А он ведь растерялся. Нервничал, злился. И было что-то еще, какое-то чувство, неуловимое сквозь растерянность и злость. Перебивавшее уже ставший привычным лимонный запах. Больше всего похожее на пахнущий озоном воздух после разряда шокера.

До встречи у шахт оставалось с полчаса, я присел на какой-то ящик в темном проходе недалеко от площадки, кинул в рот завалявшийся в кармане сухарик и почему-то вспомнил произошедшее ночью.

Долго не получалось уснуть. И днем выспался, и ворочалась еще в груди обида на Нора. Почему лег спать на полу? Брезгует? Боится, что я к нему приставать начну? Так, вроде, я сдерживался, хотя… Хотелось, да. Такой он был теплый и гладкий, и юный совсем. С этими своими глазами в пол-лица, ежиком темных волос и сопением мне в плечо.

Не знаю, когда я все-таки задремал. А проснулся от того, что Нор зачем-то лез через кровать, ну и через меня тоже. Глаза открывать не стал — сплю я, сплю. Крепко сплю. Тем более, чувствовал — мелкий чем-то озабочен.

Как выяснилось, правильно сделал. Мелкий похлебал воды, затем подошел к кровати и принялся меня рассматривать. То есть я не видел, но догадывался по его сосредоточенному сопению. А потом вдруг сел рядом и осторожно положил руки мне на плечи, как раз туда, где ссадины уже схватились корочкой подсохшей сукровицы.

Меня чуть на кровати не подбросило, когда я почувствовал мягкое тепло его ладоней. Ощутимое такое тепло, исцеляющее. От которого хотелось заурчать, схватить Нора в охапку и больше не отпускать. Чтобы его тепло доставалось только мне одному, никому больше.

Он водил руками по моему телу, а я больше всего боялся: сейчас он поймет, что я не сплю, и все закончится. Совсем и навсегда. А еще боялся, что он обернется и заметит, как я возбужден этим его лечением. Одеяло-то легкое, ничего не скрывает.

Но Нор сопел и все гладил мои плечи, руки, запястья. Под его пальцами боль в мышцах отступала, сменяясь каким-то стальным напряжением. У меня даже круги разноцветные под веками замелькали — так много сил уходило на то, чтобы не ухватить мелкого за пояс, не повалить в постель, не подмять под себя. И в голове мутилось от запаха лимона и желания, ставшего почти непреодолимым.

Не представляю, как я удержался. Особенно в тот момент, когда он наклонился и коснулся пальцами чуть ниже горла. Не знаю, что там его заинтересовало. И каким чудом он не почувствовал, что у меня пульс зашкаливает за сотню. Сердце колотилось в ребра, как ненормальное, а Нор еще полез через меня в свой мешок…

Не помню, когда я в последний раз кончал от одних фантазий и глупых мыслей. Стиснув зубы так, что во рту явственно чувствовался железный привкус крови. Сдерживая рвущийся из горла хрип. Наверное, лет в тринадцать, когда боялся разбудить маму, спящую за тонкой перегородкой каюты.

Через некоторое время меня отпустило. Я с трудом разжал сведенные судорогой пальцы, одна рука — та, на которой полчаса назад ныли мышцы, — затекла, и я свесил ее с кровати. А еще через несколько минут почувствовал на тыльной стороне ладони теплое дыхание. Наверное, Нор лежал ко мне лицом. Тут же захотелось нащупать его губы, провести по ним пальцами, погладить щеку, на которой рос легкий нежный пушок…

Каким-то чудом я дожил до утра. Идти в душевую было нельзя, я боялся разбудить Нора, да и потом — он мог догадаться, что я совсем не спал. Мокрое липкое пятно в трусах раздражало неимоверно, как и собственная несдержанность. В самом деле, ну ведь не мальчик же. И потом, у меня Лейн есть. А мелкому Рада нравится, не уводить же мне парня у собственной сестры.

Встал я задолго до третьей склянки. Злой, невыспавшийся и совершенно сбитый с толку неадекватной реакцией своего тела. Отмылся в душе от засохшей спермы, сунул грязное белье в утилизатор, стараясь не греметь крышкой, оделся и трусливо смотался в столовую, подальше от сладко спавшего мелкого.

После завтрака направился к деду, а после болтался по уровням, пока Нор не ушел к Гренделю, и только потом вернулся к себе. Перестелил белье на постели, переоделся в комбинезон, чтобы лишний раз не возвращаться в каюту и не сталкиваться с мелким.

Встречу нам с Айваном дед назначил у себя в четыре, так что я еще заглянул в синематеку, а после нашего совещания — на склад. И опять пошел бродить, убивая оставшееся до рейда время.

В конце дня решил зайти к Лейну — как-то не по себе мне было, казалось, что я его предаю своими фантазиями о другом парне. Или, может быть, подсознательно помнил, как отец звал Нора в синтезаторную, и я надеялся его там перед рейдом увидеть?

Увидел. Сердитого и расстроенного. Даже поцапаться успел, удивляясь собственной словоохотливости. Никогда и ни с кем я так не разговаривал — просто разворачивался и уходил, не выясняя никаких отношений. А тут словно меня за язык кто-то тянул. Когда сообразил, что просто не хочу оставлять Нора, опять сбежал. Собственно, мне действительно пора было идти.

Рейдеры Пола появились из темноты неожиданно — я задумался и не услышал шагов. Впрочем, мы все умеем ходить бесшумно, да и ботинки для нас делают специальные, на толстой резиновой подошве.

Я встал, кивком поздоровался, подтянул пояс. Мне ответили такими же сухими кивками, что меня не удивило. Конкуренции между рейдерами никогда не существовало, одно дело делаем, но… Ладно, я бы тоже не очень хорошо относился к кому-то, кто до Айвана спал с Норой.

— Пошли? — сказал я и двинулся к знакомой балке.

В этот раз идти наверх было тяжелее обычного. Нор, конечно, подлечил и ссадины, и растяжение, но усталость все равно никуда не делась. Да и недосып давал себя знать. Кроме того, меня волновало, сможем ли мы пройти тот чертов тамбур. Вряд ли, конечно, верхние рассчитывали, что мы рискнем полезть на фермы раньше, чем через неделю. Но если все же опасались… Десяток охранников на посту — и нам придется возвращаться назад. Даже если мы прорвемся на плантации, назад нас точно не пропустят.

Я говорил об этом Полу, когда договаривался пойти вместо Хильды, но он только рукой тогда махнул:

— Потом разберемся.

И все же я еще раз высказал свои соображения, когда мы сели отдыхать и выпить тоника на первой площадке. Пол мрачно посмотрел на меня, вытер губы.

— Трусишь, нюхач?

Очень хотелось буркнуть в ответ: «Дурак», — и замолчать. Но я засунул самолюбие подальше, до лучших времен.

— Нет. Просто предлагаю попробовать вскрыть бронелитовую стену в обход тамбура.

— Круто! — восхитился Кинз, самый младший в группе Пола, обычно сидевший в резерве. — У тебя есть лазерный резак? Или ты пальцами собираешься бронелит вскрывать?

— Резака нет, — ответил я, стараясь сохранять спокойствие. — Есть кислота, которой можно попробовать расплавить заклепки. Тогда мы попадем в один из вертикальных воздуховодов.

— А держаться ты там чем будешь? Может, у тебя вакуумные присоски запасены? — Кинз всегда считал себя очень остроумным.

— Помолчи, — Пол покусал губы. — Допустим, мы попадем в воздуховод. Но там же действительно не за что цепляться.

— И не надо, — я достал из мешка схему коммуникаций, которую скопировал в синематеке. — Смотри сам. Диаметр воздуховода три с половиной фута. Вы меня подстрахуете на связке, я сниму бронелит с противоположной стороны, зацепим кошку и переправимся. Или я туда переползу и закреплю там якорь.

— Плавить заклепки кислотой, — присвистнул Стефан. — Тогда спать не получится. Часов восемь провозимся, если не дольше.

— Можно по очереди, — задумчиво сказал Пол. — По четыре часа.

— Можно по очереди, — согласился я. — Но если получится — тогда через тамбур мы вообще больше ходить не будем, только через эту дыру.

— А если не выйдет? — Чиф, самый старший из группы Пола, да и из рейдеров вообще. Вечно сомневающийся скептик. — И время потеряем, и на фермы не попадем.

— Значит, просидим наверху еще сутки, — огрызнулся Пол. — Невен для начала проверит, есть ли пост в тамбуре.

— Само собой, — я кивнул и убрал схему в мешок. — Может быть, там никого и нет, тогда пойдем обычной дорогой.