Опустив голову, фенянин тихо пробормотал ругательство и замолчал.

— Если не хочешь говорить, нам придется взять тебя с собой. — Захаров выключил автопереводчик и обратился к напарнику: — Давай–ка его в катер. Ему надо успокоиться. Сейчас он может только кусаться.

Двухметровый Гавличек легко взвалил на себя мелкого фенянина, и разведчики пустились в обратный путь.

На площадке Захаров подобрал брошенное фенянином ружье.

— Пищаль, — со знанием дела сообщил он напарнику. — Во всяком случае, очень похоже. Было бы смешно, если бы из этого шланга кого–нибудь из нас уложили.

Гавличек молча нес свою ношу. Фенянин не сопротивлялся. Он лежал на плече у землянина и, закрыв глаза, покачивался в такт шагам.

Возле катера Гавличек поставил пленника на ноги и откинул шлем за спину. Затем он включил автопереводчик и, отдуваясь, предупредил:

— Не советую убегать. Я бегаю лучше.

Захаров хлопнул молодого человека по плечу, и тот испуганно обернулся.

— Не бойся. Полезай в машину. Там удобнее беседовать.

Разговор с фенянином не дал разведчикам никаких результатов. Он все время молчал и лишь на закате, посмотрев на солнце, молитвенно произнес:

— Спасибо, Харелл.

— Харелл — это солнце? — поинтересовался Гавличек. Абориген равнодушно посмотрел на разведчика и ничего не ответил.

— Ну что с ним делать? — раздраженно спросил Гавличек. — Давай наваляем ему, и пусть идет. Не с собой же его таскать.

— Отпускай, — согласился Захаров. — Ружье мы отобрали. Пусть идет. Распахнув дверцу, он ткнул пальцем в темноту и обратился к фенянину: Иди, ты свободен.

Абориген затравленно посмотрел вначале на одного разведчика, потом на другого и процедил:

— Не пойду.

— Фьють, — свистнул Гавличек. — Вот это номер. Он не пойдет. А тебя и спрашивать никто не будет. Выкинем — и будь здоров.

Вцепившись в кресло, фенянин уперся ногами в стенку и громко повторил:

— Не пойду, меня убьют.

— Это другой разговор, — удовлетворенно проговорил Захаров. Он закрыл дверцу и подвинулся поближе к аборигену. — Кто тебя убьет?

Расскажи, не бойся.

— Или убирайся к чертовой матери, — рявкнул на него Гавличек.

— Не пойду! — закричал фенянин. — Я не знаю, кто убьет! Кто первым увидит, тот и убьет!

— У вас что, гражданская война? — спросил Захаров, но абориген снова замолчал.

— Ладно, пусть переночует, — проворчал Гавличек. — А утром иди куда хочешь. Нам некогда с тобой нянчиться. Только смотри, не вздумай ночью напасть на нас. Бесполезно.

— Не буду, — угрюмо ответил фенянин.

Проснувшись, Захаров приподнялся и посмотрел на заднее сиденье.

Фенянин еще спал. Гавличек открыл глаза и откинул шлем.

— Фу, как неприятно спать в шлеме, — пробормотал он и зевнул. — Всю ночь снилась какая–то гадость. — Он брызнул в рот зубным шампунем и, открыв дверь, сплюнул на траву. — Буди этого обормота, — сказал он Захарову и вышел из катера.

Фенянин поднялся сам. Как и вечером, он посмотрел на солнце, сказал «Спасибо, Харелл» и, с опаской поглядывая на Захарова, вышел из машины.

— Я пойду? — мрачно спросил он у Гавличека.

— Иди, — равнодушно ответил тот.

— Можно я возьму свое ружье? Я больше никогда не буду стрелять в вас, стараясь не смотреть на разведчиков, попросил он.

— Нельзя, — грубо ответил Гавличек. — И смотри, еще раз поймаем с пушкой, я тебе уши оборву. Понял?

— Мне нельзя без ружья, — с ужасом в глазах проговорил фенянин.

— Где я достану другое? Меня подстрелит любой мальчишка.

— У вас что, у каждого мальчишки есть ружье? — спросил Захаров.

— Да, — ответил молодой человек. — У нас нельзя без оружия.

— Тогда ответь ты нам, черт тебя раздери, что у вас происходит?!

— сказал Гавличек. — Война? Вендетта? Или что–нибудь еще? Почему вы охотитесь друг на друга?

— Мы хотим жить, — ответил фенянин.

— Интересно, — озадаченно проговорил Захаров. — Разве для того, чтобы жить, надо убивать друг друга?

— Человеческий век короток, а мы хотим жить долго, — загадочно ответил фенянин.

— Так вы потому и живете недолго, что уничтожаете друг друга, воскликнул Захаров. — Галиматья какая–то! Как ему втолковать?

— Не надо ему ничего втолковывать, — ответил Гавличек. — Пусть забирает свое ружье и проваливает.

— М–да… — Захаров в задумчивости поскреб небритый подбородок и, отключив автопереводчик, сказал: — Он же сейчас пойдет и кого–нибудь шлепнет.

— Ну, а так шлепнут его, — ответил Гавличек и рявкнул на фенянина: Бери ружье и марш отсюда!

Абориген мышью нырнул в катер, схватил оружие, прижал его к груди и, все время оборачиваясь, побежал к домам.

— Постарайся больше никого не убивать, — вдогонку ему крикнул Захаров.

— Так он тебя и послушал, — усмехнулся Гавличек. — Надо отыскать кого–нибудь поумнее и посговорчивей. Кажется, вон там, — Гавличек показал на север, — есть какое–то селение. Надо бы познакомиться с семьей фенян. Женщины, надеюсь, здесь есть? Или дети. Должен же кто–то проболтаться.

— На войну не похоже, — сказал Захаров. — Хотя война войне рознь. Они всякие бывают.

— Садись, поехали, — забираясь в катер, сказал Гавличек. — Может, и война. Разберемся. Любая война бывает понятна только тем, кто воюет. Для остальных она — бессмыслица.

Закрыв за собой дверь, Захаров устроился на водительском сиденье и включил двигатель. Катер бесшумно тронулся и, быстро набирая скорость, полетел над самой землей.

— Красивая планета, — разглядывая диковатые пейзажи, проговорил Захаров. — И город красивый. Похоже на наше средневековье. Ну, вот и приехали, — сказал он и выключил двигатель. Катер плавно заскользил по земле и становился у стены небольшой, но внушительной крепости.

Сразу за стеной из необработанного камня начинался густой лес.

Оттуда тянуло теплой сыростью и вполне земной хвоей.

— Курорт, — пошутил Захаров, выбираясь из катера.

— Посмотрим, — с сомнением ответил Гавличек, на глаз прикидывая высоту стены. — Как ты думаешь, нас уже ждут?

— Не знаю, — легкомысленно ответил Захаров. — Если заметили, то ждут.

— Сейчас как дадут залп из сотни стволов, потом полдня сидеть в примочках. Может, махнем через стену?

— Не надо, подумают что–нибудь не то, — ответил Захаров. — Пойдем, поищем ворота.

Разведчики прошли вдоль стены, свернули налево и через двадцать метров остановились у невысокой бревенчатой двери. Она оказалась заперта, и Гавличек зычно позвал:

— Эй, есть кто дома?!

Прямо над головой у землян два раза подряд грохнуло, и Захаров рассмеялся.

— В шлем–то лучше.

— Эй, вы, — крикнул Гавличек, задрав голову. — Перестаньте стрелять, а то мы разнесем ваш паршивый бастион по камешку.

— Не стреляйте, — вторил ему Захаров. — Мы не сделаем вам ничего плохого.

— Их это не волнует, — проговорил Гавличек. — Они стреляют не потому, что боятся тебя. Ты им не нравишься.

— Выходите, поговорим, — снова крикнул Захаров. Разведчики отошли от стены метров на пять. Над стеной торчали две лохматые головы и два ружейных ствола.

— Чего вам надо? — громко спросил один из аборигенов.

— Вначале уберите ружья, — ответил ему Гавличек. — Пули нас не берут.

— Видели, — ответил тот же фенянин.

— А если видели, какого черта держишь нас под прицелом? Я не могу разговаривать с человеком, который метится в меня из ружья.

Меня это раздражает.

Немного посовещавшись, феняне отложили ружья.

— Так–то лучше, — удовлетворился Гавличек. — Мы хотим задать вам несколько вопросов.

— Задавайте, — ответил фенянин.

— Во–первых, — опередил своего напарника Захаров, — почему вы в нас стреляли?

— Мы не знаем, кто вы такие, — сказал абориген.

— Во–первых, может, вы все–таки спуститесь, — миролюбиво сказал Гавличек. — У нас нет оружия. Неловко как–то разговаривать, задрав голову.

— Такому, как ты, чтобы убить человека, и оружия не надо, — сказал тот же фенянин.