– Разумеется умею! – почти не покраснев, соврала я.

Увы, Полина мою тайну знала и скрывать ничего не собиралась.

– Нет, – с невинным лицом глядя в потолок, сообщила она. – Не умеет.

– Полина, не выдумывай! – Кажется, аж побурела от стыда я. – У меня было время подтянуть теорию. А практика никогда особо и не страдала…

– Да ну? – почти ласково улыбнулся Шурик и вдруг открыл дверцу машины. – Тогда залезай.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Покажешь, что умеешь, – и нахально умостился на переднем пассажирском сиденье. Я сглотнула и беспомощно покосилась на Полину. Та ответила взглядом «мы, конечно, друзья, но своя шкура дороже» и, махнув братьям, увела их за собой в дом. Я осталась без прикрытия.

– Ну и чего ты застыла? – позвал из машины мой личный инквизитор. Пришлось забираться внутрь и пытаться изо всех сил выглядеть уверенной и смелой, что, кстати, было очень сложно сделать по двум причинам. Во-первых, права я получила, можно сказать, по блату – в инспекции служил один из пациентов Полинкиного отца, а значит – вовек обязанная родственникам, друзьям, приятелям и просто знакомым четы Казаковых личность. Здесь, пожалуй, следует сделать отступление и пояснить: Поля происходит из древнего и очень уважаемого рода знахарей. Собственно, потому она и пошла учиться на провизора – ведь я еще не встречала того, кто разбирался бы в зельях и настойках лучше нее. Можно сказать, она – эдакий образчик современного друида. Без бороды, конечно, зато на мотоцикле, с альпинистским снаряжением и здоровенным котлом на кухне. И в этом самом котле Поля могла сварганить такие препараты, перед которыми современная медицина пасовала с невероятным отрывом. Стать пациентом семьи Казаковых считалось не просто почетным делом, но порой – и последним средством выживания. Неудивительно, что права мне выдали на входе в кабинет едва ли не с поклоном.

Но даже при таких раскладах мой результат управления автомобилем был бы куда лучше, если бы рядом не сидел мрачный как черт Александр Соколов! У этого парня был свой секрет. От прадеда им была унаследована сила заклинателя. Очень редкий дар и, откровенно говоря, далеко не самый светлый. Правда, я уже успела понять, что магия не бывает белой или черной. Шурик заключал контракты с демонами и мог призывать их на службу по желанию, но при этом он же был редкостным чистоплюем, когда дело касалось подчинения человеческой воли. Ни разу, ни при мне, ни до меня, он не использовал свою силу против людей, и это, кстати, было странно, потому что оба брата и отец Алекса были обычными смертными. Не применять силу, чтобы скрыть от них дар, в моем понимании, автоматически приравнивало его к паладину. Очень вредному, злобному, ехидному борцу за свет.

Ах да! Совсем забыла сказать – несмотря на все вышеперечисленное, я каким-то образом умудрилась в него влюбиться. И он в меня тоже, если, конечно, ему в этом плане можно доверять. Потому что, когда он сидит рядом и сверлит меня таким вот яростным взглядом, поверить в любовь очень сложно.

– Заводи мотор, – приказал Александр, демонстративно застегивая ремень безопасности. Я пошарила глазами по приборной панели, дрожащими руками повернула ключ зажигания, сняла машинку с ручника и… ничего не произошло.

Мне стало плохо.

– Алекс, она не едет… – проговорила севшим голосом. Он скосил на меня глаза:

– Да что ты говоришь! А ответь-ка, Евочка, что нужно машине, чтобы двинуться с места?

– К-колеса?

Он вздохнул так тяжко, словно я вякнула что-то невероятно глупое.

– Ладно, – процедил сквозь зубы. – А еще?

– Мотор, – уже смелее стала перечислять я. – Свечи зажигания, подвеска, амортизаторы, руль…

На последнем слове он таки не выдержал и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Бензин, Ева! – простонал, не отнимая руку от лица. – Бензина в баке нет. Видишь огонек мигает?!

– Ой… – хлопнула ресничками я. – Ну подумаешь, не заметила…

– Признавайся, ведьма, – сощурился Алекс. – Права наколдовала или купила?

Кстати, очень правильно был поставлен вопрос. Если бы я не смогла достать документ обычным способом, я бы его себе сотворила с помощью магии. Не зря же я, в конце концов, происхожу из древнего рода Моргалис, берущего свое начало от самой Морганы Пендрагон? И мама моя тоже ведьма хоть куда. Уж у кого у кого, а у меня с правами точно проблем бы не возникло. Если уж я в прошлом году умудрилась слетать в Китай по самодельному паспорту, то по поводу пластиковой карточки с фотографией можно было вообще не заморачиваться.

Правда, как я уже сказала, конкретно в случае с правами магия не понадобилась.

– Меня Полина выручила, – призналась чуть слышно, опустив глаза в пол и вцепившись руками в обод руля. Алекс покачал головой:

– Так и знал, что без нее не обошлось. Вечно вы вдвоем куда-то вляпаетесь!

– Неправда! – вскинулась обиженно.

Шурик скрестил руки на груди:

– Приведи хотя бы один пример!

– Последний случай! – от негодования меня аж подбросило на сиденье. – Там я точно была не виновата! А Поля и подавно – она ведь первая подняла тревогу. Представляешь, что было бы, не сделай она этого?

Соколов тяжко вздохнул.

– Отлично представляю, – буркнул недовольным тоном.

Я оскалилась: ага! Не ждал, что я так быстро найдусь с ответом?!

– Чего ты лыбишься? – тут же набросился на меня Шурик. – Это был один случай из ста! И лучше бы его вообще не было!

Ну тут я была вынуждена с Алексом согласиться. Влипли мы тогда конкретно. Сама порой удивляюсь, что удалось избежать потерь и последствий. А началась эта история вовсе не с покупки Георгием зеленой «вольво» и даже не с окончания Шуриком школы, а гораздо, гораздо раньше. Еще зимой, в канун Дня святого Валентина. Я уже говорила, что терпеть не могу этот праздник? Нет? Ну, вот теперь говорю. И даже могу попытаться объяснить причину.

Было чудесное зимнее утро: ярко светило солнце в безоблачном небе, белые сугробы под окнами сверкали всеми цветами радуги, на крыше подтаивали сосульки, и капельки воды нет-нет да и разбивались брызгами о мой подоконник, пробуждая мечты о ранней весне. Я улыбнулась сквозь сон, перевернулась на спину и открыла глаза. Как по команде Диплодок поднял голову и окинул меня внимательным взглядом. Немного подождал в надежде, что моя совесть откликнется на его немой призыв. Наивный! Даже Пушкин в своем стихотворении не мог добудиться красавицу, а у меня законный выходной. И моя совесть меня нисколько не беспокоит.

Поняв, что я не собираюсь реагировать добровольно, доберман поднялся на лапы и, скребя когтями по паркету, неспешно подошел к постели. Положил морду на краешек и ткнулся мокрым носом в плечо. Я все-таки скосила на него глаза.

– Ты издеваешься, да? – уточнила мрачным голосом. В ответ меня лизнули в нос и выразительно покосились на дверь. – Ладно, сдаюсь. Идем гулять…

На улице было холодно. Впрочем, как еще там могло быть в начале февраля? Я переминалась с ноги на ногу, кутала руки в мех полушубка и обреченно смотрела, как Диплодок бесится в снегу. Ну почему эта собака не могла побегать самостоятельно? У нас большой огороженный двор, специально проделанная дырка во входной двери и жильцы, отлично понимающие, что не стоит становиться на пути у добермана. Чего ему не хватает?

Я почти заснула на крыльце под тихое шуршание снега, когда голос мамы внезапно выдернул меня обратно в реальность:

– Ева, оставь своего бронтозавра и иди завтракать!

– Его зовут Диплодок, мама! – обиженно прокричала в ответ.

– Только очень странные девочки называют своих собак в честь других животных! – парировала Ядвига.

Я закатила глаза.

– Ты назвала меня в честь другой женщины! – пробурчала себе по нос. – Это тебе почему-то странным не показалось…