкафчике, я подошел к Норе, сидевшей за монитором.

— Как она? Рада?

— Терпимо, — не поднимая головы, ответила Нора. — Угрозы выкидыша на данный момент нет. Состояние шоковое, но мы ее уже почти вывели. Во всяком случае, больше не плачет, реагирует на внешние раздражители. Есть пока отказывается, но просила пить.

— Там Бен, — сказал я. — Я видел.

— Пусть сидит, — Нора откинулась на спинку стула, убрала челку, свесившуюся на глаза. — По-моему, ей легче, когда кто-то рядом. Ты сам как? Оправился?

— Оправился, — ответил за меня Блич, подходя к нам и протягивая мне тюбик. — Насколько я понял, более чем. Вен, ты сам-то соображаешь, до какой степени это все у вас не вовремя?

— Да, — кивнул я. — Только это не бывает — не вовремя. Потому что другого времени может и не быть. Завтра я ухожу наверх искать новый путь к фермам. С территории Реттисси.

Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, потом Блич отвел взгляд.

— Что-то еще?

— Ну… — я вздохнул. — Одолжи мне любрикант, пожалуйста. Мне не очень хочется идти снова на склад.

Блич возвел глаза к потолку каюты, но все же ушел в соседнюю комнату. Нора хмыкнула и снова уткнулась в диагност. Нет, она не была болтушкой. Просто женщиной — симпатичной, неглупой, но все же женщиной. А я всегда в их присутствии чувствовал себя неловко. Наверное, потому, что они меня совсем не привлекали.

Все мечтали о женщине, семье, детях — я никогда не поддерживал разговоров на такие темы. Радовался чужим союзам, переживал за неудачи приятелей. И все. Может быть, еще и поэтому ничего у нас с Хильдой не вышло. Впрочем, я об этом никогда не жалел.

— Держи, — Блич протянул мне флакон с любрикантом. — Последний раз тебя выручаю.

— Спасибо, — я запихал флакон в нагрудный карман. — Успокоится все, и я тебе верну. Возьму на складе и верну.

Блич только рукой махнул.

В столовой отца не было, хотя народа собралось довольно много. Лика налила в термос кашу, кинула сверху несколько кусков мяса, плеснула подливки. Глаза у нее были заплаканные. Я осторожно погладил ее по тоненькому запястью.

— Не переживай так. Все будет хорошо, я обязательно найду путь наверх, и никто не будет голодать. И маленькие твои родятся сильные и здоровые, вот увидишь. Верь мне, пожалуйста.

Она всхлипнула, мотнула светловолосой головой.

Я забрал со стойки термос, повернулся и прямо перед собой увидел Лейна. Дорсет держался за его спиной — подходить ко мне он явно побаивался. А еще чуть дальше стояла группа парней и подростков. Завсегдатаи Игры.

По-моему, Лейну хватило одного взгляда, чтобы все понять. Он прищурился, закусил губу — так знакомо. Глаза у него стали злыми, лицо пошло красными пятнами.

— Значит, ты. Так мы и думали — ну кто, кроме тебя, станет носиться с этим щенком. И как он в постели — хорош?

Злость окутывала их, как облако пара — работающий синтезатор. Надо было на ком-то ее сорвать, вот только объект они выбрали не очень подходящий. Знали это, поэтому злость оказалась обильно приправлена страхом.

— Лучше тебя, — спокойно ответил я, наклонился и поднял пакет с одеждой, который ставил на пол. — Твои вещи я вернул на склад.

— А может, ты с ними в сговоре, а? — Лейн сжал кулаки. — Уж больно все совпало. Чем тебе заплатили верхние, чтобы ты привел к нам их лазутчика?

Я обернулся к Лике, протянул ей термос.

— Подержи, пожалуйста.

Она непонимающе посмотрела на меня, но термос взяла. А я снова развернулся и почти без замаха ударил Лейна в челюсть. Второй раз за несколько последних дней. Он отлетел на Дорсета, они оба не удержались на ногах и повалились на пол. Сидевшие за столами люди повскакали с мест, бросились к нам.

Но вся остальная шваль, таскавшаяся за Дорсетом и смотревшая ему в рот, отступила назад. Даже толпой они не рискнули полезть со мной в драку. Не потому, что я был такой уж сильный. А потому, что ни один из них не хотел первым оказаться под ударом. Трусость оказалась сильнее желания выяснить отношения. Да и мотивация у мальчишек была слабенькая — это у Дорсета и Лейна со мной имелись счеты, а с остальными мне делить было нечего. Пока, во всяком случае.

Я увидел проталкивающегося сквозь толпу отца. Наверное, он только что вошел, но ситуацию оценил мгновенно. Отвесил пару подзатыльников стоявшим сзади, отпихнул тех, кто оказался впереди. Встал над барахтавшимися на полу Лейном и Дорсетом.

Мой бывший любовник никогда не отличался особой смелостью. И моего отца побаивался. Поэтому замер, держась за лицо и моргая слезящимися глазами.

— Ну-ка, — отец за ворот рубахи приподнял Дорсета и оттащил в сторону. — Что тут у вас происходит?

— Ничего, — ответил я, взял у Лики термос, перехватил поудобнее пакет с одеждой. — Все нормально, отец.

Пожалуй, самым обидным было ощущать ненависть Лейна. Хотя, наверное, он был в своем праве. И все же… Можно было обижаться, сердиться, но ненависть — слишком сильное чувство. Я его, по-моему, не заслуживал.

Слушать, чем все закончится, я не стал. Хотелось поскорее увидеть Нора, обнять, прижаться к его губам. Пусть говорят что хотят, пусть думают что хотят — мне все равно. Лейн может визжать сколько угодно. И Дорсет. И все остальные тоже. Если будет надо — я даже перед Гренделем встану.

До каюты я добрался уже без приключений. И слава Пространству, потому что у меня уже начинала болеть голова. Слишком много чужих эмоций, слишком много собственных.

Сначала я не понял, что случилось. Нор стоял у стола, вертел в пальцах какую-то замысловатую штуковину. Если бы не он, я бы подумал, что ошибся каютой — у меня сроду не было так чисто. Мама всегда ругалась, что я неряха и разгильдяй, Лейн тоже не очень любил наводить порядок. Поэтому обычно у нас в каюте все валялось где попало. Пока не появлялась Рада и не избавляла нас от одноразовых стаканов, грязных рубах и рваных комбинезонов.

— Мелкий, — сказал я, улыбаясь и разом забыв о драке, Лейне, Дорсете и всех остальных. — Иди сюда. Целоваться будем.

42

Первое, что я сделал, вернувшись во флат — стер из памяти дактозамка отпечатки Лейна. Потому что не собирался давать ему второй шанс и возможность попасть в каюту, когда вздумается. А то и — кто знает? — нового любовника сюда протащить. Пусть стучит, как все. На общих основаниях.

А потом кинул взгляд вокруг и понял, что пора наводить порядок. Потому что свежей и чистой была только постель. А вот все остальное… К тому же уборка всегда действовала на меня умиротворяющее. Так что я с энтузиазмом взялся за дело.

Прямо перед дверью лежал мой рюкзак. Я поднял его, немножко подумал и решил все-таки найти ему место в шкафу. Ну не дело ему под кроватью валяться. А кто знает — вдруг спальник еще пригодится… если мы, к примеру, нечаянно сломаем кровать.

Для начала я освободил от разной ерунды и протер стол, избавляясь от разводов — просто потому, что это было проще всего, зато одна чистая поверхность в комнате уже появилась. Очистил от разного барахла стул и кресло. Потом отодвинул дверцу шкафа и поразился, как стало свободно внутри. И только через минуту сообразил — исчезли вещи Лейна.

В груди сразу стало тепло. Похоже, Вен не собирался отступаться от своих слов. Неужели и правда — только я?.. От накативших чувств запершило в горле, и решив, что в скором времени обязательно схожу на склад и найду, чем заполнить пустое место, я торопливо ухватил какую-то коробку с одной из верхних полок.