Раньше на нас приходили смотреть более или менее регулярно. Обычно так, как этот, — издалека, не мешая. Посмотрят-посмотрят — и уйдут. Постепенно местные грибники и бегуны трусцой к нам привыкли, перестали обращать внимание. Иногда подходили после тренировки, спрашивали: чем это мы занимаемся и можно ли к нам записаться (чаще — записать сына)? Таким Олег давал телефон инструктора, работавшего с группами первого года (своего тезки, кстати). И уж совсем редко заявлялись какие-нибудь наглые (чаще всего — изрядно поддатые) субъекты, прямо поперек тренировки предлагая: «А давайте!.. Ну давайте, а?!»

На моей памяти такое случалось дважды.

Оба раза субъекты относительно вежливо, но твердо посылались подальше, и в итоге уходили в указанном направлении. Обиженные и гордые одновременно, громогласно считая нас трусами. Разумеется, у трех четвертей группы (в первый раз — и у меня в том числе, грешен!) чесались кулаки настучать врагу народа по фейсу, но в итоге геройские поползновения обеих сторон оставались неудовлетворенными. И правильно. Тренировка есть тренировка. Прерывать ее, чтоб помахать кулаками с первым встречным, — позор и бардак. Олег такого допустить не мог и не допускал.

Зато явление мужчины, который стоял сейчас за кустами и отнюдь не прятался, но и не афишировал своего присутствия, — его явление было по меньшей мере странным.

Во-первых, странно было видеть посреди леса человека в дорогом темно-лиловом, почти черном костюме «с искрой». При галстуке. При «дипломате». Такого себе очень стильного молодого человека, словно минутой раньше вышедшего из дверей престижного клуба «Рокамболь» (или «Карамболь»?.. Не помню…) и по рассеянности направившего стопы свои в ближайший лесомассив.

По рассеянности?

Уж каким-каким, а рассеянным стильного посетителя назвать было нельзя. И следил он за происходящим на поляне более чем внимательно. Без снобистского пренебрежения «великого знатока»-теоретика; без недоумения человека, от боевых искусств далекого; без щенячьего восторга дилетанта, побывавшего на двух-трех тренировках и вдруг увидевшего, чем занимается старшая группа. Понимающе он смотрел. С одобрением.

Очень интересный молодой человек.

И стоит, не уходит. Долго уже стоит. Вот и тренировка к концу подошла.

— Санчин-дачи йой!

Успокаиваем дыхание. Вдох — через нос, прямо в живот, минуя грудь; выдох — через рот, с шумом, но опять-таки прямо из живота наружу, чтобы в груди воздух не задерживался. Руки, как поршни, сами собой движутся вперед-назад, вперед-назад. Еще бы не сами собой — за столько-то лет повторения, которое м-мать учения…

— Р-рэй!

Поклон.

Человек в костюме коротко кланяется вместе со всеми (черт возьми!), подбирает стоящий рядом «дипломат» и направляется к нам.

Олег с Ленчиком, который помогал ему в течение занятия, оборачиваются на звук шагов.

— Он почти час за нами наблюдает, — тихо сообщаю я им.

Олег кивает. Понял, дескать.

— Кстати, дай-ка я «Книжное обозрение» полистаю, — в полный голос говорю я.

— Возьми в сумке.

— Знаю.

Все, тренировка закончилась, учителя и учеников больше нет, а есть мы с Олегом, соавторы и друзья, а также наш общий приятель и просто хороший человек Ленчик.

Лезу в Олегову сумку, извлекаю газету, искоса поглядывая на гостя в костюме. Ну, сапожник-портной, кто ты будешь такой и чего тебе здесь надо? Ведь не станет ни один нормальный человек переться в лес, нацепив галстук, чтобы битый час наблюдать за тренировкой группы карате. Значит, что-то тебе, мил дружок, от нас надо. Что? Записаться хочешь? Сына записать? Сомнительно…

— Здравствуйте. Вы — Олег Семенович?

— Да, я. А с кем, простите, имею честь?..

С незнакомыми людьми, особенно без видимой причины называющими его по имени-отчеству, Олег всегда поначалу общается в подобном высокопарно-официальном штиле.

— Шемет Константин Георгиевич. Менеджер клуба боевых искусств «Тайра».

Босс каратюкской мафии.

Шучу.

Хотя в каждой шутке…

Прямоугольник визитки, кофейный с золотым обрезом, перекочевывает в Олегову ладонь, юлой вертится в пальцах.

— Димыч, там в бумажнике мои визитки. Дай, пожалуйста.

Нахожу. Даю.

— Ну что ж, приятно познакомиться. Наслышан о вашем клубе.

— А я — о вас и вашей школе. Ведь после того, как Шеф отошел от тренировок, школу, насколько мне известно, возглавили вы?

Константин Георгиевич — сама любезность. Очень осведомленная любезность, надо сказать. И последняя его фраза звучит скорее утверждением, чем вопросом.

— Да, я.

К чему скрывать очевидное?

— Я тут немного понаблюдал, уж извините, за вашими занятиями. Интересно. Нет, без шуток, мне действительно было очень интересно! Я уже давно хотел познакомиться с вами, да вот случая все не представлялось… Меня вообще всегда интересовали выпускники последней инструкторской группы Шефа. И вы — в первую очередь.

Гость поправляет галстук; срывает с ветки клейкий лист, разминает в пальцах.

Пьеса «Колодезный сруб», выход на авансцену, реплика: «…тебя не видел я с тех давних детских дней, когда мы у колодца мерили свой рост…»

Апофеоз любящих душ.

— Да? — чуть усмехается мой соавтор. — В чем же причина столь пристального внимания?

Мне это тоже весьма любопытно. Поэтому я не спешу отходить в сторону и переодеваться. Стою, делаю вид, что увлечен статьей о кризисе литературы. А сам слушаю, время от времени поглядывая на Босса, как мысленно окрестил нашего гостя. Хочет кого-то из наших в свои «бои без правил» завербовать? Это он зря. Не выйдет у него ничего. Пробовали, и не раз…

А может… и он насчет Монаха?!

Может.

Кажется, Олег подумал о том же. Когда долго пишешь с человеком в соавторстве, развивается нечто вроде двухсторонней телепатии. Мистика это или нет, но — факт. Проверенный неоднократно нами обоими.

И не только нами.

— Ну, причин здесь несколько. Я прекрасно знаю, что ваших ребят на соревнования не затащишь, и это принцип вашей школы. А чужие принципы я уважаю, поэтому не буду даже и пытаться.

Опаньки! А этот Босс очень даже не дурак! И действительно много о нас знает. Я проникаюсь к менеджеру «Тайры» невольным уважением.

— Откуда такая осведомленность? — чуть приподнимает бровь Олег.

— Ветром надуло, — беззлобно смеется в ответ Константин Георгиевич. — От ваших же ребят… от бывших ваших ребят, которые сейчас выступают в моей команде. Они ведь потому от вас и ушли…

Укол коварный и деликатный. Не укол — намек. Остановка лезвия у самой цели. Молодец, Босс, молодец… умеет.

Да, я помню. Года три-четыре назад парочка крепких парней ушла из клубной группы. Вот они, значит, куда подались. Ну и флаг им в руки! Каждому — свое.

— Нет, я и Шефа, и вас прекрасно понимаю! Ведь даже у нас это только называется — «бои без правил». Проводить до конца болевой или удушающий нельзя, потом удары по глазам, в горло, в пах… Да что я вам буду рассказывать — вы сами не хуже меня знаете! Выпусти кого-нибудь, у кого это дело на рефлексе, глядишь — у партнера уже колено сломано. Или локоть. Или еще что… А у нас руки-ноги не казенные, людям еще выступать и выступать…

И опять — молодец, Босс! Шеф в свое время нам тоже это втолковывал — только другими словами.

— Но ведь, кроме коммерческих турниров, существуют всяческие показательные выступления, театрализованные шоу боевых искусств, демонстрации разрешенных и запрещенных приемов перед соревнованиями, демонстрация ката, перебивание предметов… Думаю, подобное не идет вразрез с вашими принципами?

— Нет, не идет, — кивает Олег.

— Вот и отлично! Значит, у нас есть тема для разговора. Только предлагаю продолжить его в каком-нибудь кафе. А то посреди леса… я вам даже переодеться не дал…

— Ничего не имею против. Сейчас переоденемся.

— Да, конечно, я подожду. Кстати, книги ваши я тоже читал. Между прочим, боевые сцены меня весьма впечатлили и порадовали. Это я серьезно, не в качестве комплимента. Видно, что знающий человек писал. А вы, я так понимаю, соавтор Олега Семеновича, Дмитрий Евгеньевич? — Константин Георгиевич оборачивается ко мне.