– О нет!

Конканнон и сержант молча пялились на меня. Чуть зарубцевавшаяся рана снова открылась, и я зарыдал. Через некоторое время мне удалось справиться со своим горем.

– Но она не могла себя убить! – воскликнул я. – Это невероятно!

– Она и не убивала. Ей нанесли несколько ножевых ударов в грудь и живот, – невыразительным тоном пояснил Конканнон. – Ее труп обнаружили у реки. Удивительно, но под ней было много высохшей крови, хотя женщина лежала на спине, когда ее нашел О'Донован. Он утверждает, что не переворачивал тело.

– На траве? Не на лужайке, примыкающей к усадьбе Лисонов? – взволнованно спросил я. – В сотне ярдов от дома?

– Именно там.

– Мы… мы часто ходили туда, – вздохнул я, поддавшись наплыву воспоминаний.

– По ночам? – поинтересовался полицейский. – Вы не назначали там свидания вчера вечером?

Я покачал головой.

– Вы договорились о встрече, а потом решили не ходить? – настаивал детектив.

– Ничего подобного! – возразил я.

– Тогда что она там делала раздетая? Ночная рубашка лежала рядом с ней, – внезапно перешел в наступление Конканнон.

Я пожал плечами. Уши шарлоттестаунского сержанта постепенно приобретали свекольный оттенок.

– Неужели она разделась не для вас? – продолжал офицер полиции. – …Ведь не для собственного же мужа?

– Надеюсь, что Фларри здесь ни при чем. Она как-то обмолвилась о еще одном своем любовнике, – заметил я осторожно.

– И кто он такой? – недоверчиво спросил детектив.

– Она заявила, что Кевин Лисон.

– Прости господи! – вырвалось у сержанта. – Прошу прощения, сэр.

– Но я не уверен, возможно, она просто хотела вызвать мою ревность, – добавил я. – Скажите, она сильно страдала?

– Удар, убивший ее, пришелся прямо в сердце, – сухо информировал меня Конканнон. – Но были и другие, нанесенные раньше, судя по кровотечению. Конечно, произведут вскрытие.

(И тогда они узнают о ее беременности. Последний гвоздь в крышку моего гроба. А может, и нет?) Конканнон продолжил допрос, спокойно и безжалостно, откровенно пытаясь поймать меня в ловушку противоречий или просто вывести из себя. После часа дотошных расспросов он расслабился:

– Я в любую минуту ожидаю появления своих людей. Вы не будете возражать, если они проведут обыск коттеджа, мистер Эйр?

– Нисколько. – Я пожал плечами. – Я начинаю привыкать к обыскам.

Старший офицер одарил меня улыбкой ледяной вежливости.

– И вы не должны никуда отлучаться из этих мест до конца расследования.

– Хорошо. Я надеюсь, что ваше дознание не затянется настолько, как расследование покушения на меня.

Бычье лицо сержанта стало кирпично-красным. Его ирландский пуританизм и так уже был оскорблен упоминаниями о сексе и обнаженных женщинах.

– Вы позволите мне проучить его, сэр? – предложил он Конканнону.

– Не позволю! – отрезал детектив.

Прибывшие из Голуэя двое в штатском явно работали с особой тщательностью. Под надзором Конканнона они осмотрели каждый предмет моей одежды, заглянули в каждую дыру и обшарили каждый укромный уголок. Позднее я заметил, что они обыскивали даже маленький садик, разбросав весь мусор, и залезли в мою машину.

– Ну? – осведомился я у Конканнона, когда они закончили.

– Результаты отрицательные, мистер Эйр, – спокойно ответил офицер. – Надеюсь, и в дальнейшем они окажутся таковыми по отношению к вам. Вы больше ничего не желаете мне сообщить?

– Мне нечего вам сообщить, – решительно заявил я.

Конканнон странно посмотрел на меня.

– Знаете, если бы миссис Лисон поджидала вас прошлой ночью, это разъяснило бы множество загадок, – произнес он доверительно. – А у нее не было привычки разгуливать в одной рубашке по ночам?

– Только на свиданиях, насколько мне известно.

– Вы считали Гарриет неразборчивой женщиной? – внезапно спросил полицейский.

– Опытной, определенно. Но неразборчивой? О господи! Да оставьте вы меня в покое! – вырвалось у меня.

У двери Конканнон обернулся.

– Фларри Лисон в ужасном состоянии, мистер Эйр.

Он вперил в меня суровый взгляд, словно ангел Судного дня, а потом направился к своей машине…

Только следующим вечером Фларри послал за мной. Я нашел его сидящим на кухне в компании Шеймуса. Он выглядел обуглившейся развалиной, всеми покинутой, а его лицо казалось еще более землистым, чем обычно.

– Это ужасно, Фларри! Не знаю, как… – сочувственно начал я.

Его лишенные блеска глаза воззрились на меня.

– Все в порядке, Шеймус!

Ирландец наградил меня непроницаемым взглядом и вышел из комнаты.

– Возьми себе стакан, – заплетающимся языком произнес хозяин. – И лучше налей мне сам, у меня руки трясутся.

Я сделал, как он мне велел.

– Поверить не могу! – бормотал Фларри. – До сих пор не могу поверить!

Глаза у него косили от обильных возлияний.

– Ее будут хоронить в пятницу, – невнятно продолжил он. – Ты составишь мне компанию?

– Конечно, – заверил я.

– Ты был ей другом. Ты для нее много значил. – Он поднял дрожащую руку. – Запомни, я тебя ни о чем не спрашиваю. Я не хочу знать ничего больше. Ты понял?

Я тупо кивнул.

– Может, она и была гулящей девкой. Но это мое дело. И мне не нужны всякие твердолобые святоши, разглагольствующие, что я должен следить за ней. Я любил эту женщину, Доминик. Любил, понимаешь? Она могла лечь в постель хоть с моим собственным братом, если это делало ее счастливой! Если в ее глазах зажигался огонь. Мы понимали друг друга. Конечно, я сознавал, что эта забытая богом дыра не может дать ей желаемого. Но я старался как мог. Она – единственное, что у меня оставалось.

Это были его слова. Я никогда их не забуду. На бумаге они выглядят слишком сентиментальными. Но они наполнили меня глубоким раскаянием. Как мне могло прийти в голову, что Фларри избил пьяного парня в кабаке из-за проигранных денег? Мне следовало бы понять его чувства, увидев, как он бросился под копыта лошадей и баюкал Гарриет на руках. Теперь он преподал мне урок настоящей любви. Этот едва волочивший ноги деревенский алкоголик любил Гарри с таким самоотречением, что я устыдился.

Так думал я, смущенный достоинством, звучащим в речи Фларри, убежденный ею. Я хотел было выпалить признание здесь и сейчас. Но как я посмею взваливать лишнюю тяжесть на его плечи, усугубляя его горе своими угрызениями совести?

– Я только что выслушал Конканнона, – бесцветным голосом проговорил Лисон. – Гарри была беременна.

Я испуганно уставился на него.

– Она сказала мне месяц назад, намекнула, что в положении. А я ей не поверил. Я… понимаешь, мы столько времени вместе. Я не ожидал, что способен зачать ребенка, – еле слышно сказал он и уставился в стакан с виски. – Я рассмеялся ей в ответ. Я насмехался!

В голове у меня все перепуталось. Значит, Гарриет уже воспользовалась своей страховкой. Она лгала мне, заявив, что всегда успеет свалить все на мужа, если худшее все-таки произойдет. Или же отцом ребенка действительно был Фларри и она шантажировала меня своей беременностью, чтобы заставить жениться на ней? Я обвел взглядом жалкую кухню. Она уже приобрела вид временного, походного жилья – места, где живут одинокие мужчины.

– Он мог бы изменить нашу жизнь, этот ребенок, – продолжал Фларри. – Я всегда хотел ребенка.

Его слезящиеся серые глаза внезапно потемнели.

– Теперь мне надо будет мстить за две жизни, – жестко произнес он.

– Мстить?

– Клянусь тебе, Доминик: кем бы ни оказался этот мерзавец, я найду его и убью! Мне безразлично, что потом со мной будет.

– Но… – беспомощно начал я.

– Зачем еще мне жить?

Молчание.

– Это наверняка кто-то из живущих поблизости, – мрачно продолжал муж Гарри. – Шеймус проверил, бродяг в ту ночь на десять миль в округе не было. В Шарлоттестауне вообще не появлялся ни один человек.

Я вспомнил месть Фларри черно-пегим и внутренне содрогнулся.

– Как я хочу хоть чем-то помочь! – сочувственно заметил я. Потом резко добавил, словно бросившись с обрыва в ледяную воду: – Конканнон подозревает меня.