А вот какая необыкновенная история произошла в Японии с шофером автомашины-рефрижератора Масару Сайто. В жаркий день он решил отдохнуть в кузове своей холодильной машины. В этом же кузове находились глыбы «сухого льда», представляющие собой замороженный углекислый газ. Дверь фургона захлопнулась, и водитель остался один на один с холодом (—10 °C) и быстро нарастающей в результате испарения «сухого льда» концентрацией СО2. Точное время, в течение которого шофер находился в этих условиях, установить не удалось. Во венком случае, когда его вытащили из кузова, он уже замерз, тем не менее через несколько часов пострадавший был оживлен в ближайшей больнице.
Надо сказать, что для получения такого эффекта необходимы очень высокие концентрации углекислого газа. Нам приходилось наблюдать за двумя добровольцами, которые находились при нулевой температуре воздуха в одних плавках около часа и все это время дышали газовой смесью с содержанием 8 % кислорода и 16 % углекислого газа. Один из них не чувствовал при этом холода, не дрожал и охлаждался в среднем каждые 5 мин на 0,1°. Однако другой человек продолжал все это время дрожать от холода, усиливая тем самым образование тепла в организме. В результате температура его тела почти не изменилась.
В момент наступления клинической смерти человека от переохлаждения температура его внутренних органов снижается обычно до 26–24 °C. Но известны и исключения из этого правила.
В феврале 1951 г. в больницу американского города Чикаго привезли 23-летнюю негритянку, которая в очень легкой одежде пролежала 11 ч на снегу при колебаниях температуры воздуха от —18 до —26 °C. Температура ее внутренних органов в момент поступления в больницу была 18 °C. Охлаждать человека до такой низкой температуры очень редко решаются даже хирурги во время сложных операций, ибо она считается пределом, ниже которого могут возникать необратимые изменения в коре головного мозга.
Прежде всего врачей удивило то обстоятельство, что при столь выраженном охлаждении тела женщина еще дышала, хотя и редко (3–5 дыханий в 1 мин.). Пульс у нее был также очень редкий (12–20 ударов в 1 мин), нерегулярный (паузы между сердечными сокращениями доходили до 8 с). Пострадавшей удалось спасти жизнь. Правда, у нее были ампутированы обмороженные ступни ног и пальцы рук.
Несколько позднее аналогичный случай был зарегистрирован и в нашей стране. Мартовским морозным утром 1960 г. в одну из больниц Актюбинской области был доставлен замерзший человек, найденный работниками строительного участка на окраине поселка. При первом врачебном осмотре пострадавшего в протоколе было записано: «Окоченелое тело в обледенелой одежде, без головного убора и обуви. Конечности согнуты в суставах и разогнуть их не представляется возможным. При постукивании по телу глухой звук, как от ударов по дереву. Температура поверхности тела ниже 0 °C. Глаза широко раскрыты, веки покрыты ледяной кромкой, зрачки расширены, мутны, на склере и радужке ледяная корка. Признаки жизни — сердцебиение и дыхание — не определяются. Поставлен диагноз: общее замерзание, клиническая смерть».
Трудно сказать, что двигало врачом П. С. Абрамяном-то ли профессиональная интуиция, то ли профессиональное нежелание смириться со смертью, но он все-таки поместил пострадавшего в горячую ванну. Когда тело освободилось от ледяного покрова, начали специальный комплекс реанимационных мероприятий. Через 1,5 ч появились слабое дыхание и еле уловимый пульс. К вечеру того же дня больной пришел в сознание.
Расспрос помог установить, что В. И. Харин, 1931 года рождения, пролежал в снегу без валенок и головного убора в течение 3–4 ч. Следствием его замерзания были двусторонняя крупозная пневмония и плеврит, а также отморожение пальцев кистей, которые пришлось ампутировать. Кроме того, в течение четырех лет после замерзания у В. И. Харина сохранялись функциональные нарушения нервной системы. Тем не менее «замороженный» остался жив.
Если бы Харина привезли в наше время в специализированную городскую клиническую больницу № 81 Москвы, то, вероятно, обошлось бы даже без ампутации пальцев. Замерзших людей там спасают не погружением в горячую ванну, а нагнетанием в центральные сосуды оледенелых участков тела лекарств, разжижающих кровь и не дающих ее клеткам слипаться. Теплые струйки медленно, но верно пробиваются по сосудам во все стороны. Клетка за клеткой пробуждаются от смертельного сна и тут же получают спасительные «глотки» кислорода, питательных веществ.
Приведем еще один интересный пример. В 1987 г. в Монголии ребенок М. Мунхзая пролежал 12 ч в поле при 34-градусном морозе. Тело его одеревенело. Однако через полчаса реанимации появился еле различимый пульс (2 удара в 1 мин). Через сутки он зашевелил руками, через двое — очнулся, а через неделю выписался с заключением: «Патологических изменений нет».
В основе столь удивительного феномена лежит способность организма реагировать на охлаждение без включения механизма мышечной дрожи. Дело в том, что включение этого механизма, призванного любой ценой поддерживать в условиях охлаждения постоянную температуру тела, приводит к «сгоранию» главных энергетических материалов — жиров и углеводов. Очевидно, для организма более выгодно не бороться за несколько градусов, а замедлить и синхронизировать процессы жизнедеятельности, сделать временный отход к 30-градусной отметке — таким образом сохраняются силы в последующей борьбе за жизнь.
Известны случаи, когда люди с температурой тела 32–28 °C были способны ходить, разговаривать. Зарегистрировано сохранение сознания у охлажденных людей при температуре тела 30–26 °C и осмысленной речи даже при 24 °C.
Можно ли повысить устойчивость организма к охлаждению? Да, можно с помощью закаливания. Закаливание необходимо прежде всего для повышения устойчивости организма человека к факторам, вызывающим простудные заболевания. Ведь 40 % больных с временной утратой трудоспособности теряют ее именно вследствие простуды. Простудные заболевания, по подсчетам Госплана СССР, обходятся стране дороже всех других, вместе взятых, болезней (до 6 млрд. руб. в год!). И борьбу с ними надо начинать с раннего детства.
Многие родители считают, что в городских условиях простудные заболевания у детей неизбежны. Но так ли это? Более чем двадцатилетний опыт многодетной семьи педагогов Никитиных показал, что дети могут жить не болея при условии их правильного физического воспитания. Никитинскую эстафету подхватили многие семьи. Заглянем в одну из них — московскую семью Владимира Николаевича и Елены Васильевны Козицких. Елена Васильевна — педагог, мать 8 детей. В «доникитинскую эру» все они часто болели простудными заболеваниями, а один ребенок — даже бронхиальной астмой. Но вот в одной, а затем и в другой комнате трехкомнатной квартиры появились детские спортивные комплексы. Привычной одеждой детей в домашних условиях стали одни шорты. Регулярное закаливание дополнялось обливанием холодной водой и хождением босиком, причем даже по снегу. Каждому ребенку предоставлялась возможность в любое время года спать на балконе. Изменилось и питание.
Из продуктов детям давалось все, что они хотели, И постепенно все они, кроме самого старшего ребенка, которому было уже 11 лет, потеряли вкус к мясной пище. Основой питания детей стали свежие растительные и молочные продукты.
В результате этого комплекса оздоровительных мер заболеваемость детей резко снизилась. Теперь лишь изредка кто-нибудь из них подхватывал легкую простуду, теряя при этом аппетит. Родители знали, что потеря аппетита при простуде — естественная защитная реакция организма, и не кормили в таких случаях детей насильно. Аппетит возвращался к ним, как правило, через один-два дня вместе с нормальным самочувствием.
Пример семьи Козицких оказался заразительным. Соседи и знакомые стали приводить к ним своих детей «на перевоспитание». Образовался своеобразный домашний оздоровительный детский сад. И этот случай не единичен. В Москве существует специальный родительский клуб так называемого нестандартного воспитания детей. Совсем недавно такой же клуб был создан и в Ленинграде. Члены этих клубов — родители, которые стремятся овладеть искусством быть здоровыми и научить этому искусству своих детей.
