— Требует, чтобы мы сами? С каких это пор?

— Он объявил мне сегодня утром.

— Почему вдруг такая перемена?

— Он не любит англичан.

— Я это знаю, — ответил Квейль.

— Я слышала раньше, как он говорил жене, что у англичан много продовольствия.

— С чего это он?

— Он сторонник Метаксаса.

— Да, разные бывают греки.

— Ты можешь доставать продукты?

— Могу брать на провиантском складе. Чем же он недоволен?

— Он лишился нынешнего урожая оливок.

— А ты еще собиралась рассказать ему о Нитралексисе и Мелласе.

— Он не понял бы.

— Конечно.

Квейль встал, надел китель, потом чистые носки и сапоги.

— Пойду добуду мясных консервов, — сказал он. — А готовить нам можно?

— Хозяйка сказала, что да.

— Я вернусь через час.

Он поцеловал ее и пошел через рощу к дороге, чтобы сесть на какой-нибудь идущий в Суда-Бэй грузовик.

Там, сойдя с грузовика, он поднялся по крутой тропинке к большому складскому зданию. Проходя мимо часового, он не сразу заметил, что тот отдает ему честь. Заметив, приподнял руку, потому что было бы неловко не ответить на приветствие, хоть он и не одобрял самый принцип. Войдя в низкую дверь, он очутился в большом помещении, уставленном консервными банками и заколоченными ящиками. Два-три армейских офицера покупали продукты. Квейль попросил кладовщика-палестинца отпустить ему несколько банок консервов. Вдруг кто-то положил ему руку на плечо.

— Когда вы приехали? — услышал он голос. Квейль обернулся.

— Лоусон? Хэлло! — сказал он.

Они обменялись рукопожатием.

— Как дела? — спросил Лоусон.

Он был в защитного цвета трусиках; лицо его потемнело от загара, светлые волосы были влажны от пота.

— Ничего, — ответил Квейль. — Спасибо за Елену.

— Как она?

— Ничего.

— Еще здесь?

— Да. Никак не могу ее отправить. А где вы пропадали?

— Осматривал остров, — ответил Лоусон.

— Видели что-нибудь интересное?

— Нет. Здесь ничего нет.

— А что вас интересовало?

— Укрепления. Но легче найти золото.

— Неужели дело так плохо? Я думал, что возводятся укрепления.

— Там и сям расставлено несколько морских орудий.

Квейль купил мясных консервов, галет и компот из персиков, а Лоусон бутылку шотландского виски и бутылку лимонного сока.

— Хотите повидать Елену? — спросил Квейль, когда они вышли.

— Конечно.

— Поедем к нам обедать.

— Вы снимаете дом или что-нибудь в этом роде?

— У нас комната.

— Превосходно. Когда вы обвенчались?

— Недели две тому назад.

— Превосходно. А как остальные?

— Кто?

— Тэп, Хикки и все прочие.

— Тэп здоров. А Хикки погиб.

Лоусон промолчал, и они спустились по склону. Внизу они стали подстерегать проходящие грузовики, пока им не попался один, направляющийся в сторону оливковой рощи. Было почти совсем темно, и красное зарево заката уже начало угасать. Они сошли с грузовика на грунтовую дорогу и направились к дому.

Елена обрадовалась Лоусону. Она была в комнате. Квейль поставил консервы на столик. Когда он сообщил Елене, что Лоусон будет обедать, она перетащила столик на середину комнаты, поближе к кровати. Лоусон следил за ее движениями.

— Это к вам идет.

— Что?

— Замужество.

— Она похорошела от загара, — заметил Квейль.

Он тоже смотрел на Елену, видел, как Лоусон следит за ее движениями, видел, как она красива, и у него было такое чувство, словно он смотрит на нее впервые.

— Я считаю, что по этому случаю нам надо выпить, — объявил Лоусон.

Он открыл высокую бутылку с шотландским виски.

— Я всегда заранее радуюсь, когда предвидится глоток бурбона, — сказал он.

Елена вопросительно взглянула на Квейля.

— Американское виски, — объяснил Квейль.

— У вас есть стаканы? — спросил Лоусон.

Елена поставила на стол два стакана.

— А вы разве не будете?

— Я не буду, — ответила она и принялась открывать мясные консервы.

— Нет, уж извините, мы должны чокнуться. Одну капельку.

Он взял чашку, налил в нее немного виски и протянул Елене.

— За ваше здоровье, — сказал Лоусон, обращаясь к ним обоим. — За все.

Все трое выпили. Поставив чашку на стол, Елена сделала гримасу, и Лоусон засмеялся. Он уселся на кровать.

— Когда вы едете в Египет? — спросил он, потягивая виски.

— Не знаю. Когда удастся переправить Елену…

— Я бы не стал слишком долго задерживаться.

— Почему? — спросила Елена.

— Один удар по этому острову — и крышка.

Лоусон налил себе еще и наполнил стакан Квейля.

— За солнце, — произнес он и снова выпил.

Потом прислонился спиной к стене.

— У нас есть тут что-нибудь? — спросил Квейль.

Лоусон покачал головой и стал играть стаканом:

— Ни самолетов, ни конвойных судов, ни зениток.

— А на том конце острова?

— Ни черта.

— Все-таки остров нелегко будет взять, — заметил Квейль.

— Очень может быть. Лично я надеюсь, что никто на него не позарится.

— Я думал, здесь большая часть снаряжения, вывезенного из Греции.

— Вы витаете в пространстве, Квейль. — Лоусон встал и заходил по комнате.

— Из Греции не вывезли ничего, — сказал он.

— А войска сколько вывезли оттуда?

— Тысяч тридцать. Это сравнительно не так плохо.

— Вы не слышали, что делается в Афинах? — спросила Елена.

— Слышал только то, что передают по радио. Немцы отбирают все продукты.

— Там уже нечего отбирать, — заметила Елена.

— Может быть. Но они изводят греков обысками.

— Чем безобразней они будут вести себя, тем больше их возненавидят греки, — сказала Елена.

— В данный момент греки очень злы на англичан, — заметил Лоусон.

— Забудут ли они когда-нибудь? — спросил Квейль.

— Может быть, и забудут.

— Народ они довольно рассудительный, — прибавил Квейль.

— Немцы их доведут. Разве можно спокойно рассуждать, когда творится такое. Они обозлятся — и надолго.

— Садитесь есть, — сказала Елена.

Она разложила консервированное мясо по тарелкам, нарезала черный греческий хлеб на ломти и намазала маслом.

— С немцами они не уживутся, — уверенно сказала она садясь.

— Я тоже так думаю, — согласился Квейль и допил свой стакан.