Отобрал все оттенки от малинового до желтого, включая оранжевые и красные, укрепил на черном обугленном брусочке. Раз – и пирометр образовался. Сравнивай свечение стенки тигля с цветом образца и принимай решение о том, какая температура достигнута. Отметить, правда, удается только одиннадцать значений, точной величины для которых он не знает. Но плавление медной и алюминиевой проволочек, а также стального гвоздя – это уже хоть что-то. Правильных цифр здесь и сейчас никто не помнит, но алюминий – это ниже тысячи градусов, медь – выше, а железо – примерно полторы. Из температур плавления обрезков проводов получились три точки для калибровки шкалы.

И сразу стало ясно, как все переделывать. Труба-колонна для плавки тоже выходит одноразовая, ее даже обжигать перед использованием не следует, как и плавильный тигель. Просто лепится и хорошенько просушивается. А если вместо тигля вставлять туда обжиговый сосуд с дырявым дном и без крышки, тогда воздух подавать всегда нужно в одно и то же место, в чашу-основание, на которую эта колонна опирается. Перекоммутация воздушной магистрали больше не требуется, а то он всегда с этим делом затруднялся. Трубы-то у него исключительно глиняные.

И как хорошо, что для перемещения даже самых громоздких элементов его металлургических сооружений достаточно сил одного человека. Они ведь все размером с большой горшок.

Пока разбирался с технологическим оборудованием, прибыл Питамакан. И не один. Женщину привел. Неудивительно даже, что с детьми. Две девчонки трех лет и пяти. Сразу вспомнилась Айн, которая показалась ему излишне кругленькой. Так вот, на самом деле предыдущая гостья по сравнению с этой выглядела дюймовочкой. Никатипа по всем линейным размерениям, кроме вертикального, превосходила свою предшественницу ровно в два раза. Заподозрить в ней неандерталку не позволили черты лица, характерные для современного человека.

Присмотрелся и к ее спутнику. Он ведь его раньше видел, можно сказать, мельком. Ну да, лоб невысок. Надбровные дуги неслабые. Но это просто такой коренастый индивидуум, принадлежащий явно к роду людскому. Тому самому, к которому и Мишка принадлежит. Насочинял он это тогда с идентификацией неандертальца. Болел, наверное. И с этим мужиком надо хорошенько поговорить.

Гостью с детьми провел в дом, накормил, устроил разбираться по хозяйству, а Питамакана отозвал в кузницу.

– Зачем ты привел женщину? – Пока словарный запас мал, так что без экивоков.

– Мужчине нужна женщина. У тебя нет. Айн ты не взял. Вот другая.

Надо срочно интенсивно изучать язык. Из того, что он уверенно разобрал, получилась не вполне понятная картина.

– Айн сказала, что мне не нужна, – нужно постараться все прояснить.

– Ты не взял Айн. Она поняла, что не нужна тебе.

Вот как! Это, выходит, он был недостаточно настойчив. Столько подарков сделал, ухаживал за ней всячески. И не взял. Ну, уж разбираться, так разбираться.

– Как взять Айн?

Питамакан изобразил хватательное движение, потом показал неприличную пантомиму с продольными движениями тазом. Да уж, язык жестов у доисторических выразителен. И намного понятней, чем слова.

– Где взять Айн? – Чего уж хитрить с этим сыном природы. А Питамакан, кажется, развеселился.

– Долго плыть. Я привезу, – мужчина сделал паузу, что-то соображая. – Отдохну с дороги.

Отдыхал гость два дня. Сходил на охоту, принес мяса. Кого уж он добыл – Мишка разбираться не стал. Все равно не знает, что за животные здесь водятся. Не бегали они там, где он бывал, перед глазами не мельтешили.

Выяснил, что Никатипа – вдова. Погиб ее мужчина. Появилось ощущение глухоты. Гости между собой болтают, а он разбирает, о чем идет речь, с пятого на десятое. И вообще, у него слишком много дел. Кстати, действительно много.

На следующий день мужчины сходили на Золотой ручей. Самородки Питамакан обозвал камнем огня – довольно поэтическое сравнение. А потом они взяли этого добра, сколько смогли унести. Долго собирали, не в куче же лежат, а разбросаны в береговой гальке и по дну прозрачного ручья. Нагрузились так, что по дороге раз десять останавливались передохнуть, а с полдороги вообще половину оставили на земле.

Потом началась металлургия. Мишка уже подсчитал, что для получения одной плавки – порции стали объемом около десятой части литра и массой примерно полкило, пардон, полполена, требуется трое суток работы. Полдня, чтобы нажечь огарка, и столько же на остывание печи, чтобы без риска для здоровья извлечь продукт. Сутки на плавку и столько же на остывание. Всякие выколачивания, засыпания, смешивания, подготовка новых тиглей и прочая, прочая, прочая в расчет не принимаются. Они идут параллельно. Не занятый приведением в действие мехов металлург оказывался свободен для другой деятельности. Да хоть бы и рыбки можно половить.

Питамакан ушел. Новая женщина Мишку как-то не заинтересовала. Хозяйничала в доме, да и ладно. Детвора оказалась дисциплинированная, не лезла, если запретить, и останавливалась, если цыкнуть. Старшая девочка, играя, рассортировала самородки по размеру.

С этой кроманьонкой, Никатипой, Мишка с удовольствием разговаривал. В отличие от резковатой, порывистой Айн она создавала атмосферу покоя. В холодных сенях, где и проходила основная часть жизни, булькала еда в горшках, кроились и сшивались тапочки – они быстро изнашиваются, особенно в холода. Появились новые шкуры, мешочки с крупой для невкусной каши, пучки корешков, кисеты с пеммиканом. При этом ничего из того, что было здесь раньше, никуда не девалось.

И готовила она отлично. И с ее помощью удалось узнать много новых слов и выражений. Любопытства ради подумалось Мишке: а не взять ли эту добрую хозяйку за косу да не затащить ли к себе на топчан? Потешить плоть, так сказать. Было предчувствие, что все неплохо получится. Но другое любопытство останавливало. По всему выходило, что Питамакан отправился в неблизкий путь, чтобы вернуть ему первую женщину. Видимо, вопрос об устройстве ее судьбы сильно волнует кроманьонца.

И еще он ужасно заинтересован в Мишке. Сразу ведь оценил ножик, даже притворяться не стал. И по кашлю о чем-то догадался. Проинспектировал наличие теплого жилья и помчался за лекаркой. Видимо, болезнь Мишкину диагностировал, папуас северный. Так ведь саму-то лекарку привез молодую, бедовую, телом крепкую. Такой вот примитивный дикарь. И глаза у него добрые. По существу, с первого мгновения их знакомства началось оформление сделки. Хорошая женщина за хорошие инструменты.

И со своей стороны Мишка подтвердил, что намерение это понял правильно. Такие образчики прислал – закачаешься. А вот женщину не взял. Дикари намек поняли. Прислали другую, побольше. Когда не получается общаться словами, приходится действиями объяснять свои намерения. Питамакан действовал. Притаранил того, чем богат. Шкур, кож, крупы. Свежатинки добыл, помог с сырьем и укатил за еще одной женщиной. Ну ничего ему не жаль, лишь бы разжиться стальными изделиями.

Теперь получается, Мишка у него чуток в долгу. Что же. Отработает. Он тут хитрость замечательную придумал. Ему для крупных вещей, типа топора, все равно отлитые лепешки калить да молотком в монолит сбивать. А если их отлить с дыркой посередке, так это и будет в сваренном виде отличной дырявой заготовкой для топора или молотка, а то только на пробивание отверстия бородком не меньше трех нагреваний нужно – считай, полкило железа в окалину уходит.

А уголь получать Мишка приспособился в обжиговой печи. Может, что-то и не по правилам, но, если набить ее вертикально установленными валежинами, дать разгореться, а потом закрыть доступ воздуху, то вполне ничего себе получилось. Главное, сразу много.

Каким образом Айн здесь появилась, он не заметил. Ковал нож. И сталь была хороша, и заготовка в ямке на дне тигля сразу приняла удобную форму. Шлак отошел легко. Замечательный тонкий клинок с ладонь длиной и чуть длиннее пол-ладони черенок для рукоятки. Звонкий, упругий. В отличном настроении Мишка зашел в холодные сени. Оттуда вкусно попахивало. А тут девушка стоит к нему спиной, вперед наклонилась.