– Что – вот? Что – вот?! Как возле вас шаман оказался? Как он до вас добрался? Вы что, как идиоты, вперед полезли? И где Рон был со своим охранением?

– Никуда мы не лезли, – сухо сказал Фрин. – И Рон со своими рядом находился. Шаман не один был. С ним еще Медведей человек пятьсот.

– Так, – зловеще произнес Крайт.

– Ну, мы его защиту сломали, а когда ворота вынесли, они на нас и бросились

– Дальше.

– Рон своих щитников выстроил. – Йоля вздохнула. – Отбились, в общем.

– А что Кен? Он что делал?

– Ну, он… Он… – Йоля беспомощно замолчала.

– У Рона много погибло?

– Половина, – грустно сказал Фрин и както разом стал старше, взрослее. Они все жаловались, что не участвуют в сражениях. Вот и поучаствовали.

– Ну, Кен. – Крайт поджал губы. – Я его предупреждал. Голову откручу.

– Да нет, Кен не виноват, – просительно сказала Йоля. – Он сразу к нам на помощь кинулся. А когда увидел у меня кровь, так чуть с ума не сошел. Шамана в куски изрубил.

Крайт мрачно смотрел в сторону.

– Учитель, ну пожалуйста! Правда, он не виноват! Он так за меня волновался, переживал. Видели бы вы его! И он просил вам не говорить. Мы обещали.

– Переживал, значит. – Крайт взглянул на Йолю, зло усмехнулся. – Еще бы он за тебя не переживал.

Йоля вдруг потупилась, покраснела:

– Ну пожалуйста! Мы же обещали! Крайт помолчал:

– Хорошо, Йоля, ради тебя. – Крайт вздохнул. Эх, дети, дети.

Йоля покраснела еще больше.

– Ладно. Я пошел к вождю, надо с Медведями заканчивать, а вы – отдыхайте. Я хочу вам сказать, вы – молодцы, вы все сделали, как надо. – Крайт посмотрел на заулыбавшихся Малышей. – Увидимся завтра с утра, как обычно. У нас с вами еще столько дел.

* * *

– Таким образом, это будет чемто вроде Совета вождей. Мы сохранили им номинальную власть и привилегии, однако решающее слово останется за нами. Присутствие же их детей в Изароне, с одной стороны, будет гарантировать нам лояльность подчиненных племен, а с другой – обеспечит базу для увеличения Учебного легиона и, что очень важно, умножит ряды моих учеников. Колдуны составляют важную часть армии, и чем их больше, тем сильнее армия. Кен в этом уже убедился. – Крайт замолчал и посмотрел на Хогена.

– Послушай, шаман, а зачем тебе это все надо?

– Великий Гунга…

– Не надо про Гунгу, – мягко перебил Хоген. – Оставь эти сказки остальным, а я про него и так знаю если не все, то достаточно. Этот дурень, прежний шаман, притащил его откудато лет пятнадцать назад. Он думал, что с ним будет чуть ли не всемогущим. Как выяснилось, ошибался. Но ты не выглядишь глупым. Все твои действия вполне целенаправленны и разумны. Вот я и пытаюсь понять, что ты хочешь? Какая у тебя цель?

Крайт почувствовал, как откудато из глубин сознания темной волной поднимается гнев. Этот жалкий грязный дикаришка смеет ставить под сомнение его слова? Его, величайшего из великих колдунов и полководцев? Да кто он такой? Раздавить, как букашку!

– Шаман, я не собирался тебя обидеть, – Похоже, Хоген заметил перемену в выражении липа Крайта, однако остался спокойно сидеть, – Я просто хочу понять.

Крайт глубоко вздохнул, закрыл глаза. Приступ гнева прошел так же внезапно, как и начался. Что это с ним было? И что за странные мысли? Раньше он манией величия не страдал.

– Да, конечно, – Крайт открыл глаза, – Конечно, вождь. Я объясню. Но, помоему, это и так ясно. Я хочу, чтобы здесь было одно единое государство. Нир Хата, Наша Земля. Я хочу, чтобы здесь была цивилизация. Я хочу, чтобы нас признали и уважали. Я хочу уничтожить этот позорный Пограничный Рубеж, которым Запад отгородился от нас, словно от зверей.

– И ты думаешь, это будет легко? Мы для Запада – орки, презренные создания. Они никогда не захотят иметь с нами дело, а уж тем более уважать. Контрабандисты – жалкие отщепенцы, не суди по ним.

– Им придется, вождь, – твердо сказал Крайт. – Война – глупое занятие, и я не хочу воевать. Но если понадобится, мы будем. И мы победим. Я обещаю. Не захотят нас уважать – будут бояться.

– Ты обещаешь. – Хоген печально покачал головой. – А стоит ли оно того? Нужно ли это нам? Пограничный Рубеж содержится всеми государствами Запада. Ты собираешься бросить вызов всему Западу? Даже если мы действительно победим, чего это будет стоить? Многие ли из нас доживут до этой победы? Что станет с нами, ты подумал? Мы живем на этой земле сотни лет, живем так, как жили наши деды и прадеды, по давно устоявшимся обычаям и традициям. И вдруг врываешься ты, все ломаешь, все собираешься переделать. С чего ты решил, что то, что предлагаешь ты, лучше?

– Вождь, даже смерть лучше такого прозябания. И потом, знаешь ли ты, что племена вымирают?

– Вымирают? – Хоген был удивлен.

– Да, вождь, – Крайт кивнул, – вымирают. Занимаемые ими территории сокращаются. У меня есть карта двухсотлетней давности. Пограничный Рубеж на ней значительно западней. Так что изменения – единственный шанс для племен.

– Ну, это еще не доказательство. Это может быть ошибкой, и, даже если Рубеж переместился, это ни о чем не говорит.

Крайт пожал плечами:

– Считай как хочешь, вождь. Хотен помолчал какоето время, задумчиво сплетая и расплетая пальцы:

– Но ты так и не ответил на мой вопрос, шаман.

– Да? На какой? – Крайт удивленно поднял брови.

– Зачем это нужно тебе? Ты не один из нас. Ты пришел неизвестно откуда. Какое тебе дело до нас? Какое тебе дело до того, что произойдет с племенами?

– Да, – Крайт выпрямился. – Я пришел неизвестно откуда. И мне не было до вас никакого дела. Не было до вас дела до тех пор, пока Великий Фатум не связал наши судьбы. И теперь мне есть дело. Теперь мы вместе, до самого конца, каким бы он ни был.

– Хорошо. – Хоген кивнул. – Ладно. Мой отец принял тебя, поддержал, и я соглашаюсь с его решением. Делай то, что ты хочешь. Объединяй племена. Но не больше. Оставь Рубеж в покое. Учти, ты всего лишь шаман, а вождь – я. И я не позволю тебе дурачить меня, играя словами, как ты это сделал после нападения Медведей. И не позволю уничтожить нас, затеяв войну со всем миром. Ты меня понял9

Крайт молча поклонился.

* * *

– Я не понимаю! – Акадар вскочил со своего места, наклонился над столом. Не понимаю, почему изза непомерного честолюбия какогото юного нобиля мы должны отказываться от веками проверенных принципов Девяти! Почему должны потакать его амбициям вместо того, чтобы просто указать ему его место?! Кто он такой, этот Забн абХавзи?!

– А я не понимаю, – Баниши старался говорить спокойно, но по побелевшим губам было видно, насколько трудно ему это дается, – почему уважаемый Акадар не дает себе труда дослушать до конца, а считает необходимым перебивать меня через каждое слово? Возможно, если бы он попытался прислушаться, он бы понял, что дело отнюдь не в Забне абХавзи и что предлагаемый план, хоть и не совсем следует букве заветов Девяти, полностью соответствует их духу.

– Успокойтесь, господа, успокойтесь, – председательствующий на Совете Убаган постучал молоточком. – Давайте дослушаем уважаемого Баниши. Хотя, признаться честно, мне также непонятно, каким образом помощь в проведении военной кампании согласуется с идеей поддержания мира.

– Уважаемое Собрание! – Баниши слегка поклонился, – Именно об этом я и собираюсь говорить. – Баниши откашлялся. – Позвольте в первую очередь обратить ваше внимание на растущую напряженность, которая наблюдается в обществе Врожденная агрессивность людей требует выхода, и наши традиционные способы уже не срабатывают. Идея внешнего врага, объединявшая до сих пор людей, исчерпывает себя, теряет свою актуальность. Слишком давно не появлялось достаточно реальной угрозы, слишком давно враг не проявлял себя. В результате этот аргумент уже не рассматривается серьезно и не превращается в консолидирующий фактор. Люди при поиске врага и направления выброса накопившегося раздражения обращают свои взоры на ближних, соседей. Причем происходит это на всех уровнях. Я думаю, не стоит останавливаться на таможенной войне между Сардисом и Нагиром, грозящей перерасти в настоящую, или на претензиях Кифта к Вальпии. Уважаемый Каганаша много рассказал нам о своих усилиях в этом направлении и, как мне кажется, в глубине души очень обрадовался бы нападению южных кочевников на Кифт: это отвлекло бы внимание его короля от Сравской области. Однако ситуация гораздо серьезней. Как я уже говорил, трения происходят на всех уровнях, вплоть до семьи. Растет количество потребляемого алкоголя и, извиняюсь, избитых жен. Не смейтесь, господа, не смейтесь. Это лишь один из показателей, однако весьма важный. Таким образом, тенденция налицо. Во что это может вылиться, я думаю, прекрасно демонстрируют волнения шахтеров Сардиса и крестьянские бунты в Вальпии. И нам срочно необходимо принимать меры, иначе общее недовольство просто взорвет нас изнутри, уничтожив цивилизацию. Я не драматизирую Сейчас обществу достаточно искры. Ситуация такова, что, если мы немедленно не возьмем под контроль происходящие процессы, не создадим канал для разряжения недовольства населения, мы погрузимся в полнейший хаос, вернемся обратно к дикому существованию.