…В ходе археологических раскопок в окрестностях Праги найдено множество древних дольменов ранних кельтов. Само название Богемия (страна бойев) произошло от названия кельтских племён, населявших эту территорию в течение нескольких веков до н. э. Наша земля хранит уйму тайн и ответы на многие вопросы», – прочитал в первых строчках предисловия книги о кельтах.

«Скачать?» – всплыло в электронном «окошке».

Да. Мне бы докопаться. Ответить на вопрос: «Как мне жить дальше?» получится, если спросить себя: «Кто я? Откуда пришёл и куда уйду после?»

Ветер-ветер, ты привёл в Москву осень. Холодно, люди прячутся под зонтами. Дождь превратил дороги в зеркало. У меня кружится голова, когда смотрю вниз: страх высоты. Под тонким стеклом воды скользят неоновые огни рекламных щитов, разноцветные блики светофоров и машинных фар. Как нам живётся там, под асфальтом, в перевёрнутом мире? Яркие пятна зонтов спешат и спешат куда-то у меня под ногами. Побег из одиночества улиц. Страх остаться наедине с собой, провалиться в себя, уйти в свои мысли. Не чувствовать границу миров: при столкновении всегда больно. Они звонят кому-то и наполняют наш мир трелями и пустой болтовнёй, и мир оживает. Сиюминутные слова и мысли создают нашу жизнь, как в кино набор статичных картинок – видимость движения. Я тоже боюсь потерять связь с реальностью. Нужно поверить, что существую, иду по асфальту, а не плыву под ним, не размываюсь дождём. Подумать о чём-то обычном. О том, что кончились сыр, масло и хлеб. Что завтра – четверг, а в кармане – билеты на субботнюю премьеру, и придётся как-то убивать два дня. Что дальше? Бар «Прага» – прямо по курсу, влить в себя немного тепла.

Прага носит наряд красно-чёрного цвета. Жар раскалённых солнцем улиц заливают ледяные дожди, яркие черепичные крыши рассекаются мрачной готикой. Абсент приглушает контрасты. Недаром поэты отправлялись к Харону за вдохновением и сплавляли души по вечнозелёной реке. После абсента снятся потусторонние сказки. Современный Стикс не содержит галлюциногенов, но вызывает сужение сосудов и лёгкую гипоксию. Полёт над мостами Старого города. Никогда не была там наяву, только во сне.

– Дрожишь, хочется согреть, как ребёнка, своим теплом.

Обхватывает меня руками, затылком чувствую его дыхание. С Нусельского моста наблюдаем рассвет над Прагой. Первая встреча во сне, не научилась одеваться, стою босиком, в одной рубашке. Рубашка – жёлтая, из-за неё всегда увольняли. Приподнимает меня, встаю босыми ногами на его кроссовки. Так теплее, не на холодном камне.

– Почему одних людей всю жизнь считаешь чужими, а другие кажутся близкими в мимолётном сне?

– Люди по-разному проникают друг в друга. Есть внешнее тепло, как от камина, чужое, вышел на улицу и тут же замёрз. А есть внутреннее, как от глинтвейна, его можно унести в себе, согревает под дождём и снегом. Ты же любишь заказывать глинтвейн в баре?

– В баре я пила абсент.

– Напиток забвения, как и эти цветы.

Он держит в руке ветку белых лилий. Семь бутонов: три закрытых, четыре распустившихся. Как раньше могла их не заметить, не почувствовать аромат? Наверно, во сне всё происходит внезапно или наоборот вовремя и к месту, после определённых событий, слов, мыслей или воспоминаний.

– Не помню, как называются. Не чувствую, как пахнут. Запахи вызывают воспоминания. После смерти сестры боль утраты ушла вместе с ними.

– Лилии. Жаль, что твоё обоняние не сохранило лучшие из них: цветочные, дождя, реки, рассвета, человеческие. Есть такое явление синестезия, смешанные чувства, когда звукам придаётся цвет, запахам – вкус или ощущения. Всё, в конечном счете, эмоции. Я помогу тебе вспомнить.

Вкладывает ветку лилий мне в руку, проводит большим пальцем от ладони к запястью и приподнимает рукав рубашки. Стыдно: руки изодраны Луной до локтя. Для него же царапины – что-то вроде опознавательных знаков. Чувствую, как улыбается за спиной.

– Запах живой, как море или мой пульс. Маленькую синюю венку на запястье прижимаешь чуть-чуть и чувствуешь тёплое биение, оно становится сильнее и сильнее, пока твой пульс не начинает биться в такт. Захватывает мощный поток энергии. Так запах лилий распространяется по улице: сначала тонким биением, лёгким прибоем, затем превращается в мощный шторм. И солёные брызги долго чувствуешь кожей, слизываешь с губ. Запах обволакивает со всех сторон, сопровождает повсюду, куда бы ни шёл.

– Красиво.

– Есть лучше. Я хочу сохранить твой запах. Пусть бежит за мной по Москве, живёт в моей спальне, когда проснусь.

– Мне бы тоже хотелось тебя сохранить. Расскажешь?

– Себя я не чувствую. Зато чувствуешь ты на уровне подсознания, как птицы ориентируются в небе по магнитному полю Земли, а дельфины находят друг друга в море при помощи эхолокации.

– Мы не дельфины и не птицы. У нас есть билеты на поезд.

– Она – истеричка, а ему нужна женщина!

– Ещё скажи, такая, как ты!

– А почему бы и нет?

А почему бы вам не заткнуться? Хотя бы в шесть утра, когда весь дом спит? Мои соседи сверху снова что-то не поделили. Сейчас он заорёт матом, она в ответ кинет в голову тарелку или пепельницу, он пригнётся. Я инстинктивно отпряну от окна. Дворник, убирая осколки с асфальта, снова порежет руку. То ли в проекторе киноплёнку заело, и на экране навсегда застыл этот выцветший кадр, то ли режиссёр – параноик и смонтировал подряд несколько дублей, то ли женщины предсказуемы: сначала покупают посуду, потом бьют. Женщина и в Эдеме найдёт что разбить. А мужчина купит в магазине игрушек детскую железную дорогу, как напоминание о снах, что больше не снятся. Маленькую железную дорогу, на неё смотрят свысока и никогда не сядут в вагон, потому что настоящий поезд уже пропустили. И не помнят, куда собирались уехать. Счастье не позволено, не принято, не допустимо. Сказки заканчиваются свадьбой, а дальше – в жизни – всё должно быть «как у людей». Нельзя переводить стрелки на железнодорожных путях. Нужно бить тарелки. Мир закипает под ногами, как чайник. А я – вирус, уцелевший в кипятке.

Знаю, что ты ответишь:

– Мне не нужен рай, где тарелки кидают в голову, а дворники режут руки. И не сдашь билеты на поезд.

…поезд. Меня разбудили, когда держала в руках билеты на поезд. В билетах значились наши имена: Кира и… Ульвиг. Да, во сне твоё имя – Ульвиг. А может, и наяву тоже? Моё же имя не изменилось во сне.

Кофе и сливки смешиваются в чашке: чёрное с белым. Если миры проникают друг в друга, то и человек способен перемещаться во времени и пространстве, как по шахматной доске. Любой шаг – выбор, творчество будущих времён, творчество судьбы. Можно верить, что жизнь есть поезд, мчащийся в замкнутой темноте тоннеля по ветке метро, и тогда конец предопределён. А можно ездить по железнодорожным путям со множеством разветвлений и поворотов, самостоятельно переводя стрелки. Если способен свернуть на перекрёстке в нужную сторону или выйти на знакомой станции, то всё обретает смысл.

Древние египтяне верили: знаешь имя человека – владеешь его судьбой[9]. А Google помнит всё. Любой из нас хотя бы однажды искупался в море. Сеть и есть море, но не воды – энергии, и все слова эмоционально заряжены. Людей, ни разу не бросивших бутылку с посланием в сеть, не существует в современном мире. А бутылку из воды почему-то вылавливает всегда тот, кому адресовано или кого касается запечатанное в ней послание. Сеть сохранит резервные копии, даже если само послание удалили.

Записки на зеркалах миров:

«Я тебя ищу…

…А что ищешь ты?»

Складываешь пазл, но кусочки не подходят друг другу. Яркая мозаика из запахов, звуков, образов и деталей снов. Вспомнить все искорки и сплести полотно. Но нитки разные: шёлк, шерсть, лён, … – не плетутся. Где в твоём мире сон, а где реальность?

Всякий раз просыпаешься, будто воскрес в иной жизни. Не знаешь, что произошло, изменилось в твоё отсутствие. Единственное доказательство реальности – смысловая точность, логика, причинно-следственная связь событий. Жизнь по сюжету. Но попробуй связно его пересказать, удалось? Есть ли в нашей жизни сюжет? Чёткая прямая из точки А в точку Б? Помнишь ли ты все события прошедшего дня? То-то и оно. Огромные куски времени теряются, и никто не знает, где их искать. Для понимания нужно не фрагментарное, а целостное и неделимое восприятие, как в рассказе Борхеса «Фунтес – чудо памяти», где каждая секунда бытия навсегда остаётся перед глазами.