Мертвецы не должны находиться среди живых!

Но он знал так же, что окружающие считают его живым. И ради них он должен притворяться. И он притворялся…

Только в церковь ходить не мог.

Сначала в замок Карди прибыли солдаты под командованием Августа Хофера. Первым делом поставили серебряные решетки на окна всех помещений, предназначенных для жилья. Провели электричество. Согнали местных жителей для уборки территорий и жилых помещений. Переоборудовали конюшню в гараж. Поставили в молельне стеклянные шкафы, покрытые жестью столы и оборудование для лаборатории. И только потом вызвали доктора Гисслера.

Странную картину являли собой эти немцы, появившиеся в древнем замке Карди июньским утром 1943 года.

Старик-доктор, похожий на сушеную крысу.

Рыжеволосая красавица-ассистентка.

Худощавый, нервный ученый.

Миниатюрная молодая женщина, крепко сжимающая в своей руке ручку худенького черноволосого мальчика.

И высокий, стройный красавец-блондин, словно сошедший с агитационных плакатов.

Они въехали в ворота замка на четырех автомобилях. Рокот четырех моторов затих одновременно, защелкали дверцы, выпуская людей наружу… И воцарилась тишина. Они стояли и смотрели на замок.

Доктор Гисслер – с живым интересом.

Профессор Хофер – с восторженной надеждой.

Магда – с нескрываемой скукой.

Лизе-Лотта – со страхом.

Михель – со странным, почти непередаваемым словами выражением напряженного ожидания.

Правда, на замок смотрели не все: Курт с тревогой и нежностью смотрел на Лизе-Лотту, а генерал Хофер надменно смотрел на своих вытянувшихся в струнку солдат.

Наконец, словно наваждение спало, и все засуетились, забегали, начали расхватывать вещи, и в конце концов отправились на экскурсию по замку. Пыль и паутину солдаты по мере возможности вымели. Удивительно, что большинство вещей сохранилось: книги в библиотеке, поблекшие ковры на полах и на стенах, дивной красоты светильники, резная мебель, даже посуда и мелкие личные вещи! Поскольку к вещам строжайшим образом приказано было не прикасаться, – путешественники поминутно находили то хорошенькую фарфоровую табакерку, то изящный веер из костяных пластинок, расписанных узорами, то лайковую перчатку, ссохшуюся от времени, то охотничий хлыст, оставленный где-нибудь на перилах… Этот замок производил странное впечатление. Словно обитатели его покинули внезапно, спасаясь бегством от неведомой опасности, или – умерли все в одночасье. Забавно, что истине соответствовало и то, и другое. Кто-то умер, кто-то спасся бегством, а кто-то так и живет среди этих развалин странной, призрачной жизнью, и им не нужны уже табакерки, перчатки и веера.

Некоторые комнаты преобразили для жилья, постели застелили чистыми простынями, солдаты уже перенесли туда личные вещи путешественников. Сами солдаты разместились на первом этаже замка, превратив столовую и парадную гостиную – в казармы. В общем-то, жилые комнаты в замке можно было бы назвать даже благоустроенными… И в любом случае – очень красивыми.

Лизе-Лотта порадовалась, что у них с Михелем смежные комнаты, хотя ее огорчило, что в комнату Михеля можно проникнуть через отдельную дверь.

Магду очень насмешила общая ванная комната, в которой стояла дубовая ванная, а воду надо было накачивать с помощью насоса, и то шла только холодная – горячую нужно было кипятить на кухне и таскать ведрами.

Профессор Хофер завел старинные напольные часы и они оказались удивительно точными – хотя, скорее всего, их не заводили с 1910 года, с тех пор, как последний Карди – наследник из Америки – покинул замок, чтобы вернуться к себе на родину.

Генерал Хофер заглянул внутрь механизма, прочел название фирмы и удовлетворенно сообщил: «Немецкая работа!».

А доктор Гисслер, зайдя в свою новую лабораторию, расхохотался при виде фресок со сценами из священного писания и мраморной статуи пресвятой девы с пронзенным семью мечами сердцем.

Профессору Хоферу не терпелось как можно скорее начать поиск места упокоения вампиров, но доктор Гисслер настаивал на том, чтобы дождаться прибытия хотя бы нескольких детей: если ученым повезет и они обнаружат-таки вампиров, этих вампиров надо будет чем-то кормить. И профессор Хофер, скрепя сердце, смирился. К счастью для него, первые подопытные прибыли уже к полудню следующего дня. Две девочки: одна – хрупкая грациозная синеглазка с длинными, золотыми, как колоски, косичками, другая – похожая на пасхального ягненочка, очень беленькая и нежная, с кудрявой головкой. Девочки жались друг к другу, но истерик не закатывали. Их заперли в подвальчик, преобразованный под жилье для подопытного материала. Вместе с девочками, прибыл тюк с нарядной детской одеждой. Это была идея профессора Хофера: сделать подопытных как можно более привлекательными для вампиров. Магда проклинала все на свете, когда ее заставили рыться в этой одежде. Хотя все было чистым и даже пахло дезинфекцией, было видно, что вещички уже ношенные, разных размеров… Из концлагерей, разумеется. Обычно их там сортируют и отправляют в бедные немецкие семьи. Для синеглазки Магда подобрала голубенькое платьице с кружевным воротничком, для пасхального ягненочка – белое тюлевое на белом же чехле. Вампиры будут в восторге, если, конечно, их действительно удастся обнаружить…

Долго спорили: когда вскрывать капеллу, часовню и склеп – днем или ночью? Генерал Хофер считал, что лучше днем: вампиры не так опасны. Профессор Хофер настаивал, что вскрывать нужно ночью: солнце может повредить вампирам. В конце концов, победил профессор и вскрывали ночью, при ярком свете прожекторов.

Два гроба обнаружились в капелле: один – роскошный – на постаменте в середине помещения, другой – на полу у стены, возле вскрытой ниши.

Еще один гроб должен был лежать в склепе, замурованный под полом, если следовать книге, которую не выпускал из рук Отто Хофер.

В склепе пахло сыростью и тлением. Гробы с телами членов семейства Карди выстроились в три ряда на полу. У стены, на каменных постаментах, лежали тела, истлевшие до костей, в обрывках саванов и старинной, богатой одежды. Это были старейшие представители семьи, самые первые Карди, нашедшие упокоение в этом склепе. На многих из них сверкали драгоценные украшения, что привлекло жадное внимание солдат. В стенных нишах покоились юные Карди: скелетики, полуистлевшие и мумифицировавшиеся тела детей – их клали сюда на протяжении нескольких столетий. Перед похоронами их, видимо, обернули саваном, потому что детей не принято было класть в гроб вплоть до 18 столетья, но теперь ткань рассыпалась во прах, и безглазые личики жалобно скалились навстречу вошедшим.

Два гроба стояли чуть в стороне от прочих: огромный свинцовый, скорее похожий на гробницу, частично засыпанный камнями, – и рядом с ним маленький, явно детский гробик.

– Вот он, граф Раду Карди, которого невежественный автор этой книги называл графом Дракулой, – с благоговением произнес Отто Хофер.

– А почему два гроба стоят отдельно от других? – деловито спросил доктор Гисслер.

– Во втором, как я полагаю, лежит тело малолетней Анны-Люсии Карди, правнучки графа Карди, им же убитой.

– Стоит проверить. Ну-ка, снимите с него крышку! – скомандовал доктор Гисслер.

Один из солдат ударом приклада сбил замочек на гробе и сапогом спихнул крышку. Внутри, закрытое с головой кружевным покрывалом, лежало маленькое тело. Доктор Гисслер вынул из кармана пинцет, захватил им край покрывала и отвел в сторону. Под покрывалом лежала девочка лет трех, с пышными золотыми волосами, одетая в нарядное розовое платьице. Плоть на лице ее еще не истлела и можно было рассмотреть черты, но на месте глаз зияли черные провалы.

– О, господи! – простонал Август Хофер. – Я подожду вас наверху…

Доктор Гисслер опустил кружево на лицо девочки и спокойно сказал: