– Руиз. Мальчик для удовольствий, к вашим услугам, сэр.

Руизу казалось, что он ясно почувствовал изумление остальных, но никто не заговорил, чтобы его выдать.

Родериганец кивнул, видимо, ничем не удивленный, и занес данные в свой компьютер.

– А ты? – спросил он у Свина.

– Свин, ученик матроса, – ответил юнга.

Руизу показалось, что под зеркальной маской родериганец ухмыльнулся острозубым оскалом.

– Тебе понравятся наши откормочные. Жри, сколько влезет. Короткая и приятная жизнь.

Казалось, он обрадовался, найдя в своем улове фараонских фокусника и Старшину Гильдии.

– Ценное имущество, – сказал он.

Когда он спросил Низу, чем она занималась, она откинула назад свою красивую голову и ответила:

– Низа, принцесса.

Сквозь бесстрастную блестящую маску захватчика, казалось, просочилось искреннее веселье.

– Такого добра у нас навалом, Ваше высочество. Будем надеяться, что и в других областях вы блеснете талантами, не то присоединитесь к Свину в откормочных.

Следующим заговорил Гундерд.

– Гундерд. Ученый из Эксти.

Руиз снова напомнил себе о том, что лучше ничему не удивляться.

Наконец родериганец встал перед коком Эйндиуксом и задал свои вопросы.

Маленький человечек с оранжевой кожей улыбнулся и покачал головой, причем непонимание так ясно таращилось на его лице, что Руиз Ав немедленно почувствовал, что дело нечисто.

Родериганец достал многоканальный транслятор и заговорил в него. Транслятор выплюнул то же самое предложение на десятке языков, многие из которых были Руизу незнакомы. Эйндиукс оставался доброжелательно и весело немым. Потеряв терпение, человек вытащил нейронный кнут из кармана своего зеркального костюма и потряс перед лицом кока, что заставило последнего прокричать что-то тоненьким голоском на совершенно непонятном языке.

– Ну и что нам с ним делать? – сказал родериганец повыше.

– Не знаю, – ответил другой. – Одно ясно – откормочные его не примут. Может, его кто-нибудь захочет забрать. Мы просто пометим его как «неизвестного» и оставим так.

– Как скажешь.

Человек с консолью запоминающего устройства тронул кнопки на запястье своего костюма, и летательные пузыри с пленниками поднялись и поплыли к бронированному люку, который открылся в боковой палубе.

Руиз Ав был первым, кого спустили вниз, в подпалубную тьму. Знакомая вонь ворвалась в его ноздри. Запах рабского трюма, полного органических запахов и безошибочного букета безнадежного отчаяния.

Трюм был затхлый, освещали его только красные полоски биолюма. После того, как родериганцы привязали их к стойкам трюма и ушли, долгое время все молчали. Моторы лодки взревели, и лодка стала покачиваться на волнах.

Наконец заговорила Низа.

– Почему?..

Перебил ее Гундерд, который заговорил громким веселым голосом.

– Ну-ну. Теперь мы все направляемся к новой и восхитительно увлекательной жизни. Наши карьеры – в наших руках, и не надо забывать, что наши новые инструктора станут взвешивать все аспекты нашего поведения, чтобы решить, как наилучшим образом использовать наши таланты, чтобы найти им самое выгодное применение. Да и сейчас они скорее всего слушают нас и оценивают каждое наше слово.

Почему бы и нет?

Руиз с удивлением сообразил, что Гундерд еще не сдался на милость врага, что он надеялся, что Руиз Ав, великолепный убийца в прошлом, наемник и герой, сможет каким-то образом вызволить их из лап родериганцев, к тому же живыми.

Свин заговорил тихим перепуганным голосом.

– А как я? Моя карьера, говорят, ждет меня в откормочной. Что это значит, как ты думаешь?

Юнга ничего не значил для Руиза, но ему стало жаль мальчишку, и он не знал, что сказать.

Гундерд ответил тем же самым веселым громовым голосом, которым всегда разговаривал с мальчишкой.

– Кто может точно знать? Может быть, так они называют казармы, в которых держат тех, чьи таланты еще предстоит выявить и раскрыть. Успокойся. Если кто-нибудь сможет найти тебе применение, родериганцы – как раз те самые люди.

Юнгу попытка Гундерда подбодрить его явно утешила. Хотя, впрочем, надо было быть невероятно глупым человеком, чтобы проглотить то объяснение, которое придумал второй помощник, подумал Руиз. В трюме стоял дух зловещих вещей, Руиз почти чувствовал призраки бывших его пассажиров, которые толпились вокруг него, касались его холодными бескровными пальцами.

Он вздрогнул и попытался придумать какой-нибудь план. Ничего не приходило ему в голову. Он мог только надеяться, что где-то в ходе событий родериганцы посчитают его бессильным и безвредным и достаточно ослабят свой надзор за ним, чтобы оставить ему хоть какую-то лазейку. К сожалению, все, что он до сих пор слышал про родериганцев, наполняло его мысли печальными и безнадежными чувствами. Множество наемных убийц подсылалось к родериганским гетманам, потому что у множества людей были самые веские причины ненавидеть их. Но насколько Руиз знал, гетманы жили долгой и счастливой жизнью, если только им не надоедала такая жизнь, и груз злодеяний с годами не сводил их в могилу.

Меньше чем через час гул моторов прекратился и движение тоже, будто они вошли в тихую воду гавани. Моторы рявкнули в последний раз и окончательно смолкли. Они услышали топот ног по палубе, выкрикиваемые команды, звук моторов воздушных лодок.

Наконец звуки прекратились, наступила зловещая тишина.

Люк открылся, впустив резкие лучи солнца.

– Прощайте, все остальные, – сказал Гундерд. – Мне будет не хватать вашего общества, даже твоего, даже твоих гадюк, даже Свина. Даже, прости мне бог, отравителя Эйндиукса.

– Прощай, – сказал Руиз подходящим дрожащим голосом.

Никто больше не был расположен прощаться.

В люке появилась пара потрясающе вышитых сапог из кожи маргара, а за ними и хозяйка этих сапог, женщина в черном комбинезоне родериганского гетмана.

Она спустилась по трапу с гибкой грацией и повернулась, чтобы посмотреть на пленников. На миг она застыла в полоске света, словно позволяя любоваться собой.

Невзирая на то, что он ясно осознавал, какое она чудовище в душе, Руиз не мог не удержаться от определенного абстрактного восхищения. У нее было резкое темное лицо, обрамленное искусно встрепанной гривой волос, падавших ниже плеч. У макушки волосы ее были кроваво-красного цвета, который меркнул до красно-коричневатого в середине длины. На концах они были такими же черными, как у Низы. Руиз вдруг понял, что перемены окраски на волосах гетмана в точности повторяли все оттенки засыхающей крови.

В правом ухе у нее была серьга из нескольких рубинов и крохотных белых перьев, а на высокой скуле была звезда из трех белых шрамов. Тело ее было худощавым и сильным, без малейших проблесков мягкости.

Создавалось впечатление варварской пышности от всего ее вида. Кто-то заговорил тихим отстраненным голосом:

– Свет.

Зажглись лампы над головой, и весь трюм наполнился таким светом, что Руиз на миг был ослеплен им.

Когда глаза его приспособились к свету и он снова смог различать предметы, он увидел, что женщина стоит перед его летательным пузырем и смотрит на него каменным взглядом черных глаз. Еще один родериганец присоединился к ней, человек на вид преклонных лет, седой и сморщенный, тело его было покрыто узлами крепких мышц. У него была умная волчья физиономия, глаза его бегали по сторонам и все подмечали. Руиз определил, что это персональный язык и глава охраны гетмана.

– Я Геджас, – сказал этот человек совершенно неподходящим ему мягким голосом. – Я говорю от вашей новой хозяйки, Желтого Листа.

Он коротко поклонился в сторону Гетмана.

Она кивнула и повернулась, наградив каждого из пленников взглядом, совершенно лишенным выражения. Потом ее холодный взгляд вернулся к Руизу, который без всякого туда принял вид человека, совершенно потерявшего голову от страха. Он сказал себе, что в ее взгляде не было особенного внимания, но все же он не мог понять, почему она так часто смотрит именно на него.