Квентин скинул пиджак, оставшись в рубашке и черных брюках, и, прислонившись к дверце шкафа, потягивал минералку. Синди снова поразился изящной небрежности его движений. Обычный человек пьет воду просто так, Квентин умудрялся сделать из этого частичку искусства.

Дверь негромко скрипнула, маэстро повернулся и улыбнулся, увидев Синди в дверях.

— Вот и ты. Проходи скорее. Не хочешь воды?

Синди мотнул головой. Ему приходилось сталкиваться с самыми разными людьми, в том числе известными, но сейчас он снова чувствовал себя пятнадцатилетним подростком из маленького городка. Даже ладони вспотели, и не хотелось, чтобы это было заметно.

— А я вот никогда не мог отказаться от стакана минералки после выступления, — поделился Квентин. Он говорил с Синди так, словно между ними не было разницы почти в двадцать лет, не говоря уже о прочих различиях. — Что ж, присаживайся. Устал?

— Есть немного, — признался Синди и утонул в мягком кресле. Он по-прежнему не понимал, зачем пришел сюда, но Квентин общался с ним настолько естественно, что напряжение постепенно покидало танцора.

— Я тоже, — кивнул маэстро, усаживаясь напротив. — В каком-то смысле учить сложнее, чем выступать самому.

— А почему же вы тогда за это взялись? — полюбопытствовал Синди.

— Потому что в какой-то момент понимаешь, что либо отойдешь в сторону и дашь дорогу молодым, по мере сил им помогая, либо станешь на сцене старым козлом. Мне всегда плохо давались комические роли. Лучше не выставлять себя за посмешище, а помочь подняться тем, кто готов тебя сменить. Кстати, об этом я и хотел с тобой поговорить.

Синди удивленно моргнул. То, что Квентин мог пригласить его ради светской беседы о возрастных изменениях, казалось еще более нелепым, чем намерение его соблазнить. Синди определенно не мог нащупать нить беседы.

— Правда? — спросил он, чтобы что-то сказать.

— Ты слышал о моей школе? — задал Квентин встречный вопрос.

Вопрос был риторическим. Любой, кто хоть немного разбирался в современных танцах, слышал о школе Квентина Вульфа на Гайе. Эта планета по праву считалась культурным центром галактики, и школа Квентина занимала на ней отнюдь не последнее место. Те, кто мог себе это позволить, прилетали на Гайю, а кто не готов был к такой роскоши, мог получить интерактивные уроки.

— Я хочу предложить тебе отправиться туда.

— Учиться? — Синди не поверил своему счастью.

— Учить.

Синди замер в кресле, вцепившись в подлокотники. Ткань скользнула под ногтями с неприятным звуком. Такого не могло быть, потому что быть не могло, и танцору очень захотелось себя ущипнуть. Это он и проделал. Синди уже показалось, что он находится в каком-то странном, невозможном сне, и сейчас он сможет пролететь над гримеркой и станцевать на облаках, а потом проснуться под боком у Саймона и отправиться на репетицию.

Квентин расхохотался, глядя на его ошалелый вид.

— Обойдемся без членовредительства, я реален и тебе не снюсь. Можешь потрогать.

— Как же так? — только и спросил Синди.

— Я не случайно затеял эти семинары, хотя мог бы обходиться интерактивными уроками. И уж точно делаю это не ради денег. Я отправился на поиски талантов. Моя школа разрослась, и я один давно уже не могу учить всех желающих. Мне нужны люди, которые смогут передавать свои умения другим. Пока ты третий, кого я приглашаю в свою команду за этот гастрольный тур.

— Но… вы видите меня в первый раз.

— В первый так в первый, лишь бы не в последний, — Квентин подмигнул. — У тебя талант, мальчик, как бы банально это ни звучало, и талант вполне оформившийся. Дело даже не в том, сколько ты тренировался. В зале сегодня хватало тех, кто годами оттачивал свои движения. Знаешь, почему я выбрал тебя?

— Почему? — разговор становился все более нереальным. У Синди загорелись щеки и уши.

— Потому что ты из тех немногих, кто не пытался подражать. Ты умеешь слушать музыку и имеешь свой стиль — этого вполне достаточно, остальное с опытом придет.

— Но они же идут… к вам.

— Все понимают, что я не вечен. Кроме того, люди пойдут к моим ученикам. Понимаешь?

У Синди перехватило горло, и он смог только кивнуть. Разумеется, он все понимал. Преподавать в школе Квентина… а в свободное время учиться у него! Делить с другими музыку, работать с такими же, как он сам, находить новые приемы и образы… Как он смог бы раскрыться тогда!

Но раскрываться нужно было на Гайе.

Улыбка Синди померкла. Он подумал о «Черной Луне», об их выступлениях — он вынужден был оставить сцену, если он возьмется преподавать. Пришлось бы расстаться с Мелким и Металлом, и, конечно, с Саймоном, который сейчас ждал его дома и не подозревал, что Синди уже почти согласился покинуть Анатар…

— По рукам? — спросил Квентин, улыбаясь. Он сидел перед Синди, подтянутый, с прямой спиной даже в кресле, кумир детства, символ всего того, чего Синди мог пожелать добиться в своей карьере…

— Господин Вульф…

— Квентин.

— Квентин… Для меня это большая честь… только не думайте, что это просто вежливая банальность! Я смотрю ваши шоу давным-давно, даже сама эта встреча для меня очень много значит! А уж такое предложение… я даже мечтать о подобном не мог.

— Но?..

— Но здесь у меня есть работа, друзья и любовник. Я не могу бросить все это и улететь на Гайю. Простите.

Квентин помолчал, барабаня пальцами по подлокотнику, потом непринужденно улыбнулся.

— Этого я и боялся, — сказал он. — В твоем возрасте, еще не хватив через край зрительского внимания, сложно покинуть сцену. И любовник, конечно… да, я мог бы и догадаться.

— Простите… — уши у Синди стали пунцового цвета. Ему было крайне неловко, как если бы он выкинул в мусор ценный подарок, но он знал, что не простил бы себе, если бы согласился этот подарок принять.

— Не за что извиняться. Каждый выбирает для себя сам. Но знай, что если ты передумаешь — место пока вакантно. Я сброшу тебе на комм свои контакты.

— Спасибо… Квентин.

— Пока не за что. Но ты должен знать, что некоторые шансы даются раз в жизни.

— Да, — кивнул Синди. — Я знаю. Я однажды такой поймал.

Они побеседовали еще немного. Благодаря манере Квентина держаться, Синди вскоре показалось, что они знакомы целую вечность. Он перестал одергивать себя и постоянно вспоминать, что Квентин — символ его стремлений, какими они были в его пятнадцать. Синди общался не с символом, а с человеком, и у этого человека было отличное чувство юмора, умение слушать, богатый жизненный опыт и несомненный талант.

Синди попытался объяснить, что он чувствует, когда слышит музыку.

— Она словно управляет мной, понимаете? Как будто мне вводят в вену ее дозу, и я вроде как и я, а вроде бы что-то во мне меняется.

— Понимаю, — кивнул Квентин. — Раньше я тоже ощущал что-то подобное.

— А потом? — похолодел Синди. Ему вдруг представилось: вот он, через двадцать лет, и у него в душе больше ничего не дрожит при звуках музыки, и сердце бьется спокойно, и только тело совершает привычные, отточенные, подходящие по темпу движения… Он вздрогнул и снова захотел ущипнуть себя, чтобы отогнать наваждение.

— А потом я понял, что музыка окружает нас всегда, просто благодаря инструментам ее лучше слышно. Ты никогда не танцевал в тишине?

— Почему, танцевал. Ну… отрабатывал то, что не получалось.

— Это другое. Попробуй услышать музыку в себе. Если сложно в тишине, попробуй сосредоточиться на бытовых звуках.

Синди попытался себе это представить. Музыка автомобильных сигналов, чайной ложечки, стучащей о край стакана, чьих-то шагов, воды, льющейся в ванну… Это звучало довольно нелепо, и только уважение к собеседнику не позволило Синди скептически фыркнуть.

— Не спеши отказываться от этой идеи, — заметил Квентин. — Если ты сумеешь услышать музыку в обыденности и начнешь знакомиться с ней чаще, то ее звуки тебя уже не оставят.

Это прозвучало совершенно бессмысленно, однако Синди подумал, что в этой «музыке быта» может крыться причина грациозности Квентина — он танцевал под мелодии, которые больше никто не слышал.