— Ну уж нет, раз я сюда приперлась, я пойду до конца.

— Слушай, воробей, а если нас завалит?

— Тогда будем откапываться.

— У нас даже света нет.

— У меня есть спички, — заявила Рита, показывая коробок, — я в отличие от тебя подумала прежде всего о путешествии, а не о еде.

«А я о еде, — подумала Соня, — надо же кому-нибудь об этом думать». Стоя наверху, она наблюдала, как Рита легко, словно птичка, спорхнула вниз и стала пробираться к одному из входов. Соня стала спускаться за ней. Рита тем временем нашла большую палку, какую-то ветошь и быстро соорудила факел.

— Слушай мою команду, — продекламировала она, — ты остаешься здесь. Если меня завалит, ты идешь за помощью либо спасаешь меня самостоятельно.

— Нет, — вздохнула Соня, — я пойду с тобой. Если завалит, то пускай нас вместе, иначе не знаю, что скажу твоему Сережке или как посмотрю в глаза твоему Никите.

— И не думай даже. — Рита ухватила Соню за руку и оттащила от входа в подвал, она не нашла подходящего аргумента, чтобы отговорить подругу, и сказала: — А ты толстая, ты не пролезешь.

Это был удар ниже пояса, весь героический пыл Сони испарился окончательно. Она ничего не сказала, обиженно дернула нижней губой, отошла в сторону и присела на обломок бревна. Рита, не теряя времени, зажгла факел и нырнула в отверстие.

«Ну и как хочешь, — подумала Соня, — толстая, сама знаю, ну, Ритка, я тебе этого никогда не прощу, толстая, а сама-то… кожа да кости. Ну погоди у меня».

Соня не заметила, как достала из сумки хлеб и, отрывая по кусочку, стала жевать. Минуты ожидания потянулись медленно и тягуче, как кисель. «Ну долго ли еще? Может, уже пора спасать?» — твердила про себя Соня. Посмотрела на часы — прошло всего три минуты. Рано еще, вот минут через пятнадцать можно будет пойти за ней. Но тут раздался шорох, и из пещеры показалась голова Маргариты.

— Глухо, как в танке, завален, — проговорила она, пыхтя и отдуваясь.

Соня была несказанно рада появлению подруги, но сумела подавить в себе это чувство, крепко сжав губы, чтобы не заулыбаться во весь рот. А Маргарита даже не заметила, что Соня обижена на нее. Обломком красного кирпича она поставила над входом первого подвала крест и быстро нырнула во второй.

Соня опять осталась одна, и опять потянулись томительные минуты ожидания, и опять в ход пошел черный хлеб. Теперь ожидание казалось не таким волнительным, как в первый раз. Появилась некое подобие уверенности, что Ритка выберется, несмотря ни на что. И, как бы подтверждая ее мысли, Маргарита вынырнула снова живая и здоровая, но не из той дыры, в которую входила, а из соседней.

— Ты представляешь, — заговорила она возбужденно, — в этом подвале сходятся все ходы, все пять.

Она вышла и начала ставить кресты на всех входах подряд. Насчитав пять, она остановилась.

— Остались вот эти два, — проговорила Рита, показывая на два, находящихся на противоположной стороне котлована.

Она подошла к Соне, которая по-прежнему молчала, изображая из себя обиженного ребенка, и присела рядом. Протянула руку, отобрала у нее оставшийся хлеб и, откусывая его, спросила:

— Ты не знаешь, в какой части света находится это озеро?

Соня молчала, и Рита, снова не заметив обиды подруги, сама себе ответила:

— Мне кажется, это где-то там, — и показала рукой на высокую гряду деревьев метрах в трехстах от усадьбы. — Да ты чего молчишь? Мумия. Я с тобой разговариваю или с кем?

— А чего со мной разговаривать, ты сама все решаешь, никого не слушая, — наконец прервала молчание Соня.

Рита повернулась к ней, посмотрела пристально ей в глаза и проговорила:

— У-ти какая, да мы никак обиделись? Да брось ты, ну прости меня, дуру старую. Сонечка, — тормошила она подругу, — ну не сердись, я же люблю тебя, ну грубая я, резкая, ну не обижайся. Хочешь, пойдем в те подвалы вместе?

Соня таяла, как снегурочка на костре, все же ближе подруги у нее не было, и она любила Риту так же, как та ее, если не больше.

— Идти надо в тот подвал, — сказала Соня, показывая на один из входов.

— Почему? — спросила Рита.

— Он выше, — ответила Соня, оттаяв окончательно, — а Евгений говорил, кажется, что там можно пройти в рост, это во-первых, а во-вторых, он единственный идет не под строениями, а находится прямо под внешней стороной здания. Там несущий каркас, это самый прочный из подвалов. Все остальные более слабые, потому что были защищены стенами, потолками и полами дома, все они внутренние. Просто погреба для вина, картошки, солений и так далее.

— Ну ты и голова, — охнула Рита, — что же ты мне раньше этого не сказала, я, как крот, ползала там по этим дырам.

— Ты не крот, — резонно заметила Соня.

— А кто? — удивленно спросила Рита.

— Ты осел упрямый, тебе что говори, что — воздух порти, тебе все равно.

Они обе рассмеялись по-доброму, весело и стали спускаться вниз.

Вход в подвал представлял собой невысокую арку, выложенную красным кирпичом. Кладка великолепно сохранилась, кирпич кое-где откололся, но в общем и целом выглядел довольно внушительно и надежно. По бокам арки были видны остатки железных петель, здесь, вероятно, была крепкая дверь. Из глубины подвала потянуло холодом и сыростью. Он звал и манил к себе, но не как радушный хозяин, а как паук, заманивающий мух. И Соня с Ритой, как две мухи, одурманенные чарами, вошли под своды из красного кирпича.

Коридор тянулся вглубь метров на десять, а потом все тонуло в непроглядной мгле. Соня подняла голову, над ней был сводчатый потолок, красные кирпичи плотно прижимались друг к другу, убеждая в своей надежности. Самодельный осветительный прибор, сконструированный Ритой и немного усовершенствованный Соней, напоминавший собой факел, освещал пространство вокруг путешественниц примерно на полтора метра. Было сыро и прохладно, и, несмотря ни на что, они пошли вперед.

Первые несколько метров пути преодолели практически без приключений. Стены и потолок из красного кирпича по-прежнему надежно защищали их. Кое-где встречались опоры — деревянные столбы толщиной в два-три обхвата. В этих местах проход расширялся и как бы огибал опоры, но ширина коридора оставалась везде одинаковой; если провести центральную осевую линию, то от нее в обе стороны будет примерно по метру. Странно, зачем нужен был такой коридор?

— Слушай, здесь как в метро, — проговорила Рита, как бы читая мысли Сони.

Пол под ногами был не так идеален, как стены и потолок. Усыпан обломками красного кирпича, за которые без конца запинались то Рита, то Соня.

Соня оглянулась назад: тьма непроглядная, тьма впереди и тьма позади. Точка возврата пройдена, пути назад нет, только вперед. Они прошли еще метров пятьдесят, теперь и стены стали не так идеальны, где-то просто высыпались кирпичи, где-то потолок был приперт щитами и современными опорами.

— Соня, а сколько нам еще идти? — прошептала Рита, цепляясь за руку подруги.

— Я думаю, столько же.

— Боже, холод собачий, — Рита поежилась, — пойдем побыстрей.

— Ага, сейчас все брошу и побегу, — ответила Соня, — смотри, какой свод, побежим, обвалится.

— Хорошо, хорошо, — согласилась Рита, — как скажешь.

Они продолжили путь. На стенах коридора Соня заметила неглубокие ниши, равномерно расположенные на протяжении всего коридора.

— Смотри-ка, — указала она на них Рите, — это освещение, здесь, вероятно, стояли лампы. Опять не понимаю, зачем иметь столько ламп в коридоре.

— Как зачем, чтобы было светло.

— Глупая, лампы тогда работали либо на керосине, либо на льняном масле, иметь столько дежурных ламп в таком коридорище — это роскошь.

— Ну, говорили же, что Морозов был человек неординарный, чудаковатый, может, он так чудил? — предположила Рита.

— Нет, — отрезала Соня, — во-первых, если бы он так чудил, то промотался бы еще раньше, а во-вторых, эти ниши были сделаны явно при устройстве погреба, то есть задолго до рождения Федора Семеновича.

— Убедила, тогда действительно непонятно.