Стоила ирония судьбы Светлане дорого. За ошибки она долго расплачивалась, новые ошибки совершая. Если бы не Люля… Люля по жизни ревнивой оказалась. Не нравилось ей Светлану с кем-то ещё делить. С учениками, с Вишневецкими куда ни шло. А Дрон, Скворцовы вызывали у неё ничем неостановимое скептическое брюзжание. Со стороны могло показаться, Люля их не терпит, и они отвечают ей взаимностью. Одна видимость. Посвящённые в личные дела Светланы знали истинное положение дел. Люля из-за друзей способна была в лепёшку расшибиться. Причём расшибалась она в лепёшку с омерзительными по вредности и точности комментариями. Дрон находил удивительное сходство между Люлей и Скворцовым по ряду позиций. И когда кто-либо из них начинал возмущаться, Юрка, морщась, ворчал: “Опять воняет. Фу-у-у… Не надоедает же человеку воздух портить”.
- Значит, со Скворцовым дружишь. Чудно. А… Дрон?
- А что Дрон?
- Дрона ты видишь?
- Ежедневно.
- Как он?
- Нормально. Женат. Двое детей. Своя фирма пополам с Лёхой. Доволен жизнью. Вроде бы доволен. А там, кто его знает? Чужая душа - потёмки.
Она действительно не знала, доволен ли жизнью Дрон. Ей казалось, доволен. Иногда казалось, что даже счастлив. Особенно, когда Юрка возился с детьми или забирался к ней под одеяло. Он почти не разговаривал с ней серьёзно, постоянно шутил. И она не всегда могла понять, стоит ли воспринимать его слова чистой шуткой, не прячется ли в них правда? Первое время манера Юрки отшучиваться сердила её, потом стала привычной, потом любимой, как всё в супруге. Она любила его до головокружения. Отчаянно боялась показать ему силу своих чувств. Опять ведь глупо пошутит. А есть вещи, над которыми нельзя посмеиваться, грешно. Счастье Светланы было столь велико, столь полно, что приводило к скрытому перманентному страху - вдруг всё затрещит, рухнет в одночасье? Не даёт судьба человеку счастья так много и так надолго. Обязательно подстроит пакость, отнимет, отберёт, оставив мучиться, выть по-волчьи, кусать локти.
- Ты не могла бы нам встречу организовать? Не молчи, Ветка корявая!
- Могла бы.
- Когда?
- Сегодня устроит? Завтра у него дел много, одна важная деловая встреча. Да, лучше сегодня.
- Только без тебя. Я с ним один на один хочу.
- Договорились, без меня. Садик Мандельштама не забыла? Дрон через… где-то через час там с детьми гулять будет.
- У-у-у, садик не самый маленький. Я что, должна буду по дорожкам бегать, искать Дрона?
- Нет, быстро найдёшь. Иди к пруду сразу, не ошибёшься. Юра всегда возле пруда детей выгуливает.
- Откуда ты столько про него знаешь? Он твой сосед по лестничной клетке? Или тоже друг, как Лёха Скворцов?
- Бери выше. Он мой муж.
Ого, как у Натки лицо вытянулось! Не ожидала. Может, не стоило ей говорить? До чего не хватает Ольги Александровны, сил нет. Не к кому пойти за советом, послушать мудрые рассуждения. Дрон организовал им переписку по е-мейлу. Не то, не то. Куцые электронные письма никогда не заменят живого общения. Тем более, с Ольгой Александровной. Скорей бы уж она долечила своих инвалидов и они вернулись. Правда, что им делать в Японии после лечения? Страну смотреть? Сомнительно, чтобы щедрые дяденьки, оплатившие операцию Павлику и курс лечения Константину Алексеевичу, ещё и за осмотр страны платили. Хотелось бы знать, сколько месяцев Вишневецких не будет в России. Ориентировочно они на полгода убыли. Однако, человек предполагает, а судьба располагает. Мало ли какие обстоятельства приключиться могут.
- Так, значит? Муж?
- Тебя что-то не устраивает?
- Представь себе, не устраивает. Я понимаю, ему нужно было семью заводить. Но почему обязательно надо на моей подруге жениться? И ты хороша. Молодец, ничего не скажешь. Как тебе только в голову пришло?
- Ты стала злой, Натка.
- Разозлишься тут. Стоило мне за порог шагнуть, вы меня моментально забыли.
- Не передёргивай. Мы по тебе очень долго скучали. Мы с Дроном всего пять лет как поженились.
- Скучали они. Что-то не заметно.
- Ну, знаешь, голубушка, не тебе претензии предъявлять. Ты хоть раз за эти годы появилась? Ты хоть одно письмо Юре или мне написала? С концами уехала, о нас не думала.
- Тебе я открытки посылала.
- На каждую твою открытку я вот такенное письмо отправляла. И ни разу ты не ответила. Ни разу не позвонила. Ни ему, ни мне. Какие теперь претензии? Ты там хорошо жила? Сытно? Спокойно?
- Смотря с какой стороны подходить. Если с психологической…
- К нам тоже можно с психологической. У него после института нормальной работы не было. Он тучу профессий поменял. Ты его морально поддерживала? Когда они с Лёхой свою фирму организовали, сами по крышам ползали, провода тянули, тебя от страха за его жизнь колотило? Когда он с очередной бабой сходился, ты его от пьянок спасти пыталась? Был один случай, умирал Юра, не чаяли его с того света вытащить. Ты холодным потом возле реанимации обливалась? Может это ты ему врачей-специалистов добывала, у кровати с Лёхой попеременно дежурила? Тебя он гнал из палаты, а потом звал обратно, прощения просил? Ты где тогда была, а? Ты вообще до сей минуты ни о чём понятия не имела, мужей меняла, устраивалась получше. Не тебе сейчас в позу становиться.
- …Извини, не знала. Но и ты меня пойми… Он - единственный, кого я в жизни любила.
- Меня не любила, да?
- Тебя любила, сама знаешь. Только любовь к мужчине - совсем иное. Тебе этого не понять.
- Почему же? Как раз мне и понять.
- Да? Ты можешь себе представить, когда лежишь в постели с одним, а мерещится другой? Когда ежедневно по утрам настроение дурное, потому что он опять снился? Когда каждый час о нём думаешь, из года в год?
Мелькнули в памяти тускло освещённая тренерская, искажённое лицо Павла Николаевича, морок, преследовавший по пятам. Не годами, нет, но сколько-то она на своей шкуре попробовала.
- Кое-что вполне могу себе представить. И, между прочим, ты сама такую жизнь выбрала.
- Если бы Дрон тогда мог обеспечить нам достаток, не уехала…
- Любовь с предоплатой, Нат? Ну, ты и завернула…
- Выражаешься, как Дрон. Зачем с предоплатой? Я на пятом курсе предложила ему пожениться. Он не захотел. Ты забыла?
- Нет, отчего же, помню. И помню, что ты сама потом передумала. Хоть себе-то не ври. Передумала и Мюллера себе нашла.
- Ты стала нетерпимой?
- Жизнь кое-чему научила. Немного совсем, не переживай.
Не кое-чему, жизнь многому научила. Например, сдачи агрессору давать. Чуть-чуть, не наотмашь. Рушанка, которая сразу после окончания школы побежала замуж, и с удовольствием тут же начала командовать мужем, своей новой семьёй, до сих пор ругала Светлану за мягкотелость, за неумение дать по мозгам обидчику. Рябцев с Ковалёвым её поддерживали. В письмах, правда. Оба поступили в военное училище и добросовестно писали Светлане, Павлику Вишневецкому, некоторым бывшим одноклассникам. На каникулах заявлялись в гости. Оба красивые, в форме. Витька приходил и с Шуриком, и один. У него с бывшей классной сложились особые отношения. И он не собирался полностью посвящать в них Ковалёва. Рушанка иногда в своих полуграмотных цидульках, - русский письменный так и не осилила, - кляузничала им на Светлану Аркадьевну с целью воспитательного воздействия. Воспитывала Светлану, считая своим долгом учить её правильно вести себя в этой жизни с людьми. “Жизнь вам не школа, нечего с каждым, как с учениками, валандаться” - говаривала она.
- Хорошо, я поняла. Я виновата. Бросила его. Но могу я всё-таки с ним увидеться? Ты не возражаешь?
- Встречайся, не возражаю.
- Ошиблась я в оценке. Ты как была размазнёй, так размазнёй и осталась. А если я его у тебя уведу?
- Если… хм. Если он тебя всё ещё любит и решит меня бросить, значит, так тому и быть. Кричать “Юра, не бросай меня!”, волосы на голове рвать - не буду, не жди.
- Ветка корявая! Ну нельзя же настолько амёбой быть!
- Я не амёба. Просто кое-что с недавних пор про любовь понимаю. Нельзя человеку без любви жить. Если ты нужна Юре, то пусть ему будет хорошо.
