– Любовь – один из каналов в вечность. Слышала когда-нибудь о психофорах[6], переносчиках душ? Они показываются людям в образе птицы. Ты вывела Арно к свету, за пределы Спирали.

– Спирали?

– Как небо вёснами шлёт молнии первобытного огня вместе с грозой на землю, так мифу суждено повторяться снова, снова и снова. Смысл – в возвращении. Спираль жизни есть трискелис, трезубец Посейдона, символ бега времени: рождение, смерть и возрождение. Но способен видеть её тот, кто уходит в свет, за пределы времени и пространства.

– Но там, за пределами, была скорбь, ощущение страшной утраты. Словно умерли все, кого любила, словно отняли радость, надежды, любовь… И темнота! Я видела стену темноты.

– Спираль и есть та воронка, куда уходят человеческие чувства, мысли и облик, а время и пространство сжимаются в точку, откуда и появились вначале. Ты видела стену темноты вместо Спирали, потому что должна была вернуться, а скорбь по всему земному помогла тебе. Прошла первое испытание, не зная об этом. И мы выбрали тебя тринадцатым. Ловцом взломщиков снов.

– Я буду уводить их в Спираль? Лишать права на перерождение?

– Да. В книге Гермеса сказано: познающий человек есть Бог. Боги же бывают разными, Демиургов больше. Когда человек обретёт память всех земных воплощений и поймёт, в чём его предназначение, то не последует ему, а попытается изменить. Власть над временем использует для себя, а не во благо другим. Но меняя свою судьбу, поневоле меняет и связанные с ней судьбы, причём не в одном рождении. Мастерство ловца поможет сохранить гармонию, вернуть отступников, подчинить их свету.

– А что там, в свете?

– Ничто. Арно утратил свою суть и сам стал светом. Ты многих уберегла от бед. Люди используют знания, чтобы превзойти или уничтожить других. Думают о своей жизни, как о стволе дерева, где ветки – жизни тех, кто рядом с ними, но никогда о том, что для других их ствол – такая же ветка, и её с лёгкостью можно сломать ради новой. Все истории Вселенной возникают и проникают друг в друга. Нить времени, сплетённая из триллионов ветвящихся человеческих судеб. Нужно беречь космос от хаоса.

– Но что он искал? Все эти странные фотографии, иероглифы, карты…

– Седьмое измерение, где наши настоящие, прошлые, будущие времена сосуществуют со всеми их возможными, но не воплощёнными, и невозможными вариантами. Богатый выбор, не так ли?

На экране Храма – Гибралтар. Подводный дракон стережёт город из белых и жёлтых домов у подножия. Мост тянется к хребту и тонет в тумане. Пробка, машины медленно движутся по мосту вереницей, словно огоньки потерянных душ. Наши предки верили, что Геркулесовы столпы – путь в вечность, ворота в неизведанное. Элизиум, Сад Гесперид, Асгард, Тир-Нан-Ог находились там, за столпами. Запад – место, где солнце западает за край, страна смерти и рождения многих цивилизаций. Разноликий рай, погребённый на дне океана. Мёртвый город. Атлантида.

– Арно попал в лабиринт случайно, как и другие взломщики, но распробовав, начал упорно искать отмычки ко всем дверям. Энергия камней атлантов помогает свободно ориентироваться в потоках времени. Орихалк – сплав из меркурия, золота, меди, олова, цинка и серебра – проводник энергии. Египетские жрецы могли плавить орихалк при определённом положении звёзд, а древняя земля хранила его в своих недрах. Сплав первых законов Посейдона, утерянных человечеством. Законов, дающих силу. Были ещё и кристаллы. Если на известный нам кварц можно записывать информацию, то кристалл атлантов делает обладателя ясновидящим. Пирамида, нарисованная на обороте одной из его фотографий, – уменьшенная копия Храма Посейдона и форма камней. Символ слияния четырёх первоэлементов с пятым – эфиром, светом, дыханием всего сущего. Четыре угла основания пирамиды – Земля с её четырьмя стихиями, сторонами света, временами года, тянущаяся к вершине треугольника – Солнцу. В треугольнике – смысл творения, он – первая проявленная из совершенных фигур. Два треугольника встретятся и сомкнутся в шестиконечную звезду. Три измерения пространства и три измерения времени. Звезда же, вращаясь, образует круг, великое ничто, вечность.

Смена кадров. Ты, конечно, узнала размытый голубой фон? Если солнце находится за спиной, море и небо сливаются на фотографиях. Гряда Дельфина. Азорские острова. Канары и пик Тенерифе. Вулканический остров Тира на Средиземноморье. Извержение вулкана было столь сокрушительным, что учёные обнаружили пепел в осадочных породах в дельте Нила. Арно искал везде. Где находили чёрные и красные камни вулканического происхождения, могли найти и камни атлантов.

– Он стал опасен, и цепь перерождений пришлось прервать. Одно дело историки роют, и совсем другое – сумасшедший фанатик, проникший в тайны алхимии.

– Но тогда зачем он со мной… если знал, что Спираль, что я…

– Не знал. Он искал Атлантиду в разных местах, но не там. Искал землю, но сила не остаётся в земле, только в человеке. Твой любимый искал Атлантиду, не подозревая, что потомок её ночь за ночью засыпает у него на плече. Рано плачешь, мы не всё тебе показали.

Он шёл по пустыне к оазису, но дюны петляли. Усталый продолжал тащить тяжёлый рюкзак на спине. Хотел пить, но вокруг были пески. Упал без сил на горячий песок, а из рюкзака выпали жезл и чаша, ромб и меч. Он не знал, зачем хранит их связанными в рюкзаке, но не мог с ними расстаться. Безумный! Умер от жажды, и лицо стало маской Фокусника. Фокусник в маске жонглировал жезлом и чашей, ромбом и мечом – символами первоэлементов. Он был ловок, но ловкость некому оценить по заслугам. В пустыне нет зрителей. В пустыне зритель – он сам. Фокусник снял маску и исчез, растворился в нас. А в пустыне начался дождь.

– Нельзя стать Фокусником, не вынимая фигуры из рюкзака. Не научишься жонглировать своей природой, если боишься себя потерять. Безумный предпочёл умереть от жажды, но не открывать рюкзак. Вынул бы чашу из рюкзака, наполнилась бы водой. Понять суть вещей – значит превратить их в идеи. Чашу – в утоление жажды. Идею не выронишь из рук, чаш много и все они – чаши, одна заменит другую. В одних и тех же условиях можно быть как счастливым, так и несчастным. Дело не в сложившейся ситуации, а в отношении к ней. Несчастье – слепота, неверное восприятие счастья. Жизнь даёт ровно то, что нам нужно, а мы переворачиваем картинку. Познание начинается с потери любимых, а заканчивается потерей себя. Кажется, потеряла самое дорогое, но для кочевника дом – вся Земля. Временный дом. Мы – дети звёзд. Свет даёт жизнь и отнимает. Человеческая душа как аккумулятор накапливает энергию и возвращает обогащённой источнику бытия. Твой наставник, обучив тебя всему, тоже уйдёт в свет…

…потом. А пока выхожу из тени в центр Храма, шагаю в горящих факелов круг.

– Аморген. Последний рождённый. Выбрал Суд в качестве перехода.

– Суд? Зачем?

– Суд выбирают не все. Тот мир в переходе предстаёт таким, каким способен его постичь наш разум прежде, чем растворится в свете. Последний рождённый выбирает исповедь отрицания, чтобы прожить все земные воплощения ещё раз. Пересмотреть как фильм.

– И навсегда раствориться! Как можно жить, зная всё это, и не сойти с ума?

– Он всему научит тебя, не торопись с выводами.

– Да, но у обычных людей есть религия, она даёт веру в земной порядок, в бессмертие. Уверовав, они спят спокойно.

– Все религии родом из снов. Во сне человек уходит из материального мира. Как думаешь, куда? То-то. Мы не земная церковь, мы – братство. Нас не волнует, во что там играют смертные. Их религия – утешение слабых, притча для тех, кого согнули бы знания. Они способны лишь слепо верить или, будучи атеистами, влачить полуживотное существование. Мы же храним давно утраченные миром знания. Учёному не хватает образности языка поэта, и доктрины не находят понимания в массах. Поэту и философу не хватает доказательств и фактов учёного. Алхимики не брезгуют никакими идеями, если они приоткрывают завесу истины. Вместе они изобретают язык познания. Братство не нуждается в толпе последователей. Необходимо сохранить преемственность, как у древних: египтяне приняли мудрость от атлантов, греки от египтян, христианские обряды воскрешения унаследовали таинство элевсинских мистерий и далее по цепочке времён, пока люди не откроются восприятию мира над ними. Пока не станут Фокусниками, проливающими спасительный дождь над пустыней, вместо того, чтобы внимать притчам и умирать от жажды.