Наконец появился быстрый, почти летящий, Шемякин. Мы обнялись – не виделись года три. Время подходило к половине двенадцатого, а он еще ничего не ел. Поджидавшая его чашка чая так и осталась остывать, пока мы говорили.
Им не до искусства
– Миша, вы, наверное, и в Кремле ничего не выпили?
– Нет, нет Я вообще не пью. Давно, лет 16, в рот не беру ничего. «С этим делом мы покончили давно», – пел Высоцкий. В прошлом мы были совсем не аскеты (смеется).
– Вам, гражданину мира, какой показалась Россия вблизи?
– По-моему, Россия опять в каком-то смутном брожении. Для людей искусства сейчас наступили тяжелые времена. На собственном опыте это испытываю. Сколько бы я ни пытался что-нибудь значительное сделать, на практике превращается в абсурдную неразбериху.
– Вы долго работали над памятником великому Гофману. Какова его судьба?
– Вначале к этой моей идее отнеслись с эффектным энтузиазмом. Мы встретились в Калининграде, где родился великий сказочник. Да и я там фактически вырастал, но тогда город чаще называли Кёнигсбергом. Я показал проект памятника Путину и Колю: это портрет Гофмана в окружении его Музы и персонажей. Путин, увидев мои эскизы, мне показалось, вдохновился и произнес: «Этот памятник буду сам опекать». А Коль по-дружески воскликнул: «Нет, я буду опекать». Пошутили, повеселились, поснимались на память. И мы расстались. Через некоторое время мне позвонил Боос: «Звонил ваш друг…» – «Какой?» – спросил я. Он засмеялся: «Владимир Владимирович Путин поинтересовался, как продвигается памятник. А я ничего про него не знаю». И Боос пригласил меня приехать к нему побеседовать: «Все выясним и определим место для него».
Прилетел я туда. Мы бродили по городу вместе с калининградскими архитекторами, вглядывались в несколько площадок. Нашли место, где лежит скромный камушек с надписью: «Здесь стоял когда-то дом Эрнста Теодора Гофмана». Меня обрадовали слова Бооса о том, что он решает денежный вопрос со Швыдким. Но проект забуксовал. Масса бумаг, встреч, говорильни. Никаких денег я не получил. Но я еще верил президенту Путину. И, естественно, памятник начал делать. Вложил колоссальный труд и время. Весь монумент сейчас в гипсе. Его фотографии я отправил через кремлевских сотрудников Путину, тогда еще президенту. Ответа никакого не последовало. Денег тоже. И стоит памятник замороженный.
– Складывается впечатление, что в кругах, близких к правительству, к президенту, у вас есть влиятельные недоброжелатели. Сочувствую вам, Михаил, и Путин уже не президент, и Коль давно не канцлер. Наверное, оба великосветски уступили друг другу опеку памятника. Но у вас ведь было еще одно приключение, в Подмосковье?
– Аппарат Громова заказал мне большую скульптуру, посвященную трагедии матерей и вдов. Чиновники меня торопили: скульптура важна была для укрепления рейтинга Громова. Заключили договор со мной. А когда я выполнил работу, равнодушно мне было сказано: мы не заказывали вам скульптуру. А контракт назвали недействительным, поскольку бумаги готовили люди, слабо связанные с кабинетом Громова. Возникла гротескная ситуация. Громов кричал: «Я ничего не заказывал!» А у меня бумаги с его подписью – «Одобряю». И вот памятник стоит в моей мастерской в Америке, в Клавераке.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
