— Дождь кончился, — сказала Надя.

Небоскреб возвышался над площадью.

Ряды освещенных окон на разных этажах вдруг напомнили ему серый дом на улице Винкельман, светлые волосы Ренаты, любовницы Капитана, тяжелый блестящий мотоцикл. Они были в сотне метров от запасного входа Центрального вокзала, с западной стороны.

— Подъезжай медленно к фонарю, как будто ищешь, где припарковаться.

Движение возле вокзала выглядело менее хаотичным, потоки идущих сплошными колоннами машин, такси и автобусов подчинялись какому-то единому ритму.

Все места на стоянке были заняты. Они медленно два раза объехали вокруг сквериков. Проезжая мимо злополучного фонаря, Надя кивнула в сторону вазочки, полной цветов.

Они постояли на бульваре Дория, потом вернулись. Минут через десять нашли место напротив фонаря, на другой стороне улицы.

— Тут можно наблюдать, как в лямочную скважину, — заметил Амброзио.

Несколько капель дождя упало на стекло машины. Комиссар потер затылок, потушил в пепельнице сигарету и поднял стекло.

— В какое время приходят поезда из Турина?

— Один скорый, в двадцать три, другой в двадцать три пятнадцать. У Ринальди был билет первого класса, без доплаты, значит, он прибыл со вторым, который опоздал в ту ночь на десять минут. Комиссар… — девушка тронула Амброзио за локоть и наклонилась к приборному щитку, — мне кажется, что там кто-то движется… их двое, смотрите.

Над машинами на стоянке двигались головы. Надя повернула ключ зажигания, прочистила щетками стекло.

В дымке дождя худощавый человек в вязаной шапочке, темном плаще и со свертком в руке вышел из-за стоящих автомашин, в то время как другой, его товарищ, шел на несколько метров сзади. У него тоже была на голове вязаная шапочка.

Подъехало еще одно такси. Кое-кто проходил с чемоданами и зонтиками.

Амброзио удержался, чтобы не выйти сразу же из машины, он бормотал самому себе: «Спокойно, сначала посмотрим».

Человек в длинном плаще подошел к фонарю, повернулся к товарищу. Потом быстро нагнулся к вазочке с цветами.

Почти в то же мгновение перед ними возник мотоцикл, появившийся невесть откуда.

Амброзио открыл локтем дверцу, вынимая пистолет.

Черный мотоцикл с ревом затормозил, и фара осветила человека в черном плаще, держащего в руке букетик цветов.

Кентавр в каске, расставив ноги над мотоциклом, вскинул пистолет на похитителя анемонов.

Амброзио что есть силы закричал:

— Стой! Полиция!

Ствол пистолета вздрогнул и повернулся к нему.

— Не стрелять! Не стрелять, стой!

Он спрашивал потом и будет спрашивать всю жизнь, сколько секунд прошло от слова «Стой!» до выстрела, до взрыва, сухого, как удар кнута, до того, как фигура в черной куртке выронила пистолет и схватилась рукой в черной перчатке за грудь. Казалось, это какая-то искусственная рука, когтистая лапа.

Мотоциклист рухнул на землю вместе со своей «судзуки». Фара осталась включенной, лезвие белого света разрезало мокрый асфальт.

— Если бы я не выстрелила, он убил бы вас.

Она побежала к двум арабам, которые стояли с поднятыми руками.

Стали подходить прохожие, сначала осторожно, потом повалили валом, как бы подталкиваемые неодолимой силой. Амброзио взял за вороненый ствол упавший на землю Р-38.

Подъехала, поблескивая голубыми огоньками, синяя «альфа» карабинеров.

— Скорую, скорей! — закричал Амброзио. Потом Надя, передав карабинерам двух арабов, помогла ему снять шлем с головы Анжелы. Она была так бледна, что казалась мертвой.

Через два дня вечером Эмануэла сказала ему:

— Джулио, бесполезно спорить, ты устал. Давай бросим все и поедем на несколько дней в отпуск, на Капри. Ты же обещал…

— Пуля пробила ей правое легкое.

— Сегодня ты останешься у меня. Она налила ему немного коньяку.

— Пистолет, вероятно, тот же, из которого убиты все четверо. Знаешь, где она его держала?

— В корзинке для бумаги.

— Почти угадала. В черной полотняной сумке, вместе с нитками для вязанья и спицами.

— А мотоцикл?

— В гараже недалеко от дома Капитана, на площади Бернини, за церковью.

— Кажется невероятным, чтобы такая впечатлительная, эмоциональная натура…

Амброзио молчал, думая о блондинке в компании двух парней в дискотеке на Верфях.

— Кроме запасной обоймы в той сумке мы нашли еще светлый парик.

— Значит, Анжела знала Гаспаре и Монашка?

— Она рассказала мне только часть правды. У Гаспаре были ключи Этторе Ринальди. Некоторое время спустя после убийства он стал следить за квартирой на улице Баццини. Узнал, что убитый жил на втором этаже и что в квартире никого не бывает, и решил поживиться.

— В тот вечер его ждал неприятный сюрприз?

— Да, Анжела успела сменить замки. И сама неожиданно пришла туда.

— По-твоему, она ждала его визита? Следила за подъездом?

— Пожалуй. Она заметила, что на улице парня ждал фургончик. На дверках фургона было название гаража.

— Она ходила в тот гараж на Лорентеджо?

— Не думаю. Кто-то ей помогал. Конечно же, друзья Этторе. А когда она установила, кто его убил, созрел план мести.

— А наркоман? А грабители? Ей-то зачем было в них стрелять?

— Молодец! Ты почти как инспектор Широ.

— Она спасла тебе жизнь.

— Возможно, Анжела и не выстрелила бы в меня.

— Ты уверен?

Когда комиссар увидел Анжелу на больничной койке, ему показалось, что она постарела на несколько лет. Проступающие вены на руках, бескровное лицо, очерченное иссиня-черными волосами с редкой проседью, опущенные веки. Он попробовал поговорить с нею, но из этого ничего не вышло. Она не шевелилась, веки оставались прикрытыми. Как будто не слышала вопросов.

— Вы стреляли в тех двоих, да или нет? Узнали, что убийцы Этторе, по крайней мере один из них, работает в том гараже… Проходя по стоянке, Ринальди заметил, как эти двое возились с дверцей машины, явно хотели ее угнать. Он, конечно, вмешался, стал кричать, звать полицию. И тогда они размозжили ему голову разводным ключом, забрали деньги, вещи и скрылись.

Анжела наконец открыла глаза и чуть заметно покачала головой.

— Нет? Не разводным ключом? Чем же тогда? Домкратом? У Гаспаре был домкрат?

— Да.

Это было первое слово, которое она смогла прошептать.

Час спустя, в квестуре, Де Пальма посмотрел на него с упреком.

— Зачем вы мучаете бедную женщину, комиссар? Оставьте ее в покое, ради Бога!

— Она действовала не одна, это очевидно. Ей помогали вы, вы или Прандини. Если хотите, чтобы я ее оставил в покое, говорите вы.

Слова Де Лука как будто взорвали запал.

— Как вам не стыдно, Капитан. Вы прячетесь за спину женщины, — сказал инспектор.

— Вы с ума сошли. Я прячусь?! Я никогда этого не делал.

— Это ведь вы отыскали в Лорентеджо убийц Этторе.

Убежден, что это были вы, — резко бросил Амброзио.

У Де Пальма сразу погасла ярость в глазах, словно унесенная ветром туча.

— Два балбеса поехали на улицу Баццини с ключами Этторе и названием гаража на дверцах фургона. Это было нетрудно.

— В последнюю субботу перед убийством Гаспаре Анжела пошла в дискотеку. Ее сопровождали вы? И показали парней?

— Убитый наркоман часто наведывался в район Мемориального кладбища. В ту ночь, возможно, он сидел в одной из брошенных машин, кто знает. И все видел. А может, околачивался поблизости. Опасный свидетель. Вас видел Антонио Армадио, Капитан? Не отвечаете? Вполне резонно предположить, что его убили из боязни, что он заговорит. Знаете, как бывает? Таких обычно задерживают и отпускают. Они дают какую-то маленькую информацию. Тогда их отпускают раньше. Вы слышали об этом?

— Как мне кажется, в ту ночь Антонио удачно отделался.

— Его видели. Вы или Анжела. Он спешно сорвал с головы и выбросил ленточку, чтобы не узнали, и убежал. Потом кто-то разыскал его. Вы, Капитан? Антонио не изменял своим привычкам, бывал в одних и тех же местах: на площади Вентра, в парке Ровицца, площади Неаполя, Аспромонте… Как вы его поймали? Следовали за ним на машине или на мотоцикле? Одним словом, той ночью в этой тупиковой улочке, возле заброшенного «ситроена» вы всадили ему две пули в голову — и до свидания. Как убивают бычка.