– Сиби! – прохрипел человек и вновь потерял сознание.

– Колду-ун!

Сиби закричала так сильно, что весло вывалилось у нее из рук и плюхнулось в воду. Человеческая женщина, сидевшая на носу лодки, подняла на цверга мертвые глаза.

– Весло упало, – бесцветно сказала она.

– Но Колдун же! Ему плохо. Ему – где-то – плохо!

Женщина равнодушно пожала плечами и отвернулась. Весло некоторое время плыло за лодкой, а потом отстало. Сиби пришлось взяться за второе весло, потому что человеческая женщина («Сэми. Ее зовут Сэми. Почти как Сиби или Сири. Странно») отказывалась грести и вообще почти не шевелилась, только куталась в свою широкую куртку. Хотя река сама их несла в нужную сторону – надо было только немного помогать ей, выталкивая суденышко, когда оно зарывалось носом в прибрежные тростники.

Река соединяла два озера. Одно озеро – то, где стоял дом Сэми («звучит похоже на одну из бывших сестренок, но не сестренка»), где умерли человек-волк и человек-олень и откуда люди на гудящих летучках забрали Колдуна. Второе озеро то, где стоит поселок Больших Людей и где надо найти близнеца («брата?») мертвого Большого Человека по имени Батти. Но, наверное, уже не очень важно, какое у него было имя, если он все равно мертвый. Близнеца зовут Мартин. Все очень просто. Два озера. Одна река. Один Большой Человек. И Сиби совсем бы не беспокоилась, если бы ей не казалось, что где-то далеко, очень-очень далеко, Колдун нуждается в ее помощи. Но ведь она и помогает ему? Колдун просил отвезти сестренку-несестренку к Мартину, и она везет. Все правильно. Отчего же так тревожно?

Впрочем, для тревоги вскоре объявились и вполне реальные поводы. Сначала каноэ вынесло в обширную запруду. Берега ее заросли ивняком, а от основного озерца расходились многочисленные каналы. Создатели запруды, гигантские бобры, с первым снегом забрались в хатку и путешественников не потревожили, но плыть дальше стало невозможно. Ниже по течению бобровые заводи пошли одна за другой. Пришлось выгружаться на берег.

Сиби порадовалась, что не забыла прихватить с собой множество Важных Вещей. Когда летучки с Колдуном убрались, Сиби основательно порылась в доме на острове. К примеру, важная вещь еда. Важной вещи «палатка» у Сэми не оказалось, зато нашлась важная вещь «спальник», без которой люди отчего-то не могли ночевать в лесу, и важная вещь «рюкзак», куда можно было упаковать все добро. Сиби подумала, что Колдун бы ею гордился. Но Колдуна рядом не было, так что Сиби гордилась сама собой. Вцепившись в рюкзак, она выволокла его в ивовые заросли и остановилась, удовлетворенно отдуваясь.

Сэми к перемене их положения отнеслась равнодушно. Она вообще вела себя странно. После того как Колдуна забрали, Сэми лишь раз что-то сделала сама. Она взяла лопату и принялась закапывать мертвого человека-оленя. Сиби попыталась убедить ее, что под островом нет Старого, поэтому человек-олень и под землей оживет вряд ли, но уговоры не помогли. Женщина упорно продолжала копать, и глаза у нее были мертвые. Человека-волка она тоже зарыла, но в другой яме.

Потом, когда Сиби собирала Важные Вещи, Сэми тоже взяла одну вещь, показавшуюся Сиби вовсе не важной и не нужной. Ружье с двумя стволами и патроны к нему. Сиби не любила ружей, но женщина все так же равнодушно повесила ружье на плечо и направилась к лодке.

Сейчас, глядя на старания Сиби (рюкзак получился огромный, чуть ли не больше самой девчонки – ведь надо было собрать множество Важных Вещей), ее спутница молча подошла, отобрала рюкзак и взгромоздила себе на плечи. И они пошли.

Идти тоже оказалось нелегко. Бобры проделали в лесу множество мелких каналов, и даже там, где воды не было, почва оставалась топкой. Вдобавок, все засыпал первый в этом году снег. Бурелом и предательские рытвины скрылись под белым покрывалом. Выше под ветром дрожали голые стволы осин и молодых топольков, а поодаль от реки начинался мрачный ельник. Хвоя в сумерках была черной. Сиби лес не нравился. Что-то в нем изменялось, что-то ворочалось, набирало силу. Девчонке вспомнились слова Колдуна. Может быть, человек-олень и вправду мирил зверей, а сейчас, когда он умер, звери снова готовились пожирать друг друга? «Главное, чтобы не нас», – подумала Сиби и ускорила шаг. Сэми молча и тяжело шагала следом.

До ночи они прошли совсем немного. Когда Сиби решила сделать привал, ее спутница просто уселась в мокрый снег и принялась смотреть в никуда. Все пришлось делать Сиби. Она знала, что людям в лесу без костра неуютно, поэтому старательно собрала сухой лапник и мелкие веточки и свалила в кучу. Сиби вспомнила, что раньше называла костер «теплым местом» и считала его такой странной традицией наземников. И вот она сама разводит костер. Значит ли это, что она окончательно стала наземником?

Обернувшись к Сэми, Сиби попробовала расспросить ее, но та ничего не отвечала. Вздохнув, девчонка достала важную вещь зажигалку и долго вертела ее в руках, пытаясь вспомнить, что делал с зажигалкой Хантер. Сэми отобрала вещицу и нажала на какую-то кнопочку, отчего вспыхнул огонь. Сиби восторженно захлопала и принялась дуть, раздувая пламя. Надула себе полные глаза пепла и древесной трухи, и все же костер наконец разгорелся, затрещал, и сделалось тепло и ярко. Порывшись в рюкзаке, Сиби достала еду: какие-то сушеные палочки, и корни, и горстки мелкой крупы. Сэми от еды отказалась.

Справившись с зажигалкой, она растянулась на спальнике и уставилась в огонь. Некоторое время Сиби завороженно следила за тем, как пламя отражается в глазах человеческой женщины, а потом принялась грызть еду. Еда оказалась совершенно невкусной, и Сиби решила, что завтра поймает ворону или лягушку. С этой мыслью она и уснула.

Проснулась девочка оттого, что Сэми говорила. Обняв руками колени, она сидела у угасшего костра, раскачиваясь вперед и назад, и говорила без умолку, словно хотела наговориться за предыдущие два дня молчания. Сиби отлично видела в темноте: черные ветки на фоне чуть более светлого неба, серобрюхие облака, белый снег под деревьями и качающаяся взад и вперед женщина.

«Оставь меня в покое, – говорила она одному из невидимых собеседников, – ты умер, а мертвым уже ничего не надо. Зачем же ты меня мучаешь?

Я никогда не была нужна тебе, и тем более не нужна теперь, а ты все не отпускаешь…»

Собеседник, судя по направлению ее взгляда, находился где-то в угасающих, с искрой углях. Сиби порылась в кострище палочкой, но никого не нашла.

Второй собеседник странной женщины был выше, там, где верхушки сосен сходились со снежными облаками.

«Ты все у меня отнял, – говорила Сэми, глядя вверх, – почему не заберешь его? Почему именно это, ненужное мне, не нужно и тебе? Чего еще ты от меня хочешь?»

Сначала Сиби подумала, что женщина говорит со спящими на деревьях воронами или с одним, особенно вороватым вороном. Вороны, как известно, любят все забирать. По крайней мере, все, до чего сумеют дотянуться. Потом цвергская девчонка решила, что это не ее дело, свернулась калачиком и снова задремала.

На следующий день они продолжили путь на восток, и лес начал показывать норов. Для начала Сэми оступилась и угодила ногой в какую-то незаметную под снегом нору. Из норы вылетел тонкий рыжий зверек и с визгом вцепился в ботинок Сэми. Он грыз и грыз ботинок, а следом уже перли другие похожие звери. Сэми закричала и принялась трясти ногой. Когда зверек отвалился, она его растоптала.

Сиби предложила наловить других зверьков, от которых отбивалась палкой, и съесть их вместо отвратительной еды, но Сэми только поспешила прочь от неприятного места. Зверьки еще долго верещали им вслед.

Ближе к полудню, когда они шли через ельник, с небес упала крылатая тень. Похожая на летюгу, но с желтым, тощим, почти человеческим телом, маленькой нетопырьей башкой и огромными перепонками крыльев, тварь запуталась в нижних ветвях и принялась гнусно вопить. На ее вопли быстро слетелись когтистые мохнатые птицы, похожие на сов, и растерзали тварь. Кровь дождем полилась на снег. Бегущие Сиби и Сэми еще долго слышали вопли незадачливой хищницы.