Диана готова была сама сойти с ума.

В ночь на тридцать первое она не могла уснуть. Мысль о том, что неизбежное вот-вот произойдет, душила ее, словно веревка палача. И наконец под утро Диана окончательно решила, что надо делать.

Было шесть часов утра. Диана поднялась с постели и прошла в гостиную. Джек, как всегда в последнее время, был уже на ногах. Он стоял возле окна и смотрел в пустоту. На щеках его темнела щетина: он не брился, наверное, уже целую неделю. Джек стоял молча, ничего не слыша и не видя вокруг себя.

Диана тихо подошла к нему и сказала:

– Я решила отдать сокровища Али Паше. Все, целиком.

Джек не обернулся, лишь отрицательно покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Это невозможно.

– Мы должны сделать это, – настойчиво повторила Диана. – Нельзя позволить ему разрушить то, что для тебя дороже всего на свете.

– Нельзя давать оружие в руки убийцы. Али Паша – сущий дьявол. А тот, кто поддерживает дьявола, губит свою бессмертную душу.

– Мы скажем ему, где спрятаны сокровища. Он вернет тебе Беч Хэвен. А как нам остановить Али Пашу, будем думать.

Джек продолжал молча смотреть в окно. Диану охватило отчаяние.

– Но, Джек, ведь если ты потеряешь Беч Хэвен, ты не сможешь жить дальше!

– А хоть бы и так, – устало и безразлично произнес Джек.

Диана вновь заговорила, тщательно подбирая слова:

– Той ночью, на яхте, когда я услышала твой разговор с Али Пашой, и поняла, что ты снова предал меня, мне больше всего на свете хотелось отомстить тебе. Тогда я, наверное, только порадовалась бы нынешней ситуации. Постаралась бы одна найти сокровища, а тебя послала бы ко всем чертям вместе с твоим Беч Хэвеном. Но сейчас все изменилось, Джек. Не могу объяснить, почему, но думаю, что благодаря Шейле. Теперь я понимаю, почему ты сделал то, что ты сделал. Понимаю твое отчаяние. Наверное, это случилось потому, что у меня самой появилось теперь то, что для меня важнее всего на свете, – родная мать. Если я потеряю ее, я умру. Так же, как умрешь ты, потеряв Беч Хэвен. Но я не дам тебе умереть, Джек, – ты спас от смерти Шейлу. Можешь говорить, что тебе угодно. Можешь сказать, например, что спас ее ради того, чтобы найти сокровища. Но я видела твои глаза в ту ночь. Они сказали, что ты сделал это ради меня. И тогда я поняла, что ты по-прежнему любишь меня.

Диана замолчала, и в комнате повисла тишина. Диана отошла от окна, села на стул и вновь заговорила:

– Я тоже всегда любила тебя. Даже тогда, когда мне казалось, что я тебя ненавижу. Ты спас Шейлу для того, чтобы не дать мне умереть. И я не дам тебе умереть из-за гибели Беч Хэвена.

Джек ничего не сказал. Он все смотрел невидящими глазами на улицу, прислонившись головой к оконной раме.

Глаза его были пусты и неподвижны.

Диана коснулась его руки и сказала, чуть не плача:

– Как ты не поймешь, Джек! Мне все равно, что будет делать Али Паша с сокровищами Клеопатры. Мне безразлично, назовут именем моего отца новый зал в Британском музее или нет. Ты мне небезразличен, только ты, слышишь? У меня сердце разрывается, когда я вижу, что с тобой происходит. Я не позволю тебе навсегда потерять Беч Хэвен, а с ним и себя, я слишком сильно люблю тебя.

Джек медленно отвернулся от окна.

– Я люблю тебя, Джек, – тихо повторила Диана.

Слезы хлынули у нее из глаз, и она вытирала их тыльной стороной ладони.

– Это правда? – спросил Джек.

– Святая правда.

После этих слов в комнате, казалось, стало светлее.

– Так сильно любишь, что готова ради этого отказаться от всего? – спросил Джек.

– Ты дороже для меня, чем тысяча тысяч любых сокровищ. Я готова все их отдать ради тебя.

Джек обнял Диану за плечи и прижал к груди.

– Мы так много принесли боли друг другу, – сказала она сквозь слезы. – Я знаю, что виновата не меньше, чем ты. Я была слепа.

Джек приложил ладонь к мокрой щеке Дианы.

– Ты действительно сильно изменилась, – тихо сказал он.

– Помнишь легенду, которую я рассказывала тебе в храме? – спросила Диана. – Об Изиде и Осирисе? О том, как она собрала его из кусочков и вернула к жизни? Сейчас я хочу собрать из осколков наше прошлое. Начать все сначала. Вернуться к той ночи, когда ты пришел ко мне в музей. Давай откроем новую страницу в жизни. Я хочу сделать для тебя то же, что сделала для Осириса Изида. Собрать тебя из кусочков и вернуть к жизни, к свету. Этого я хочу сейчас больше всего на свете.

На глазах Джека заблестели слезы. Он посмотрел на Диану с такой признательностью и любовью, что у нее перехватило дыхание.

– Почему бы нам не начать все сначала, Джек? Почему бы нам не начать все сначала в Беч Хэвене, именно там? Начать с чистой страницы, забыв обо всем, что было.

Джек еще крепче прижал ее к себе. В его сильных руках Диана чувствовала себя защищенной от всех невзгод, и это возвращало ей утраченную надежду.

– Забыть обо всем, – тихо сказал Джек, и по щекам у него тоже потекли слезы.

Они простояли, обнявшись, еще какое-то время. Диана забеспокоилась. Пора принимать решение, не откладывая. И который час уже, кстати?

– Надо спешить, – сказала она Джеку, взглянув на часы. – Поезд на Бедфорд отходит в девять. Через два часа мы будем там, возьмем лошадей и поскачем в Беч Хэвен. Если повезет, окажемся там еще до полудня. Иди побрейся, а я тем временем переоденусь. А для Шейлы оставим записку, чтобы она не волновалась.

Джек, словно человек, с трудом выходящий из объятий сна, выполнял приказания Дианы. Вскоре они были готовы и вышли на туманную, холодную утреннюю улицу, чтобы нанять кеб до вокзала. На вокзал они приехали ровно в девять, но поезд еще не ушел, его отправление откладывалось на полчаса.

Диана не знала, радоваться ей или огорчаться этой вынужденной задержке.

Наконец они тронулись в путь. Им казалось, что поезд ползет как черепаха. Диана то и дело поглядывала на часы. Что же это такое? Они едут уже целую вечность. Наконец вагон остановился у бедфордского перрона.

Лошадей они взяли в привокзальной гостинице и сразу же стали нетерпеливо подгонять седлавшего грума, который казался им ужасно медлительным. Вскочив в седла, они помчались к Беч Хэвену, который находился в пяти милях от Бедфорда.

С холма они увидели перед собой имение. Но, боже, что они увидели! Землеройные машины, окружившие главный дом, и минеров, тянувших свои кабели. Поместье было оцеплено полицейскими, среди которых расхаживал местный шериф. Здесь же стоял и Али Паша в окружении своих людей.

Он сразу заметил всадников и приветственно замахал рукой.

– А, мои друзья, – с широкой улыбкой крикнул принц. – Решились все-таки!

Джек, не отрываясь, смотрел на дом. Вдоль всех ею стен были выкопаны глубокие узкие канавы, в которых стояли небольшие деревянные ящики. Джек соскочил с лошади и спросил:

– Что здесь происходит?

Али Паша взмахнул рукой и кинул Джеку небольшой брусок, который держал в руке. Джек поймал его и вздрогнул. Это был динамит.

– Шведский динамит, – с улыбкой подтвердил его догадку Али Паша. – Лучшая взрывчатка в мире. Вокруг дома заложено двести килограммов. Они рванут, как только я поверну эту ручку.

Диана также спешилась и подошла к Джеку.

– Мы решили принять ваше предложение, – звенящим от напряжения голосом сказала она.

Али широко улыбнулся и сказал, покачав головой:

– Вы не перестаете поражать меня, англичане. Любите свои садики и дома больше всех богатств на свете. Вам никогда не стать владыками мира, пока вы не изменитесь. А ты, Джек... Что ж, возможно, ты любишь турок даже больше, чем я предполагал. Впрочем, для нас, мужчин, слово женщины – пустой звук. Я хочу, чтобы ты сам сделал свой выбор. Скажи, что для тебя этот клочок земли значит больше, чем эта женщина.

Джек побледнел. Он взглянул на Диану, и в этот миг она поняла, в мыслях Джека что-то переменилось. Он очень долго смотрел на нее. Казалось, прошла вечность, пока он сказал слово. И слово это было – нет.