Они уселись по обе стороны от меня, прижавшись так тесно, что я почувствовал через свои парусиновые штаны их обнаженные бедра. Я был уверен, что Мирта не имела намерения соблазнить меня, хотя такое намерение, несомненно, было у Марселлы. Почему же я не позволил ей довести дело до конца? Она вполне стоила того, чтобы трахнуться с ней.

В течение всего полудня она, вероятно, изучила все мои слабые стороны, пытаясь преодолеть мое сопротивление, и не теряла времени зря. Ее ноги ритмично и медленно раздвигались и сдвигались, и это были еще цветочки, ягодки были обещаны мне впереди — меня ожидали (и это она мне дала искусно понять!) еще более изысканные Удовольствия, к которым я вскоре буду милостиво допущен.

Ее улыбка, освещенная таинственными отражениями заходящего солнца, выглядывающего через экзотические заросли, как бы приглашала меня тронуть ее прекрасные стройные ноги. Мне очень хотелось воспользоваться этим приглашением, но я не смел. Поэтому Марселла дотрагивалась до них сама. Она чувственно скользила ладонями по их шелковистой коже, высоко задирая короткую юбочку, так что ее пальчики свободно достигали паха. Они проскальзывали под резинку маленьких трусиков там, где бедра переходят в живот. Без стеснения, бесстыдно и откровенно, они продвигались к заветной цели. Правда, этого я не мог видеть, но я чувствовал, как будто сам касался сокровенных частей ее тела, И все это она совершала мимоходом, не прерывая бесконечной болтовни с Миртой.

Что же касается Мирты, то она смотрела мне прямо в глаза, так же улыбаясь, даже, возможно, более сексуально, чем Марселла: ее улыбка возбуждала меня даже больше, чем то, что бесстыдно делала пальцами ее подруга. Трахнуть Мирту? да, конечно же, это можно было бы сделать немедленно! Она откровенно глядела на мои брюки, как бы пытаясь увидеть немедленный эффект воздействия ее взгляда, которым она со мной обменялась, И взгляд ее действительно вызвал немедленную реакцию моего члена. Мирта дала мне понять, что одобряет меня.

Ты видел, какие прекрасные груди у Марселлы?.- спросила она.

Я кивнул, давая понять, что знаю. Но итальянская красотка, казалось, была разочарована, что я довольствовался только внешней оценкой грудей подруги:

она незамедлительно расстегнула пуговицы своей блузки и распахнула ее, так что я смог увидеть ее груди воочию.

Я люблю их,— провозгласила Мирта.— Так же, как и ее ноги.

Я снова утвердительно кивнул, чтобы не раздражать ее. Но я увидел груди Лауры, полные неотразимого соблазна, и с улыбкой повернулся к Мирте:

— Я покорен. Но я не могу понять, кем тебе приходится Стив?

Она, казалось, была удивлена моей неосведомленностью.

— Он мой любовник. А кем еще он мог бы быть мне?

— Но... а Галтьер?

— И он тоже. Ты разве не позволишь мне иметь нескольких любовников?

Я отвернулся, чтобы не выдать свои истинные чувства. Марселла выглядела разочарованной. Она незаметно взглянула на очень красивую блондинку, которая как можно больше обнажила свои ноги и грудь, чтобы, по всей вероятности, привлечь внимание кого нибудь из нас. Но кого же конкретно?

Не начинает ли мне мерещиться блуд повсюду? До этого я никогда особенно не интересовался, какая девушка — проститутка. Что же заставило меня думать, что все вокруг сосредоточены только на этом?

Скорее всего, мои моральные принципы пошатнулись! Вокруг был слишком большой выбор подобных девушек!

Я вытянул шею, чтобы лучше разглядеть: блондинка мешала мне увидеть Лауру. Четверо игроков только что появились на площадке: двое мужчин и две женщины. Один из них — Марио, в одной из женщин я узнал Лауру. Эта парочка вышла, нежно обнимая друг друга за талию. Марио поцеловал Лауру в губы она встала на цыпочки, чтобы ответить ему. Это был ничего не значащий поцелуй: они просто привыкли так приветствовать друг друга.

Они начали игру парами. Лаура играла прекрасно. Ее движения отличались особенным изяществом. Они учили меня, как нужно играть, как бы давая понять, что в один прекрасный день я смогу так же легко и непринужденно двигаться по корту и обращаться с ракеткой. Но какой из этого был толк? Разве не достаточно уже того, что она делала все это ради меня? Каждый из нас имеет свои собственные увлечения. Слишком много существует в мире развлечений, чтобы одному человеку знать их все, одинаково владеть всеми. Жизнь слишком коротка: разделяя удовольствие с другими, можно продлить ее.

Все время она сохраняла улыбку на своем прекрасном лице. Это доставляло мне истинное наслаждение. Мне неприятны люди, которые относятся к играм слишком серьезно.

Она изящно двигалась по корту, особенной чистотой отличались движения ее плеч и ягодиц. Такое искусство доставляет удовольствие. Теперь, подумал я, передо мной открываются блестящие перспективы! Это нужно обязательно запечатлеть на пленке.

Я достал из футляра камеру, поднялся и перешел на такое место у сетки, где блондинка не мешала мне наблюдать за игрой Лауры. Проверил выдержку, установил дистанцию, навел на фокус. Лаура находилась в центре кадра.

Она прыгнула вперед, почти вертикально распростершись над площадкой, правой рукой отбила высокий мяч и возвратилась в исходную позицию с безукоризненной координацией и грацией, которые через мой видоискатель выглядели так, будто были сняты в замедленном темпе.

Складки ее юбки поднялись почти до талии, закрутившись в изящную спираль. Ее ягодицы, будто у греческой статуи, плоский и твердый живот, шелковистый холмик в промежье предстали перед моим взором гораздо дольше, чем в обычном прыжке. Как разительно отличалась, какой абсолютной и высшей казалась такая нагота в сравнении с обычной скрытой таинственностью! Лаура не утруждала себя, чтобы надевать нижнее белье и трусики,— вновь отметил я — и это не было чувственной аффектацией или безрассудным восстанием против скромности: это было выше всех предрассудков, исполнением долга перед красотой.

Я не видел ее десять дней, другие дела закрутили меня, и я специально не искал случая для встречи. Я узнал, что ей недавно исполнилось двадцать лет, она была, таким образом, на пять лет моложе меня. Но она казалась лет на пять моложе, Хотя я понимал, что она не может быть такой юной, выглядела она свежей, как семнадцатилетняя девушка, даже шестнадцатилетняя, но никак не на двадцать!

Однажды утром, воспользовавшись небольшим перерывом между тропическими ливнями, я отправился на стадион размяться. Я уже давно начал выходить из формы.

Наблюдая со стороны, как я сосредоточенно отмеряю по кругу свою тысячу метров, можно было предположить, что я пытаюсь наверстать упущенное таким напряженным бегом. Возможно. Я не занимался любовью с того знаменательного вечера после лекции о народе мара. Так случилось, что с девушками, которые интересовали меня, не выпадало случая встретиться. А если кто-то и был способен меня соблазнить, так это Натали и Мирта. Однако с Галтьером мы в последнее время настолько сблизились, что мне не хотелось заводить шашни с его женщинами, даже если он и был не против и предоставлял им полную свободу. Кроме того, он так усиленно рекламировал их сексуальные достоинства, что хотелось самому убедиться в их удивительных способностях. Мне никогда еще не доводилось встречать в жизни подобного мужа, который бы так подробно и детально рассказывал сокровенные тайны супружеского ложа и был так бесстыден в своих признаниях.

— Много в моей жизни я видывал женщин,— рассуждал он,— но ни одна из них не идет ни в какое сравнение с Натали в сексуальном отношении. Мой член сосали многие женщины, но никто не делал это так искусно и самозабвенно, как Мирта. И теперь я уже не могу представить себе свою жизнь без той и другой: они мне нужны вместе, как любовницы.

— А разве не достаточно было бы тебе, обойтись одной из них? — не мог удержаться я от вопроса,

преодолев некоторую неловкость.

— В каком-то смысле смог бы обойтись и одной. Каждая из них совершенна в своей области. В любом случае, я трахаю Мирту так часто и с не меньшим удовольствием, чем она доставляет мне, делая, минет. Совершенно очевидно, я никогда не женился бы на Натали, если бы она не получала бы такое же удовольствие, глотая мою сперму, как и поглощая ее своим влагалищем, и если бы она не давала мне такое же Удовольствие, какое я даю ей. Ни та, ни другая не ограничиваются только одной специальностью. Хотя при зрелом мышлении взаимное соперничество кончается тем, что различия между ними все более скрадываются, и я не всегда различаю, с кем из них имею дело, когда занимаюсь любовью, закрыв глаза.