Литмир - Электронная Библиотека

— Дохлое дело, — бросила Марсель через плечо.

Снова посмотрев на картину, мистер Ривз вынужден был признать, что на этот раз его дочь, по всей вероятности, права…

СЕМЬ

И вот мистер Ривз стал вдруг объектом весьма лестного внимания. Это было вполне естественно и даже неизбежно, если учесть, что люди, готовые платить солидную сумму за произведения неизвестного, да и не очень умелого художника, плодятся не так густо, как черная смородина. К тому же Энcи — надо отдать ему должное — был первоклассный мастер рекламы. Цена его коммерческих восторгов была хорошо известна, и все же слова его производили впечатление. Он не раз — и притом со знанием дела — говорил о «симпатичной кругленькой сумме, выуженной из кармана мистера Ривза», а мистер Питер Марсбейт, усиленно крутя» головой, подтверждал это и говорил, что мистер Ривз невероятно милый. Те, кто был знаком с мистером Mapсбейтом, знали, что зря он этого никогда бы не сказал.

Словом, мистер Ривз начал получать приглашения на закрытые вернисажи. И он, которого разве что силой можно было вытащить даже в кино, охотно шел на эти парады искусства, которые казались ему привилегированными, таинственными сборищами, доступными только для. посвященных. А добрые вести о чеке мистера Ривза распространялись все дальше и дальше. Его убедили вступить в Общество пропаганды пролетарского искусства и пожертвовать некую сумму на это важнейшее дело. Слухи о нем дошли даже до. маньяков, помешанных на политике, и он получил брошюры и подписные листы от Общества культурных связей с Либерией и Лиги реформы избирательной системы в Восточном Китае с призывом использовать свои гражданские права и свое влияние в Министерстве иностранных дел для оказания помощи этому благому делу.

Мистер Хоукснитч неизменно присутствовал на всех закрытых просмотрах и представил мистера Ривза великому множеству художников. Мистер Ривз был весьма удивлен, обнаружив, что на свете — не говоря уже о Лондоне — существует столько художников. Среди них были состоятельные молодые люди, которые элегантно одевались, собирали всякие забавные и очаровательные: objets d'art [24] для украшения своих домов и студий и от нечего делать писали не торопясь картины. Были и другие молодые люди, которые писали в спешке, потому что у них не было денег, одевались и вели себя как бродяги и жили среди мерзости и запустения. Все особы женского пола имели какие-то доходы или источники денежных поступлений и, судя по всему, делились на тех, которые одевались с претензией и носили челки и шиньоны, и тех, которые ходили в сравнительно нормальных и даже красивых вещах.

Он получил великое множество приглашений посетить студии и «взглянуть на мою работу». Подталкиваемый и увещеваемый Энси, он не всегда в состоянии был отклонить приглашение. А посещения эти оказались дорогостоящими. Почти всякий раз он выкладывал на стол чек и уносил с собой картину или рисунок, который был ему вовсе не нужен, который ему не нравился и которого он не понимал. Частенько рисунки изображали обнаженную натуру, — мистер Ривз считал их определенно risques [25], если не сказать непристойными. А потому он тщательно прятал их от миссис Ривз и Марсели, боясь оскорбить их женскую чистоту. Вдобавок он, конечно, немного побаивался издевок со стороны Марсели, а также того, как бы она не заставила его купить еще худшую мазню своих друзей. Мистер Ривз всю жизнь считал, что художники — они все немного сумасшедшие и к тому же без всяких моральных устоев. В этой связи он очень тревожился за Марсель.

Словом, вот вам пример того, как осторожно надо поступать в жизни. Если бы мистер Ривз не устроил полутайного завтрака с Марджел и не переусердствовал в вине, он не был бы в подпитии и ни за что не позволил бы себе выписать чек на двадцать фунтов за кусок полотна и несколько сгустков краски. А если бы он не выписал чека, он никогда не попал бы в эту беспутную компанию…

Чек этот имел еще одно совершенно неожиданное последствие: мистер и миссис Ривз получили вдруг приглашение провести уик-энд у мистера и миссис Фэддимен-Фишей.

И обязаны они были этим доброму сердцу миссис Фэддимен-Фиш.

Люди, стремившиеся найти в глазах света оправдание своему общению с миссис Фэддимен-Фиш, говорили, что у нее доброе сердце. А доброе сердце — это последнее прибежище людей умственно и социально обездоленных. Миссис Фэддимен-Фиш вовсе не жаждала иметь доброе сердце — она предпочла бы иметь корону пэров. Но при сложившихся обстоятельствах ей оставалось лишь играть в доброе сердце. По этой причине она завела себе ряд протеже, которых внутренне ненавидела, а внешне всячески привечала, искусно подбирая из их числа нуждающихся гениев и рассчитывая, что благодаря своим связям в обществе они, сами того не ведая, могут помочь ей взобраться еще на одну ступеньку той длинной, длинной лестницы, что возвышалась над ней.

В данном случае предметом ее внимания был молодой композитор, который нуждался в материальной поддержке, чтобы написать подлинно английскую оперу. Миссис Фэддимен-Фиш была председательницей и патронессой небольшого комитета, созданного для сбора пожертвований, которые могли бы составить для молодого гения источник временного дохода. По правде говоря, миссис Фэддимен-Фиш интересовалась музыкой и английской оперой еще меньше, чем биметаллизмом, или падением Римской империи, или системой налогообложения в Британской Индии. И занялась она мистером Бертраном Хиггинс-Рэггом отчасти потому, что хоть в кармане у него и не было ни гроша, зато принадлежал он к «наипревосходнейшей семье». Главная же причина заключалась в том, что однажды — по ошибке или же по чьей-то чрезмерной доброте — мистер Хиггинс-Рэгг был удостоен чести играть перед младшим членом королевской семьи, и по окончании представления младший член королевской семьи пожал мистеру Хиггинс-Рэггу руку и милостиво произнес несколько банальных слов похвалы. На миссис Фэддимен-Фиш история эта, рассказанная Энси со множеством фантастических преувеличений, произвела весьма сильное впечатление. Раз мистер Хиггинс-Рэгг играл перед членом королевской фамилии, значит, он пишет настоящую музыку. И если мистер Хиггинс-Рэгг, будучи никому не известным, пожимал руку члену королевской фамилии, то, став знаменитым, он будет часто пожимать руку членам королевской фамилии, а значит, и главная патронесса, чьими стараниями все это стало возможным, тоже будет пожимать руку членам королевской фамилии. Это будет гигантский прыжок вверх по крутой лестнице, — прыжок, который под силу разве что шимпанзе.

Предложение Энси пригласить Ривзов на вечер сначала было встречено без всякого энтузиазма.

— Они же — никто, — высокомерно заявила миссис Фэддимен-Фиш. — Вы сами говорили, что наш обед с ними был актом благотворительности.

— Знаю, дорогая, но за это время они сделали гигантские успехи, — продолжал уговаривать ее Энси: кто-кто, а он нелегким трудом зарабатывал свой хлеб. — Они ужасно провинциальны и все прочее, но у них куча денег, и они просто не знают, куда их девать. Вы знаете, какой симпатичный чек на весьма ощутимую сумму получил Питер… Ну, а нам для Берти нужна сумма… весьма и весьма кругленькая. Если вы пригласите Ривзов, и Берти сыграет для них, они не устоят. Вы обязаны сделать это для Берти, дорогая, просто обязаны. Это было бы о-очeнь жестоко с вашей стороны, если бы вы не согласились. А чем скорее мы дадим Берти возможность начать работу, тем скорее и сами достигнем того, чего хотим, не так ли, дорогая?

Само собой разумеется, Энси втихомолку получал десять процентов от субсидии, предоставляемой Хиггинс-Рэггу. Да и, собственно, что ж тут такого? Ведь идея-то принадлежала ему, Энси, и это он выудил большинство пожертвований… Миссис Фэддимен-Фиш колебалась. Энси настаивал и чуть было не пустил в ход решающую карту, которую он приберег на самый крайний случай, а именно: угрозу, что он лишит миссис Фэддимен-Фиш своей поддержки в обществе, и что же тогда с ней будет? Однако прибегать к столь страшной мере не пришлось, ибо разум восторжествовал: миссис Фэддимен-Фиш согласилась.

вернуться

[24] Произведения искусства (франц.).

вернуться

[25] Смелые, рискованные (франц.).

24
{"b":"21111","o":1}