– Ты слышишь, что я тебе говорю, Андрей? – требовательно выкрикнула мать, делая затяжку и шумно выпуская дым из тонких ноздрей.

– Да, Мариша, – сделав над собой усилие, глухо ответил отчим. – Я понял.

– И что с того, что ты понял? – снова повысила голос мать. – Юрик – не твой сын, я тысячу раз могу это повторить! Хочешь, выйду на улицу и закричу, чтобы все узнали? Мне надоело притворяться, изображая добропорядочную жену! Я просто женщина, которая имеет право на счастье, я не хочу скрывать, что родила ребенка от человека, которого люблю! И он меня любит! Понимаешь ты, любит! И мы хотим быть вместе! Ты лишний, ты мне не нужен, убирайся прочь! Ненавижу тебя и твою никому не нужную доброту!

Марьяна била словами наотмашь, но отчим держался молодцом. В какой то момент он, должно быть, перестал ее слушать и, выключив слух, стоял у камина, поглаживая рукой прохладную слоновую кость ларца. Когда Марьяна замолчала, иссякнув в своей злобе, Андрей вскинул голову и посмотрел на нее долгим измученным взглядом. Его отношение к жене можно было назвать даже не столько любовью, сколько преклонением. Благоговением. Обожанием. Полным растворением в ней. Полковник Шаховской Марьяну боготворил и на ее грубые выходки взирал невозмутимо философски, как смотрит набожный крестьянин на разбушевавшуюся стихию, уничтожившую весь его урожай.

– Ты можешь любить меня, можешь ненавидеть, это ничего не меняет, Юрик все равно мой сын, хоть и родила ты его не от меня. А любить кого угодно – это твое право, – твердо проговорил отчим и, заметив нас с Юриком в дверях, протянул к малышу руки. – Сынок, – ласково улыбнулся он, маня мальчика к себе. – Иди скорее к папке на ручки!

Малыш бросил оборванный по пути в гостиную лист фикуса, занимавший до этого все его внимание, и, восторженно бормоча одному ему понятные слова приветствия, ринулся к Андрею.

– Идем ка спать, герой, что то мы припозднились, – озабоченно говорил отчим, целуя тугие щечки Юрика и его пухлые пальчики, которые мальчик азартно совал Андрею в рот.

– Я могу быть свободна? – устало осведомилась я, направляясь в прихожую.

– Жень, привет, мы с тобой не поздоровались, – откликнулся Андрей, поднимаясь по лестнице вместе с Юриком. – Куда собралась на ночь глядя?

– Пойду в бассейн, там до десяти, может, успею полчасика поплавать, – откликнулась я.

– Куда ж ты без ужина? – встрепенулась мать.

– Благодарю, я сыта, – пробормотала я.

– Она же еще и обиделась! – возмутилась Марьяна, рывком поднимаясь с кресла и устремляясь на кухню. – Ребенка не уложила, ужин не приготовила! Ничего не сделала. Лентяйка безрукая.

– Спасибо на добром слове! – проговорила я, надевая пальто.

Во дворе послышался шум подъехавшей машины, из открытых окон которой на всю округу разносилась музыка. Сиплый мальчишеский голос самозабвенно читал рэп, припев подхватывали высокие девичьи голоса. Музыка утихла, в замке загремел ключ, дверь распахнулась, и на пороге появился Василий в обнимку с ярко накрашенной девицей. Подруга висла на Василии, точно была не в силах идти без посторонней помощи. А может, так оно и было на самом деле, ибо от парочки спиртным разило так, что если поднести к ним горящую спичку и заставить дунуть, вспыхнувший факел сжег бы дотла Лесной городок.

– Салют, сестренка, давно не виделись! – приветствовал меня Шах, проходя на середину комнаты и опуская свою спутницу в кресло перед камином. – Как жизнь молодая? Никого еще не родила, пока меня не было?

Девица истерично захохотала, сползая с кресла на пол. На втором этаже показался Андрей, сердито посматривая на сына и его спутницу.

– Нельзя ли потише? – понизив голос, спросил он. – Я ребенка спать укладываю.

– Какого ребенка, бать? – нахмурился Василий. – Которого Марьяна Федоровна неизвестно от кого нагуляла?

Девица снова принялась хохотать, точно услышала невероятно удачную шутку.

– Чтобы я больше ничего подобного от тебя не слышал, – сурово оборвал сына Андрей. И, кивнув на хохотушку, осведомился: – А Света знает, что ты в ее дежурство отдыхаешь с не в меру смешливыми подругами? Девушка, вам домой не пора?

– Не пора, бать. Танюшка у меня на ночь останется, – лениво пояснил Василий.

– Танюшка сейчас же встанет и пойдет домой, – не терпящим возражений тоном отрезал Шаховской старший. – У тебя, сын, есть Светлана, и я не потерплю здесь других девиц.

Иронично вскинув бровь, Василий сунул руки в карманы куртки и двинулся по направлению к лестнице, на которой стоял его отец.

– И кто это говорит? – ехидно выдохнул он. – Муж образцовой жены? Вот женой бы и командовал! А ты, вместо того чтобы Марьяну из дома выгнать, ее ублюдка спать укладываешь! Ты что, не понимаешь? На нас все пальцем показывать будут! Ты не последний человек в городе! Тебя уважать должны, а не глумиться над тобой!

– Не смей мне указывать, как поступать с женой, – с трудом сдерживая прорывающийся сквозь показное спокойствие гнев, отчеканил отчим. – Еще раз сунешься в мою личную жизнь – мозги вышибу. Забирай свою красотку и проваливай! Пойди прогуляйся, воздухом подыши!

– Охренеть, из родного дома выгоняют! – присвистнул Василий, в развалку направляясь к двери. Ботинки и куртку он так и не снял, поэтому просто пнул дверь ногой и вышел на улицу. Девица вскочила с кресла и бросилась следом за ним.

– Я что, сто раз вам буду кричать, чтобы шли ужинать? – проорала с кухни мать, и Вероника, все это время простоявшая в дверях гостиной, одна единственная двинулась на зов.

Отчим отправился укладывать орущего благим матом Юрика, а я поехала в бассейн, чтобы хоть на несколько минут погрузиться в живительную воду и смыть с себя весь негатив, накопившийся за день.

Я бороздила бассейн из конца в конец, касалась бортика, поворачивала обратно и снова плыла, но мысли мои были далеко. В какой момент жизни Марьяна превратилась в чудовище, которое не говорит, а рычит, ругает, наставляет и направляет всех на путь истинный, который известен только ей одной? Думаю, что характер мамы испортился, когда ее стихи перестали быть нужны. Лишившись слушателей, Марьяна утратила смысл жизни. Но, объективности ради, стоит заметить, что и тексты ее изменились. Марьяна считает, что растет и совершенствуется, оттачивает мастерство, но последние ее стихи потеряли линейность и внятность, стали рваными и путаными, так что парни, отказавшись от сумбурных маминых текстов, по своему правы. Только отчим продолжает превозносить поэзию Марьяны, уверяя, что она – лучшая. Но Марьянина страничка в Интернете говорит об обратном. На нее перестали заходить прежние поклонники, зато зачастили новые посетители, ругающие мамины стихи на чем свет стоит. Начитавшись злобных пасквилей, Марьяна звереет и бросается на домашних. Мне то хорошо, есть где укрыться, но каково Андрею? Да и Василию приходится несладко, не говоря уже о Юрике. Малыш остро чувствует настроение матери и реагирует на ее истерики бессонницей и ревом. Даже не знаю, как мы будем жить теперь, когда Марьяна из за своей минутной прихоти обрушила на нас никому не нужную правду и семья взглянула на Юрика другими глазами. Малыш то чем виноват? Василий прав в одном – теперь все будут показывать на нас пальцем и шептаться за нашими спинами, обсуждая моральный облик любимой жены полковника Шаховского.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.