— Только никому ни слова, — спохватился Энси, внезапно испугавшись своей болтовни. — Обещайте мне! Это держится в строжайшей тайне.

Поскольку он поведал эту маленькую сплетню всего каким-нибудь сорока-пятидесяти слушателям и так же под величайшим секретом, можно было считать, что она действительно сохранялась в глубокой тайне.

— Конечно! Мне бы и в голову не пришло об этом болтать, — вся трепеща от возбуждения, заверила его миссис Ривз.

— Интересно, будет ли Норма тоже на борту? — мечтательно строил догадки Энси. — Вот это была бы лакомая новость для репортеров светской хроники. Я буду теперь просто дневать и ночевать в порту, дорогая, и постараюсь первым разузнать все.

— А у них на яхте будет много народу?

— Только самая избранная публика, — решительно заявил Энси. — Только Сливки Общества, и притом всего несколько человек. Кто именно, не знаю. Бекки была слишком утомлена и не сообщила мне имен. Вот потому-то я и думаю, что Норма там, у них. Но так или иначе, они не могут не устроить приема на яхте, и я это разузнаю. Будет, конечно, шампанское, мороженое, японские фонарики и танцы на палубе.

— Прямо как в сказке! — проворковала миссис Ривз.

— О да, да, это будет сказка, — горячо подтвердил Энси. — И я там буду. И намерен получить приглашение для вас тоже, моя дорогая.

— Ах, как это мило с вашей стороны, — благодарно ахнула миссис Ривз.

— Но вам придется приобрести себе по-настоящему элегантный туалет, — потребовал Энси. — Я отвезу вас завтра утром к Ланвэну — у них есть здесь филиал — и погляжу, что там можно подобрать для вас. Дайте-ка подумать. Вам понадобится очень элегантное вечернее платье и еще, пожалуй, костюм для коктейля, на случай, если вас пригласят на яхту днем.

— А это будет… очень дорого стоить? — нерешительно спросила миссис Ривз.

— О нет, семь-восемь тысяч франков, не больше, — небрежно проронил Энси. — И за такую возможность, которая открывается сейчас перед вами, этих денег заплатить не жалко. Кроудеры знают всех.

Семь, а то и восемь тысяч франков! Но каким способом заставить мистера Ривза выбросить такую сумму на туалеты? Миссис Ривз была сильно озабочена. И потом как же Марсель? Миссис Ривз, будучи доброй матерью, старалась не упускать ни малейшей возможности для своей дочки…

— А как вы думаете, — робко спросила она, — как вы думаете, для Марсели тоже можно будет получить приглашение?

— Для Марсели? — рассеянно повторил мистер Хоукснитч, поглощенный прыщом у себя на шее. — О да, думаю, что да. Это можно устроить. Да, я уверен, что можно.

— Ах, огромное вам спасибо! — Миссис Ривз просто не находила слов от восторга. — Марсель будет безумно счастлива. Это такой подарок для нее.

Мистер Хоукснитч отвесил небрежный поклон. Марсель не представляла для него никакого интереса.

Миссис Ривз подняла такой шум вокруг яхты Кроудеров и так немыслимо важничала по поводу обещанного ей приглашения, что мистера Ривза это совершенно выводило из себя.

— По-моему, тебе уже пора пуститься в пляс, мамочка, — сказал он, доведенный наконец до белого каления. И, заметив, что миссис Ривз ответила на это лишь презрительным взглядом, добавил: — И если уж тебе так хочется поплясать, давай я тебе спою.

И запел — на мотив популярной народной песенки:

— Плывут к нам Кроудеры, тра-ля, тра-ля, ля-ля!

Миссис Ривз была вне себя. О, как ненавидела она эти вспышки провинциальной вульгарности! И чего только она не делала, чтобы отучить от них Джона и привить ему более изысканные манеры. Но нет, он, как видно, неисправим. Придется махнуть на него рукой и предоставить его самому себе.

В сущности, мистер Ривз был уже давно и более чем когда-либо предоставлен самому себе — за исключением тех случаев, когда от него нужно было что-нибудь получить.

Миссис Ривз пригласила Энси пообедать с ними, и он тотчас заявил ей, что мистер Ривз отнюдь не выглядит больным — он, должно быть, просто симулирует. Мистер Ривз нашел это заявление весьма наглым. Его задело также то, что Энси с небрежной бесцеремонностью наложил себе на тарелку огромную порцию foie gras, a затем почти не притронулся к ней; попросил налить ему еще бокал прекрасного старого бургундского и забыл его выпить. Мистер Ривз был человек гостеприимный, но такое поведение казалось ему идиотским. Затем во время обеда Энси зацепил обшлагом солонку и опрокинул ее на пол. Тут он разразился нескончаемыми причитаниями, утверждая, что это страшно дурная примета, и совершенно извел даже миссис Ривз, без конца возвращаясь к этой нудной теме и вопрошая себя, что же ему теперь делать, чтобы отвратить нависший над его головой грозный удар судьбы. Может быть, телеграфировать об этом мадам Кутар? А может быть, не стоит? Может быть, просто помолиться богу? Или, может быть, достаточно будет прочесть кое-какие заклинания от злых духов, которым обучила его мадам Кутар? Пожалуй, все-таки лучше послать телеграмму, а потом лечь в постель и не вставать, пока не придет ответ…

Мистер Ривз был сыт всем этим по горло. Энси совершенно испортил ему обед. Что-то сердито ворча себе под нос, он довольно бестактно отправился спать, не дождавшись, пока гость их покинет, а потом, когда миссис Ривз зашла в спальню и упрекнула мужа за этот светский gaffe, мистер Ривз позволил себе одно весьма неприличное выражение и совершенно категорически заявил, что не желает больше видеть у себя этого Энси, и будь он трижды проклят, если еще хоть раз впустит его в дом.

— Видеть я его не могу! — яростно кричал он. — Даже не верится, что это англичанин. Он действует мне на нервы.

Но, разумеется, такой пустяк не мог помешать миссис Ривз встречаться с Энси, особенно сейчас, когда прибытие Кроудеров ожидалось с минуты на минуту. На другое утро мистер Ривз, медленно бредя под палящим солнцем мимо бара «Мирамар», к крайнему своему изумлению и негодованию, увидел там миссис Ривз в обществе Энси и еще трех-четырех худощавых и очень элегантных молодых людей, с очень курчавыми волосами и в очень ярких пляжных костюмах. Скрывшись за пальмой, мистер Ривз смотрел на них во все глаза. Откуда, черт побери, их сюда принесло? Ни одного из этой шайки он прежде в глаза не видал. А где Марсель? Почему здесь нет Марсели?

В крайнем возмущении мистер Ривз повернулся к ним спиной и выпил свой аперитив в баре отеля.

В то время как непорочная связь миссис Ривз с Энси частенько лишала супруга ее общества, ему и с детьми приходилось видеться не так уж часто. Надо сказать, что дети — не только послушно, а даже вполне искренне — в одном соглашались с отцом: Энси совершенно невыносим, и они его терпеть не могут. Это доставило мистеру Ривзу такую жгучую радость, что он немедленно снабдил их просимой и довольно значительной суммой карманных денег. Однако, в конечном счете, все свелось к тому, что дети, словно сговорившись, тут же испарились и появлялись только в часы приема пищи, да и то не всегда. Мистер Ривз был удивлен. Какое занятие, вопрошал он себя, можно найти здесь, в Канне, чтобы предаваться ему все дни и почти все вечера? Для него самого время в промежутках между едой тянулось что-то слишком медленно…

Именно в этот момент истории человечества миссис Ривз наступила на банановую кожуру…

Миссис Ривз в чрезвычайно приподнятом состоянии стремительно, и слегка прихрамывая, влетела в спальню и резко нарушила мирный послеполуденный сон своего супруга.

— Что случилось, что случилось? — испуганно спросил мистер Ривз. — Что такое еще стряслось?

Миссис Ривз принялась рассказывать — многословно и не слишком вразумительно. Мало-помалу из ее бесчисленных повторений и патетических восклицаний мистеру Ривзу удалось составить более или менее связный рассказ. Как можно было умозаключить, миссис Ривз сегодня после полудня назначила Энси свидание в одной из фешенебельных кафе-кондитерских в Канне. Спеша туда по людному маленькому переулочку, она ступила на кусок банановой кожуры, — без сомнения, брошенной каким-нибудь обнищавшим великим князем в изгнании. Поскользнувшись, она непременно упала бы, — по ее мнению, прямо под проносившийся мимо со скоростью сорока миль в час «роллс-ройс», — если бы не железная рука и не молниеносная быстрота действий некоего галантного незнакомца, спасшего ее от неминуемой гибели, в результате чего она отделалась лишь растяжением сухожилия.