Якадзуно вздохнул.

– Я все понимаю, – сказал он. – Ты веришь в судьбу?

– Нет.

– А я верю. И я благодарен судьбе, или богам, или бесы его знают чему за то, что в моей жизни было это испытание.

– Думаешь, оно закончилось?

– А что, есть сомнения?

– Пока только предчувствия.

– Какого рода?

– Я не могу точно сформулировать, я чувствую, что чтото не так, а объяснить не могу. Эвристический блок говорит, что профили внешней среды носят аномальный характер, это, скорее всего, ничего не значит, просто много времени прошло…

– Какие еще профили?

– Долго объяснять. Но, помоему, наши приключения еще не закончились.

6

Анатолий не знал, как объяснить Якадзуно то, что он чувствовал. Наверное, так же трудно объяснить слепому смысл картины Сальвадора Дали или напеть глухому Пятую симфонию Бетховена. Те, у кого в мозгах нет встроенного процессора, не понимают, что это не просто калькулятор, который всегда под рукой, но и еще одно чувство, отсутствующее у обычных людей.

Сейчас Анатолий никак не мог избавиться от ощущения, что они с Якадзуно попали не на Землю, а в какойто другой мир. На первый взгляд все было в точности как на Земле, но тысячи мелких отличий, накапливаясь, формировали профиль внешней среды, не имеющий ничего общего с профилем той Земли, которую Анатолий покинул, отправляясь на Гефест за золотым цвергом.

Анатолий уже битый час пытался проанализировать разницу профилей, выделить и оценить ключевые факторы, сделать хоть какието выводы, но ничего не получалось. Кластеризация никак не давалась ему, даже самые безумные комбинации факторов не приводили к упрощению картины, хоть ты тресни. Вот одна совокупность данных, вот другая, напускаем на них критерий однородности, получаем отрицательный ответ, а в чем состоит разница непонятно. Совершенно разные выборки, не имеющие ничего общего, кроме случайных совпадений. Как будто он попал не на Землю, а в параллельный мир, очень похожий, но всетаки не тот. У когото из древних писателей был похожий сюжет…

И в этот момент эвристический блок сообщил Анатолию, что нашел коечто необычное. Он посчитал энтропию профиля, и она оказалась на порядок ниже нормы. А это значит… Ого!

Что делать? Сделать вид, что ничего не заметил? Нет, это невозможно вечером, когда Анатолий в очередной раз погрузится в электронный гипноз, все сразу станет видно. И еще нельзя исключать, что это входит в систему психологических тестов… Нет, это вряд ли, слишком дорогой тест получается.

Полюбому, нет смысла скрывать то, что скрыть невозможно. Анатолий мысленно перекрестился и вызвал врача мысленной командой.

Доктор Ройс явился минут через пять. Он выглядел озабоченным.

– Чтото случилось? – спросил он. – Вы так взволнованы…

– Профиль окружающей среды имеет аномально низкий уровень энтропии, сообщил Анатолий. Брови Ройса поднялись вверх.

– И что? – непонимающе спросил он.

– Вот это все, – Анатолий обвел рукой вокруг себя, – представляет собой одно большое театрализованное представление.

– В каком смысле?

– Не знаю. Я попытался проанализировать обстановку, но информации недостаточно. Я, конечно, мог бы попробовать потренироваться в особых навыках, вы знаете, о чем я говорю… но это както глупо. Вы легко обнаружите эти попытки…

– Да, вы правы, – кивнул Ройс, – в вашем положении глупо чтото скрывать. Значит, вы чувствуете искусственность окружения… А в чем это проявляется?

– Во всем. Все неправильно. Все настолько неправильно, что я даже не могу сказать, что именно. Уровень энтропии лишь незначительно превышает уровень, типичный для художественных фильмов. Такое ощущение, что все окружающее специально подстраивается под меня. У меня паранойя? Или мания величия?

Ройс ухмыльнулся.

– Я точно не знаю, – сказал он, – но на первый взгляд непохоже. Параноики не сомневаются в том, что говорят.

– Тогда в чем дело? Что вокруг происходит? Почему, например, нет выхода в глобальную сеть?

– Это режимный объект.

– Позвольте вам не поверить.

– Но это действительно режимный объект!

– Да, я знаю, это режимный объект, но причина не в этом. Выход в глобальную сеть был отключен… позавчера? Правильно?

– Использовать детекторы лжи во внебоевой обстановке неэтично.

– А лгать пациенту этично?

– Смотря в какой системе этики. Вы ведь русский? У вас, русских, это в порядке вещей.

– Это касается только тех случаев, когда пациент смертельно болен. Я смертельно болен?

– Типун вам на язык! Ну сами подумайте, ну что вы хотите узнать? Думаете, я вам сейчас все выложу – почему вас изолировали от мира, почему энтропия не та, какая надо? Слишком много вы о себе думаете. Если вам не сообщили информацию с самого начала, значит, эту информацию вам знать не следует. Вы же боевой офицер! Сколько времени вы были в запасе? Уже успели забыть базовые навыки?

– Нет, еще не успел. Можно задать один маленький вопрос?

– Да хоть два.

– На чьей вы стороне?

– Кто? Лично я? Я ни на чьей стороне, я на стороне самого себя. Я получил приказ, но я понятия не имею, чем этот приказ был вызван. И знаете что? Мне наплевать, чем он был вызван. Меньше знаешь – лучше спишь. Знаете такую пословицу?

Анатолию пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы сохранить спокойствие, хотя бы внешнее.

– Я знаю только одно, – сказал он. – Человечество столкнулось с самым большим предательством за всю свою историю. И мне кажется, что корни этого предательства растут здесь.

– В этом санатории?

– На этой планете.

– И что?

– А то, что я должен знать, что попал действительно в санаторий СПБ, а не в гнездо предателей.

– Какие доказательства вас убедят?

– Для начала мне нужен выход в глобальную сеть.

– Это невозможно. Я получил приказ, который это категорически запрещает. Я не знаю, чем он обусловлен, и меня это не интересует. Приказы, знаете ли, не обсуждаются, они выполняются.

– Да, конечно. Но только выводы отсюда следуют вполне определенные. Якадзуно хочет покинуть санаторий. Он уже говорил вам об этом?

– Да.

– Вы его отпустите?

– Да.

Ройс лгал. Анатолий ясно видел, что он лжет, и Ройс это понимал… Черт возьми! Они наверняка подключили внешнее управление к процессору Анатолия! Точно!

Анатолий дал мысленную команду, которая должна была отключить блок удаленного управления. Ройс изогнул правую руку немыслимым образом, засунул большой палец в левую ноздрю, и в этот момент Анатолий потерял сознание. Без всяких видимых причин, как будто ктото повернул выключатель.

7

– Вот живой пример того, что самообладание надо сохранять даже в самых исключительных ситуациях, – провозгласил Кузнецов и обаятельно улыбнулся.

Ибрагим сохранил на лице непроницаемое выражение, но внутренне содрогнулся от неприязни к этому человеку. Ибрагим понимал, что вечно всплывающая улыбка Кузнецова – даже не признак лицемерия, а просто устоявшаяся привычка, нечто вроде нервного тика. Но все равно эти неуместные улыбки вызывали у Ибрагима отвращение.

Они стояли на краю большой ямы с обгорелыми стенками, коегде покрытыми оплавленной стекловидной коркой.

– Он не знал пароля, – констатировал Дзимбээ очевидный факт.

– Жаль, – сказал Кузнецов и снова улыбнулся. – Жалко Суцзуми, он был неплохим мужиком.

– У меня плохие новости, – сообщил Ибрагим. И добавил после паузы: Транспортное оборудование разрушено.

Воцарилось гробовое молчание.

– Мы, конечно, спустимся вниз и все посмотрим, – продолжал Ибрагим, но я тут немного покопался в твоих, Андрей, файлах, которые ты мне залил, и нашел схему здания. Стандартная автономная граната, заложенная в режиме мины в лифтовую шахту, гарантированно уничтожает все три транспортные капсулы.

– Анатолий мертв? – дошло до Дзимбээ.

– Не знаю, – пожал плечами Ибрагим, – все зависит от того, где они с Якадзуно находились в момент взрыва. Если на нижних уровнях, то у них есть шансы, а если нет – значит, нет. Я не понимаю, почему Анатолий не установил первую мину на поверхности. Это идиотство какоето – заминировать входную дверь, а дальние подходы оставить открытыми. И почему Суцзуми не отреагировал на предупреждение?