– Тебе вообще-то куда? – как бы невзначай поинтересовался лейтенант, закладывая лихой вираж вокруг неожиданно возникшей на дороге ямины. Надо же, лейтенант! Я только сейчас различила на погонах запыленные звездочки. – А-то, может, прямо до дома тебя доброшу?

– Если только у вашей машины есть крылья, – усмехнулась я, будучи уверена, что Виталий вез меня в Германию отнюдь не через Сибирь. Похоже, блудной дочери пришло время возвращаться в отчий дом. Причем автостопом.

– Нету, – между тем сокрушенно покачал головой лейтенант.

– Чего нету? – я с титаническим усилием возвратилась к реальности.

– Крыльев, – терпеливо пояснил он, тыльной стороной руки вытирая лоб, обильно припорошенный пылью. – Крыльев нету. И кондиционера тоже. И личного состава не хватает. И хотя бы одного тропического ливня. С начала апреля ни одного приличного дождя так и не было. Горит все, что только может. Реки обмелели. Воды днем с огнем… Одну деревню вчера эвакуировали. Рвы копаем, как в Великую Отечественную. А у авиаторов денег на керосин тоже нету. Если только небесная канцелярия не сжалится, выгорит все в районе к чертовой матери!

– А в каком именно районе? – с невинным видом спросила я, решив все-таки определиться с географией.

– Ну, ты даешь! – огнеборец чуть руль не выпустил от удивления. – Не знаешь даже, где находишься?

Тут я не выдержала. Слезы полились сами, а вместе с ними слова. Не знаю, много ли он понял из моих малосвязных всхлипов, но машину остановил и даже предоставил мне свое пропахшее потом плечо.

– Ну и дура, – констатировал он, когда поток моей боли иссяк. – Такие деньги…

– Никакие не деньги! – возмутилась я. – Павел ни копейки у отца не возьмет. Он и работу уже нашел и квартиру для нас снял…

– Точно, дура, – не моргнул глазом лейтенант, – Такой мужик…

Несмотря на мои протесты, он все-таки довез меня до ближайшего городка и остановился на окраине возле придорожного кафе. По словам пожарного лейтенанта, здесь часто останавливались дальнобойщики, так что шансы подсесть к кому-нибудь были очень даже неплохие. Оккупировав столик возле окна, я приступила к детальному изучению посетителей кафе. Таковых в связи с неприлично ранним временем суток почти не было. Только одна гулящего вида девица, пристроившаяся возле окна, пыталась навести маникюр, а мужчина лет сорока за самым дальним столиком нетерпеливо пощелкивал пальцами по меню явно в ожидании заказа. И ни одного субъекта, хотя бы отдаленно напоминающего дальнобойщика на привале. На всякий случай я повнимательнее пригляделась к мужчине. И еще раз убедилась, что к так необходимым мне дальнобойщикам он не имеет никакого отношения. Его скорее можно было принять за бизнесмена средней руки или высшего менеджера. Светлый легкий костюм, в то время, как все вокруг щеголяют в шортах, говорил сам за себя. Так что особо я к нему не присматривалась, полагая, что он явно не мой клиент. И ошиблась.

Даже не взглянув на меню, я заказала себе «капучино» и, уставившись в давно немытое окно, с надеждой провожала взглядом каждую большегрузную машину. Прохладное дыхание вентиляторов и поданный официантом горячий кофе сделали жизнь почти терпимой. Но стоило мне взглянуть на принесенный счет, как самочувствие мое резко ухудшилось. Даже в столичных аэропортах цены на кофе были куда скромнее. Стоит расплатиться по счету, и кошелек мой лишиться обеих оставшихся бумажек. А ведь автостопом мне добираться не меньше пяти дней. Конечно, и этой смешной суммы хватило бы только на хлеб и воду из колодцев, но все-таки…

Пока мозг бился над поиском спасительного решения, я еще раз пригляделась к «менеджеру» в светлом костюме. Но хорошенько рассмотреть его мешал скопившийся в углу полумрак. Ждет. И похоже, не только заказ. Скучает… Ах, он скучает? Тогда небольшое развлечение ему не повредит. Отбросив последние сомнения в законности моих дальнейших действий, я направилась к столику.

Все-таки внезапность – уже половина дела. Погруженный в раздумья обладатель светло-зеленого костюма заметно вздрогнул, когда я, опустившись на соседний стул, хрипловато заявила:

– А позолоти ручку, фартовый. Всю правду скажу. Что было, что будет, чем сердце успокоится.

Вот до чего меня довела тщательно разбавленная цыганская кровь! И это при том, что большинство знаний о гадательной работе с клиентами я получила из фильмов «Цыган» и «Табор уходит в небо». Но отступать мне не куда. Другого способа пополнить опустевший кошелек и при этом не войти в конфликт с законом или совестью почему-то не находилось. А так – маленькое шоу для изнывающего от скуки мужика. Вот только захочет ли он за него заплатить?

– Я сам себе погадать могу. Пообещать мешок золота, мисс Вселенную в жены и освобождение от налогов на всю оставшуюся жизнь, – оживился мой визави. При ближайшем рассмотрении он казался странно возбужденным, как будто принял грамм двести без закуски. А закуски на столе действительно не было. Впрочем, как и спиртного. Только одинокое меню.

– Такую ерунду не обещаю, – фыркнула я, и по блеску в его карих с прищуром глазах поняла, что крючок проглочен. Осатаневший от ожидания мужчина согласен выслушать любую чушь, лишь бы не посматривать нервно на часы через каждые тридцать секунд.

– Руку давайте, – проворчала я. – Да не эту. Правую.

Он послушно протянул правую руку ладонью вверх. Линии сплетались на ней в причудливую схему, прочесть которую я при всем желании не могла. Тетя Роза никогда не учила меня гаданию по руке. Только на картах.

– Деньги вперед, – безапелляционно заявила я. – А то будущее как в тумане.

– Э нет, черноголовая, – подрагивающие губы растянулись в ухмылке. – Ты мне сначала про прошлое расскажи. За каждый правильный ответ с меня… десять рублей.

– Грабеж! – возмутилась я, чуть не носом уткнувшись в широкую ладонь. – Полтинник, не меньше!

– Двадцать пять.

– Согласна.

Оторвавшись от ладони, я взглянула в слишком серьезное лицо «менеджера», за которым без труда угадывался еле сдерживаемый смех, и расплылась в широкой улыбке. Похоже, нам обоим начинало нравиться происходящее. Не знаю, как я выглядела в домашней футболке на голое тело и видавших виды джинсах, но он мне явно приглянулся. Хорошее у него было лицо: правильное, мужское. Без намека на инфантильность или развязность, не побитое алкоголизмом… Стрижка аккуратная, рыжеватые волосы чуть вьются. Только суеты в движениях в избытке. Да еще этот лихорадочный блеск в глазах…

– Что же вы молчите, госпожа цыганка? Где она, вся правда про «что было»?

Издевается, паразит. Натурально издевается. Ну ничего, сейчас он у меня получит. Правда, что именно получит, я еще не придумала и, чтобы оттянуть время, снова уставилась на его ладонь. Скажу: вы женаты – рассмеется. Кольцо на пальце само за себя говорит. Скажу: на днях вы упали – расхохочется. Ссадина на ладони красноречивее всяких линий. Кстати, о линиях. Вот эта – линия жизни. Точно знаю. В журнале женском высмотрела. Ну и длинная она у него! До ста лет жить будет, не иначе…

– Ангел смерти меч свой занес, – неожиданно сказала я, с усилием отрывая взгляд от пересекающей ладонь полоски. – Отдашь все, что есть сейчас при тебе, – откупишься.

Он застыл с полуоткрытым ртом, так и не успев выдать в мой адрес очередную колкость.

– Откупись, – продолжал я, с трудом узнавая свой изменившийся голос. И откуда в нем взялся этот ощутимый медный гул, точно отзвук далекого колокола? – У тебя семья. Что они будут делать без кормильца? Отдай деньги.

«Мама дорогая, что я говорю?! Я ведь совсем не то хотела сказать. Точнее, вообще ничего говорить не собиралась. Что я делаю? И что делает он?!»

Мужчина, не мигая, глядя мне в глаза, вытащил из внутреннего кармана пиджака пухлое кожаное портмоне и медленно начал расстегивать его плохо гнущимися пальцами. Кнопка замка с трудом, но все же поддалась. И на золотистую скатерть одна за другой стали ложиться зеленые бумажки. Наши и заокеанские.