Б. Моя ты девочка!
А. У нас были лошади, когда мы поженились; была конюшня, беговые лошади; мы ездили верхом.
В. (мягко.) Надо же.
А. Я научилась ездить верхом и у меня хорошо получалось.
Б. (поддерживая.) Не сомневаюсь!
В. (с легким презрением.) Неужели?!
Б. Ш— ш-ш-ш-ш.
А. (С детским энтузиазмом) Я ездила в дамском седле, в мужском, я каталась на пони— в экипажах— и мне все это нравилось. Бывало, он поедет со мной и мы скачем все утро, и далматинец с нами— как его звали. Сьюзи? Нет. У нас были хорошие лошади, мы участвовали в выставках, получали все призы, мы хранили их в большом ящике внизу…нет, это было в другом доме. Мы держали их… (Пауза. Воодушевляясь.) И кубки. Все золотые кубки, которые мы выиграли, и чаши, и блюда… Мы знали всех судей, но выигрывали мы не поэтому: мы выигрывали, потому, что были лучшими.
В. (Про себя.) Естественно.
Б. (в пол голоса.) Веди себя прилично.
А. (отстранено.) О, она еще научиться. (Назад в воспоминания.) У нас была конюшня! Я знала судей, приходила на ипподром, сидела на трибуне, когда мы были на соревнованиях. Я никогда не участвовала в скачках. Графчик был на лошади. Наш жокей; Я сидела рядом с судьями и просто смотрела. Они все знали меня; все нас знали, у нас была знаменитая конюшня, и когда заседание судей заканчивалось, они говорили мне, если мы выиграли, а почти всегда так и было, и если они говорили мне, а почти всегда так и было, я делала знак, Я снимала свою шляпу, и дотрагивалась до своих волос (Делает это; дотрагивается до волос.)и так они понимали, что мы выиграли.
В. (К Б; шепотом.) Кто?
(Б пожимает плечами, показывает глазами на А)
А. (очень здраво, втолковывая) Все в нашей ложе. (Снова по детски.) О, я так любила это, кататься верхом по утрам, приехать в конюшню на автомобиле, в кителе, брюках для верховой езды, в моем котелке и…лаская…как ее звали? Далматина — Сьюзи, мне кажется… нет— приготовления, дорога. Иногда он приезжал со мной, иногда нет. Иногда я выезжала одна.
В. (К Б.) Кто?
Б. Ее муж, скорее всего. (К А.) Вы ездили на лошади, когда были маленькой?
А. (несколько скептично улыбаясь) Нет. Мы были нищие.
В. (К А.) Нищие? Действительно…нищие?
А. Ну нет, не в буквальном смысле; мой отец был архитектор. Он проектировал мебель, он делал ее.
В. Это не архитектор, это…
Б. Не важно.
А. Он делал такую красивую мебель; он был архитектором. Строгий, но справедливый. Нет, моя мама была строгая. Да нет же, они оба были строгие. И справедливые. (Вконец запутавшись, она плачет.)
Б. Ну, ну.
А. Я не понимаю, о чем я говорю! О чем я говорю?
Б. (Утешая.) Ты говоришь о лошадях; Ты рассказывала о верховой езде и мы спросили: когда Ты была маленькой девочкой…
А. (Трезво, резко.) Мы никогда не ездили верхом; у соседей была лошадь, но мы никогда на ней не ездили. Я не думаю, чтобы моя сестра хоть раз каталась верхом. Правда, я не умею плавать. Не буду скрывать. (Заговорщицкий шепот.) Она пила.
В. В детстве?
Б. Перестань!
А. (искренне невинно) О чем это? О чем мы говорим?
Б. О лошадях. Ты не ездила верхом, когда была маленькой.
А. Ездишь верхом, если ты фермер или если богат.
В. (с легкой иронией) Или, если ты— богатый фермер.
Б. Ш— ш-ш-ш-ш.
А. (О В, обращаясь к Б). Со временем она поймет. (К В зловеще) Не сомневайся!
В. (Нервный смех) Вполне вероятно.
А. (Возвращаясь к рассказу) Я не была богатой, пока не вышла замуж, да и потом, на самом деле, тоже. Это все имеет значение. У нас были верховые лошади, мы ездили верхом. Я училась ездить верхом и у меня очень хорошо получалось. Я ездила верхом в дамском седле, в мужском, я каталась на пони-
В.…И все это очень любила делать.
Б. Тихо.
А. И я что?
В. Ты любила все это.
Б. Ты любила все это.
А. Я любила?
Б. Ты так сказала.
А. (Смеется). Да, должно быть это правда. Я не очень-то любила секс, но у любовный роман меня был.
В. (Заинтересовавшись) О?!
А. (неожиданно подозрительно). Что?! Что тебе?
Б. Ничего, успокойся.
А. (возвращаясь опять) Мы катались верхом. Он ездил со мной, ну, не каждый раз, конечно. Иногда я ездила одна или часть пути с собакой, но ни слишком далеко от конюшни. У собаки была в подружках кошка, которую она любила. Она возвращалась, а я продолжала свой путь. На мне были брюки для верховой езды, и моя куртка, у меня был хлыст, мой котелок. Я ездила всегда в полной экипировке. Появляйся на люди одетой с иголочки, вот мое правило. Я управляла экипажем. Я очень любила это. У меня очень хорошо получалось. У меня все получалось. Мне так полагалось, а у ему это было не обязательно. Я приезжала в экипаже в конюшню и Эрл был там… или кто-нибудь из молодых конюхов: Том…или Брэдли. (Длинная пауза.) Я что, делаю в штаны?!
(Начинает плакать.)
Б. (Лениво.) Хорошо…давай посмотрим. (Подходит к А.)У-у-у-псс!
(Поднимает ее, она хнычет, плачет еще больше, Б щупает под А.) Нет, но держу пари, что собираешься. Пойдем. (Помогает А выйти.)
В. Побыть здесь?
(Идет к окну; смотрит на улицу; смотрит на кровать; приглаживает покрывала. Б возвращается.) Почему я это делаю?
Б. А почему бы и нет? Я ведь это делаю?
В. Принцесса на горошине. Что случилось с ее рукой?
Б. Она упала и сломала ее. Рука не срастается. Возможно, это возраст. Ей вставили спицы, железные спицы, кости разлагаются вокруг, а рука так и висит на них. Они хотят ее отрезать.
В. Что?!
Б (Констатируя факт.) Руку. Они хотят отрезать руку.
В. (протестуя). Да нет же!
Б. (Пожимая плечами.) Болит.
В. Тем не менее!
Б. Она не позволит.
В. Не может быть?!
Б. Что ты знаешь? Она заставляет нас ездить в город каждую неделю— на прием к хирургу, к тому, кто натворил все это, тому, кто хочет отрезать ей руку. Боже! Он почти так же стар, как и она. Но она говорит, что ему верит. Она ездит туда каждую неделю, и заставляет их просвечивать руку, осматривать, и каждый раз спицы все тоньше и кость все больше болтается и она говорит старому дружку— хирургу— теперь намного лучше, и хочет, чтобы он согласился, он виляет, смотрит на меня, но я беспомощна и она заставляет его обещать, что он никогда не отрежет ей руку и не позволит сделать это кому-либо, и он обещает— надеется, что она забудет? Возможно, но она не забывает. Есть кое— что, что она никогда не забудет. Он обещал мне; ты была там, ты слышала". Мне кажется, она повторяет это ежедневно Он обещал мне; ты была там, ты слышала.
Звон разбитого стекла за сценой.
Б. (продолжая) О. Боже! (Она выходит. Из-за сцены.) Ну, почему ты это сделала? Безобразница! Плохая, плохая девочка!
За сценой. А хихикает и смеется. Появляется в сопровождении Б.
А. (выплывает хромая, но очень довольная) Я разбила стакан! Я взяла стакан и бросила его прямо в раковину! Я разбила стакан, и теперь она должна будет все собирать там!
Б. появляется вновь
Б. Плохая девочка!
А. Я разбила стакан! Я разбила стакан! (Смеется; внезапно она меняется в лице, затем) Мне надо присесть. Я не могу сесть сама! Почему мне никто не поможет?
