Какая-то девушка хотела занять свободное место рядом с Миртой, но та сказала, что место занято. Девушка не обиделась и села рядом со мной: я ничего не имел против поверьте, лучшей соседки трудно было желать. Она была приблизительно моего возраста и выглядела, как манекенщица изящная, гибкая, спортивного телосложения. Длинная шея, твердые груди с торчащими сосками, которые легко угадывались сквозь тонкую ткань ее свободной блузки. Ее тонкую талию можно было легко охватить двумя ладонями. Живот был обнажен. Что-то спартанское чувствовалось в ее крепких, мускулистых бедрах и ягодицах. Вероятно, она регулярно занималась спортом, решил я. Соблазнительные ноги были довольно высоко обнажены — на ней была очень короткая модная юбка. Меня так и подмывало погладить дразняще теплую кожу этих великолепных длинных ног. Веснушки, зеленые глаза, вздернутый носик, сверкающие губы, вьющиеся волосы и круглая шляпка дополняли ее портрет.
Она также сверху донизу изучила меня любопытным взглядом, повернув лицо слева направо. Закончив придирчивый осмотр, она скривила милую гримасу и поджала губки, очевидно, одобрив мое телосложение. Потом еще раз выразительно поджала губы и обменялась взглядами с Миртой. Две женщины кивнули друг другу.
Вскоре моя соседка потеряла ко мне всякий интерес, раскрыла сумочку, достала книгу в потрепанном переплёте и, устроившись поудобнее, углубилась в чтение.
Натали наклонилась ко мне и доверительно спросила:
— Вы ее знаете?
Я ответил отрицательно.
Натали мне сообщила:
Она происходит из старинной семьи итальянских дипломатов. В настоящее время — жена посла Франции в Маниле. Зовут Марселла Эгис. Как и я, она любит заниматься любовью втроем.
Марселла подняла голову, посмотрела мне в глаза и довольно доброжелательно улыбнулась. Через минуту она окликнула молодого человека, спортивной фигурой напоминающего выдающегося игрока в баскетбол, с аккуратной стрижкой и светлой бородкой викинга.
Наконец-то ты появился. Меня только что согнали с твоего места, хотя я не очень претендовала на него.
Она с шутливым негодованием уставилась на Натали, чтобы подчеркнуть, что нисколько не обижается, а Натали понимающе рассмеялась. Ничего, не ответив, гигант наклонился над Миртой, крепко обнял ее голову и занял зарезервированное за ним место. У меня было ощущение, что я присутствую на встрече старых друзей.
Я внимательно осмотрел сидящих на трибуне. Морган сидел по правую руку от высокого, широкоплечего парня с высоким лбом и квадратной челюстью, которого я увидел в первый день моего прибытия сюда и которому, кажется, был представлен. Это был не кто иной, как преподобный Эрлинг Олсен, священник Апостольской церкви, директор Института тихоокеанских исследований Ланса. К тому же, как я вскоре узнал, он был отцом той прелестной девушки, которая возбуждала меня своими восхитительными ягодицами, пока мы ехали сюда пятнадцать километров по приморскому шоссе.
Как раз в это время Натали указала на дальний конец кафедры, расположенный от нас так высоко и далеко, что мне и в голову не пришло искать там Лауру. Она находилась за высоким столом и казалась на таком расстоянии миниатюрной. Мне были видны только ее голова и плечи.
Я продолжал изучать тех, кто сидел на возвышении. Рядом с Эрлингом Олсеном сидела удивительная личность — высокий полинезиец, чьи вьющиеся волосы, своеобразный цвет кожи и лицо с выражением дикого кота сводили с ума всех местных кошечек. Он наблюдал за ними полуприкрытыми глазами, сжатыми зубами и поджатыми когтями. Погружен ли он был в размышления о прошлых и будущих своих жертвах? Испытал ли он сладость от роскошных бедер прекрасной Лауры? Или это произойдет сегодня ночью после того, как она удовлетворит себя своим собственным пальчиком и красноречием папочки? Нет ничего сладострастнее, чем иметь проповедником своего собственного отца!
О чем же она беседовала со своим отцом, сидя у него на коленях? О любовниках, которых повстречала на улицах во время поездки из церкви в школу? Основах семейных уз? О его прекрасной коллекции тотемов? И как? Несомненно, не чураясь крепких выражений!
Вскоре я упрекал себя за горячность и невыдержанность. Я же в действительности почти ничего о ней не знаю. По всей вероятности, воспитанная в строгих религиозных канонах, она скорей склонна к целомудренности, чем к распущенности.
Но по неведомому ранее мне странному повороту логики эта предполагаемая ее целомудренность показалась мне более обескураживающей, чем воображаемая ее развращенность. В конце концов, мне гораздо ближе девушка, занимающаяся любовью, чем добродетельная особа, одетая в опрятный цветастый передник, которая на кухне в семейной добропорядочной обстановке печет пирог из патоки.
Черт! Я сам уже не знаю, чего мне хочется! Возможно, мне вообще не следовало быть слишком любопытным и проницательным. Мне показалось, что я слишком далеко зашел в своем воображении насчет этого полинезийца на платформе. На самом деле он обращал меньше внимания на Лауру, чем на сидящую рядом с ним ученую мегеру — последнюю из официальных лиц, сидящих на кафедре перед нами.
— Мара,— вдруг стал вещать голос в громкоговорителе в форме полумесяца,— вероятно, является наиболее старым племенем из эпохи палеолита на архипелаге Сулу.
Это был голос Олсена, который неожиданно зазвучал среди шума голосов присутствующих, которые, казалось, не собирались прекращать болтовню и слушать докладчика. Удивительно, что, тем не менее, его голос доходил до каждого в зале.
Следует заметить, что основатель института Хьюго Ланс не пожалел средств, чтобы оборудовать аудиторию самыми совершенными приспособлениями. Большинство из них должно быть доставлены из научноисследовательских институтов, занимающихся космическими исследованиями. Миллионы отца, основателя института Ланса, не знали преград и открывали двери ‚ самых секретных учреждений. Сверхсекретные системы контроля, циклорамы, проекторы, видео- и телевизионные экраны, стереозвуковая аппаратура и другие самые новейшие достижения мировой техники были использованы в оборудовании аудиторий и лабораторий института Ланса. Все это поражало воображение, и я тоже не был исключением.
— Исследователи отдают себе отчет в актуальности изучения этого племени,— продолжал вещать из радиорепродуктора голос проповедника.— Нужно отметить, что изучение человеческой этики имеет огромное значение для современного общества. Все, что касается проблем жизни и смерти, имеет для нас живой интерес, вызывает у нас отклик и симпатию. Что касается предмета нашего сегодняшнего разговора, то наше внимание к мара усиливается еще и потому, что эта народность обречена на вымирание. К сожалению, современная технологическая цивилизация оказала разрушающее влияние и на это чудом сохранившееся до наших дней древнее племя. Как бы то ни было, сохранилось только несколько родов этой народности — предположительно, пять или шесть, в каждом из них насчитывается около пятидесяти членов, живущих в практически недоступных горных местностях на одном острове, Эммеле...
— Как всегда, Папа несет благочестивую чушь,— иронично заметил один из студентов вслух, и все услышали эту реплику.
—...и следы их разбросаны и их трудно заметить.
Ученый муж разглагольствовал еще минут пять, затем повернулся к знатоку племени мара и передал ему слово.
Морган не потрудился даже встать. Он начал говорить, и, наконец, болтовня в зале прекратилась и уступила место напряженному молчанию. Все присутствующие внимали лектору.
— Я полагаю, вы все слышали о необычных ритуалах, совершаемых среди мара в начале каждого года — для них это первое утро летнего солнцестояния. Но будем точны: этот природный феномен воздействует не на всех членов этого племени. Для части племени ничего не меняется: старые, трусливые, амбициозные продолжают жить прежней жизнью, идут по проторенному пути. Их называют Мертвыми.
Он сделал паузу, разжег трубку и продолжил:
— Во время рождения Нового Солнца другие, истинные мара, забывают свою прежнюю жизнь. Они уже больше не осознают, кем они являются в настоящий момент, забывают свою собственную деревню и свою профессию, своих родителей — отца и мать. Они уже не помнят ни своего мужа, ни жены. На их языке такие мужчины, женщины и дети, утратившие свою память, зовутся Живыми. И при каждом новом солнцевороте каждый Живой рождается заново. Он получает новое имя. Каждая женщина выходит замуж за нового мужчину. Каждый мужчина женится на новой женщине. Каждый из них учится новому ремеслу, которого он не знал до этого. Каждый придумывает новый способ любить. У каждого из Живых появляются новые мечты.
