И тут до меня дошло.

– А вы ведь проверяли не то, под влиянием я был или нет, – сказал я. – Вы проверяли, не спас ли я самолет без разрешения.

– И это тоже. – Гесер даже не смутился. – Но озвучивать такую причину при коллегах не хотел.

– Спасибо огромное. – Я поднялся и пошел к двери. Гесер дождался, пока я открою дверь, и только после этого сказал:

– Должен сказать, Антон, я очень рад за тебя. Рад и горд.

– Чему же именно?

– Тому, что ты не стал вмешиваться без разрешения. И даже не придумывал никаких человеческих глупостей вроде телефонных звонков о бомбе в самолете…

Я вышел и закрыл за собой дверь.

Мне хотелось заорать или стукнуть кулаком по стене.

Но я держался. Я был невозмутим и холоден.

Я ведь действительно не придумывал «никаких человеческих глупостей»! Мне это даже в голову не пришло. Я убедился, что у нас нет законной возможности спасти двести человек, – и спасал одного Иного и его мать.

Уроки пошли мне на пользу. Я вел себя как правильный Высший Иной.

И от этого на душе было мерзко.

– Антон!

Обернувшись, я увидел поспешно догонявшего меня Семена. Выглядел тот слегка смущенным, как старый друг, ставший невольным свидетелем неловкой и некрасивой сцены. Но мы были дружны достаточно долго и крепко, чтобы Семену не пришлось изображать, будто он задержался случайно.

– Думал, дольше ждать придется, – пояснил Семен. – Ну учудил шеф, учудил…

– Он прав… – неохотно признал я. – Ситуация и впрямь сложилась странная.

– Мне поручили поговорить с мальчишкой, инициировать, обосновать родителям его занятия в нашей школе… в общем – стандартная процедура. Хочешь, поедем?

– А что, уже нашли? – заинтересовался я. – Я только имена считал, дальше возиться не стал…

– Конечно, нашли! Двадцать первый век на дворе, Антоха! Позвонили в наш информационный центр, задали вопрос – кто не явился на рейс такой-то в Барселону. Через минуту Толик перезвонил, выдали имена и адреса. Иннокентий Григорьевич Толков, десять с половиной лет. Живет с мамой… ну, ты же знаешь, что в неполных семьях Иные встречаются статистически чаще.

– Социальная депривация способствует… – буркнул я.

– А я слышал версию, что папаши подсознательно чувствуют, что ребенок – Иной, и уходят из семьи, – сказал Семен. – Боятся, короче… Живут Толковы рядом, на «Водном стадионе»… смотаемся?

– Нет, Семен, не поеду, – покачал я головой. – Ты и сам прекрасно справишься.

Семен вопросительно смотрел на меня.

– Да все в порядке! – твердо сказал я. – Не бойся, я не бьюсь в истерике, не ухожу в запой и не вынашиваю планов покинуть Дозор. Я в аэропорт съезжу, поброжу там. Как-то все неправильно, понимаешь? Мальчик-пророк изрек туманные пророчества, самолет, который должен был упасть, не разбился… все не так!

– Гесер уже послал в Шереметьево инспекцию, – сообщил Семен.

Какой-то у него был голос ехидный…

– Кого он послал?

– Ласа.

– Понятно, – кивнул я, останавливаясь у лифтов и нажимая вызов. – То есть ничего интересного Гесер не ждет.

Лас был нетипичным Иным. Начать с того, что никаких способностей Иного у него не было и не должно было появиться. Но несколько лет назад его угораздило попасть под заклинание древней магической книги «Фуаран». Вампир Костя, бывший когда-то моим соседом и даже приятелем, продемонстрировал на Ласе, что с помощью книги способен превращать людей в Иных…

Самым странным я считал даже не то, что Лас превратился в Иного, а то, что он превратился в Светлого Иного. Злодеем он не был, но вот чувство юмора имел специфическое… да и его взгляды на жизнь соответствовали скорее Темному. Работа в Ночном Дозоре, к которой он относился, похоже, как к очередной шутке, его особо не изменила.

Но Иным он был слабым. Седьмого, самого начального уровня, с неопределенными перспективами дорасти до пятого-шестого (впрочем, Лас к этому не рвался).

– А вот не скажи, – не согласился со мной Семен. – Гесер не ждет ничего интересного в магическом плане. Ты ведь там был, ничего не заметил. Ты и сам Высший…

Я поморщился.

– Высший, Высший, – дружелюбно сказал Семен. – Опыта у тебя мало, но способности-то есть. Так что копать в этом направлении бесполезно. А вот Лас – он по-другому на ситуацию посмотрит. Практически с точки зрения человека. Голова у него работает довольно парадоксально… вдруг что-то заметит?

– Тогда точно нам следует съездить вдвоем, – сказал я. – А ты дерзай, инициируй пророка.

– Восстань, и виждь, и внемли… – Семен первым вошел в наконец-то появившийся лифт, вздохнул: – Ох, не люблю я пророков и предсказателей! Как ляпнут что-нибудь в твой адрес – и ходишь потом как дурак, размышляешь, что же имелось в виду. Порой таких страхов себе напридумываешь, а на деле полная ерунда, тьфу, внимания не стоит!

– Спасибо, – сказал я Семену. – Да не беспокойся ты… я спокойно к этому отношусь. Подумаешь, пророк!

– Помню, был у нас в Петрограде один предсказатель, – с готовностью подхватил Семен. – И вот в году одна тыща девятьсот шестнадцатом, под Новый год, спрашиваем его о перспективах. А он нам и выдает…

Ласа я успел перехватить во дворе, он как раз садился в свою чисто вымытую «мазду». При моем появлении он откровенно обрадовался.

– Антон, а ты не сильно занят?

– Ну…

– Не смотаешься со мной в «Шарик»? Борис Игнатьевич велел по твоим следам пройти, странности всякие поискать. Может, присоединишься?

– Что с тобой поделать, – вздохнул я, забираясь на правое сиденье. – Съезжу. Будешь должен, сам понимаешь.

– О чем речь, – обрадовался Лас, заводя машину. – А то у меня со временем плохо, и так сегодня планы пришлось менять.

– Что за планы? – спросил я, пока мы выезжали со стоянки.

– Да это… – Лас слегка смутился. – Я сегодня креститься собирался.

– Чего? – Мне показалось, что я ослышался.

– Креститься, – повторил Лас, глядя на дорогу. – Ничего? Нам ведь можно креститься?

– Кому «нам»? – уточнил я на всякий случай.

– Иным!

– Можно, конечно, – ответил я. – Это как бы… дела духовные. Магия магией, а вера…

Ласа будто прорвало:

– Вот и я подумал – черт его знает, как там посмотрят на то, что магией занимаюсь… я вообще-то агностик всегда был, ну точнее – экуменист широкого профиля, а тут как-то подумал… лучше уж креститься, для гарантии.

– В «Симпсонах» один персонаж был, так он на всякий случай еще соблюдал день субботний и совершал намаз, – не удержался я.

– Не кощунствуй, – сказал Лас строго. – Я же серьезно… Церковь вот специально нашел в Подмосковье. В Москве, говорят, все попы коррумпированные. А в провинции – ближе к Богу. Вчера созвонился, поговорил… ну, меня там знакомые порекомендовали… сегодня обещали покрестить, а тут Гесер задание выдал…

– Как-то быстро ты, – усомнился я. – Ты вообще готов к таинству крещения?

– Конечно, – усмехнулся Лас. – Крестик купил, Библию на всякий случай, пару иконок…

– Подожди-подожди, – заинтересовался я. Мы как раз выскочили на Ленинградку и понеслись к аэропорту. Лас привычно наложил на машину чары «эскорт», и нам начали торопливо уступать дорогу. Уж не знаю, кто из водителей что видел – кто «скорую помощь», кто полицию с включенной сиреной, кто правительственный эскорт, увешанный мигалками, как дурень мобильниками, но дорогу нам освобождали резво. – А символ веры ты выучил?

– Какой символ веры? – удивился Лас.

– Никео-Царьградский!

– А надо? – заволновался Лас.

– Ладно, священник подскажет, – развеселился я. – Рубашку крестильную купил?

– Зачем?

– Ну, когда из купели вылезешь…

– В купель только младенцев окунают, я же в нее не залезу! На взрослых брызгают!

– Дубина, – с чувством сказал я. – Есть специальные купели, для взрослых. Называются баптистерии.

– Это у баптистов?

– Это у всех.

Лас задумался, благо вождение автомобиля под прикрытием «эскорта» позволяло не особо напрягаться.