— Просто отлично, — сказал он. — Пошли встретим его.

— Ясное дело, — отозвался Келп.

Виктор потянул на себя книжный стеллаж, жестом пригласил вперед Келпа и, пригнувшись, последовал за ним. С обратной стороны стеллаж представлял собой обыкновенную дверь с матовым стеклом, затянутым изнутри ситцевой шторкой. Захлопнув её за собой, Виктор и Келп обошли гараж и по дорожке направились к Дортмундеру.

Виктор так и не смог удержаться от того, чтобы на полпути не обернуться и не полюбоваться своей работой. Снаружи гараж выглядел как самый обыкновенный гараж, разве что чуть более старомодный, чем большинство окружающих — с двустворчатыми воротами, запертыми на висячий замок. Любой, кто бы подошел к этим воротам и заглянул в маленькие пыльные оконца, увидел бы только непроглядную черноту, поскольку в шести дюймах от стекла была вставлена толстая прокладка из черного фетра. Посторонний решил бы, что в гараже просто темно. Как–то раз Виктор попытался поместить туда увеличенную фотографию «форда» выпуска 1933 года, но так и не сумел правильно рассчитать перспективу и был вынужден довольствоваться фетровой прокладкой.

В последний раз с улыбкой оглядев гараж, он вместе с Келпом подошел к Дортмундеру, который остановился и, щелчком отбросив в сторону окурок, хмуро оглядел их обоих.

— Дортмундер, познакомься, это Виктор, — представил их Келп.

— Привет, — буркнул Дортмундер.

— Привет, мистер Дортмундер. — Виктор почтительно кивнул, протягивая руку, и с восхищением добавил: — Я о вас много слышал.

Дортмундер так же хмуро посмотрел на Виктора, потом на протянутую руку и, наконец, неохотно пожал её.

— Значит, ты обо мне много слышал? — неожиданно спросил он.

— Да, от моего дяди, — гордо ответил Виктор.

Дортмундер смерил Келпа взглядом, который было трудно понять, и спросил:

— Это верно?

— Да так, — смущенно пожал плечами Келп, — ничего особенного. Ну, ты понимаешь, только самое основное, в общих чертах.

— То–се, да? — Дортмундер холодно прищурился.

— Ну… в общем, да, что–то вроде того.

Виктор улыбнулся им обоим. Судя по всему, Дортмундер был мужик что надо — и внешность, и голос, и настроение, и все остальное. После многочисленных разочарований, постигших его в Бюро, Виктор точно не знал, чего ему ожидать, но пока Дортмундер полностью соответствовал тому, что он рассчитывал увидеть.

Виктор в предвкушении потер руки.

— Ну что ж, — с радостным видом предложил он, — не съездить ли нам взглянуть на него?

Все трое уселись впереди, причем Дортмундер предусмотрительно занял место поближе к двери. Каждый раз, стоило ему слегка повернуть голову налево, его взгляд натыкался на сидевшего в середине Виктора, который разглядывал его с такой счастливой улыбкой, словно он был рыбаком, а Дортмундер — самой большой когда–либо выловленной им рыбой. Уже одно это изрядно нервировало Дортмундера, но ещё больше его беспокоил тот факт, что раньше Виктор работал в ФБР. Поэтому Дортмундер предпочитал просто смотреть в окно, разглядывая проплывавшие мимо дома. Пригороды, эти бесконечные нью–йоркские пригороды… Все эти миллионы спален.

Через некоторое время Виктор сказал:

— Что ж, отличный мы выбрали для этого денек.

Дортмундер повернул голову. Виктор лучезарно улыбался.

— Угу, — буркнул Дортмундер и снова отвернулся.

— Скажите, мистер Дортмундер, — не унимался Виктор, — вы читаете газеты?

Что за вопрос? К чему? По–прежнему глядя в окно, Дортмундер промычал:

— Иногда.

— Вы предпочитаете какую–то определенную газету? — Вопрос был задан беззаботным тоном, словно Виктор пытался завязать легкомысленную светскую беседу. Странная, однако, беседа, подумал Дортмундер.

— Иногда просматриваю «Таймс», — процедил он сквозь зубы, внимательно разглядывая перекресток, мимо которого они проезжали.

— Кажется, это либеральная газета, не так ли? Это соответствует вашим политическим взглядом? Вы либерал?

Дортмундер невольно обернулся и воззрился на Виктора, но, наткнувшись на ту же лучезарную улыбку, поспешно отвернулся.

— Иногда я читаю и «Ньюс», — буркнул он.

— А, понятно. — Виктор закивал. — В таком случае, как, по–вашему, позиция какой газеты вам более близка?

— Виктор, кончай! — крутя руль, сказал Келп. — Ты уже там не работаешь, забыл, что ли?

— Что? Да я просто так спросил.

— Я знаю, что просто так. Но у тебя это больше похоже на допрос третьей степени.

— Прошу прощения, — с совершенно серьезным видом сказал Виктор. — Просто привычка. Ты не представляешь, как от неё трудно отделаться!

Келп и Дортмундер промолчали.

— Мистер Дортмундер, ради бога, извините. Я вовсе не хотел лезть вам в душу.

Дортмундер искоса посмотрел на него — на этот раз Виктор не улыбался, а наоборот, выглядел так, словно все осознал и теперь раскаивается. Некоторое время Дортмундер сверлил его взглядом.

— Ладно, — наконец проворчал он. — Не бери в голову.

Виктор тут же снова расцвел в улыбке и радостно сообщил сидевшему к нему спиной Дортмундеру:

— Я очень рад, что вы не обиделись, мистер Дортмундер.

Тот тихо зарычал, по–прежнему глядя в окно.

— В конце концов, — продолжал Виктор, — если вам не хочется раскрывать свои политические убеждения, то вы вовсе не обязаны это делать.

— Виктор, — предостерегающе прошипел Келп.

— Что?

— Опять ты заводишь по новой.

— Ой, да… кстати, нам здесь сворачивать.

Дортмундер проводил взглядом перекресток и почувствовал, что машина сбавила ход.

— Я здесь развернусь в другую сторону, — сказал Келп.

— Объезжай вокруг квартала, — перебил его Дортмундер.

— Куда проще развернуться, — покачал головой Келп, останавливая машину.

Дортмундер повернулся и, не обращая внимания на улыбку Виктора, сурово посмотрел на Келпа.

— Объезжай вокруг квартала, — повторил он.

Виктор, не замечая повисшего в воздухе напряжения, указал вперед.

— Почему бы нам просто не доехать вот до того места и не свернуть направо? Все равно приедем туда, куда надо.

— Да ради бога, — Келп пожал плечами с таким видом, будто ему было совершенно безразлично, куда ехать.

«Торнадо» двинулся вперед, и Дортмундер, в очередной раз отвернувшись от улыбки Виктора, мрачно уставился на вереницу домов за окном. Проехав мимо пары небольших торговых центров, каждый из которых имел свой магазин грампластинок и китайский ресторанчик, они остановились перед банком.

— Вот он, — сказал Келп.

Это было старомодное здание, сложенное из серого камня, потемневшего от времени. Чувствовалось, что архитектор, проектируя здание, приложил все усилия, чтобы банк, подобно большинству своих собратьев, построенных на юго–востоке страны в 20–е годы, походил на древнегреческий храм, поскольку это было последнее десятилетие, когда американцы всерьез поклонялись деньгам. Как и во многих других банках, расположенных в пригороде, греческие мотивы на самом деле не очень соответствовали размерам этого здания — четыре серых каменных колонны фасада стояли так близко друг к другу, что к двери посетителям, скорее всего, приходилось буквально протискиваться между ними.

Несколько секунд Дортмундер разглядывал входную дверь, колонны, тротуар и витрины магазинов по обе стороны банка, а затем дверь открылась и оттуда вышли двое мужчин в рабочих комбинезонах и строительных касках, неся высокий деревянный стол для посетителей — ручки на цепочках болтались, словно остатки бахромы на скатерти.

— Мы опоздали, — проворчал Дортмундер.

— Не этот банк, — поправил его Келп, — а вон тот.

Дортмундер снова повернулся к Келпу, старательно не замечая улыбки Виктора. Келп молча указал на противоположную сторону улицы, и Дортмундер, которому пришлось слегка пригнуться — на одну ужасную секунду ему показалось, что Виктор того и гляди чмокнет его в щеку, — нет, слава богу, обошлось, — посмотрел на другой банк.