– Ну, что, – ухмыльнулся разбитыми губами центурион. – Как я и говорил, дали нам по заднице!

– Теперь главное вынести отсюда свою задницу и побыстрее. Наверняка, так просто пройти в лагерь нам не дадут. И у входа в эту проклятую горную кишку нас еще ждет теплая встреча. Стоять! Трибун поймал пробегающего мимо солдата. – Ты куда?! А ну в строй! – Постепенно, вокруг легата с центурионом собирались солдаты, образовав ядро порядка и сопротивления, которое разрасталось, принимая все большее количество бойцов. Но этот островок упорядоченности был слишком мал, чтобы оказать хоть какое – либо влияние на сложившуюся ситуацию. Паника охватывала все больше и больше людей. Усугубляя положение остатков армии, по тылам, еще сохраняющим какую то видимость порядка, ударили тысячи мятежников, ранее скрывавшихся в окружающих лесах. И римская армия исчезла, превратившись в один момент в толпу перепуганных людей, ищущих и не находящих спасения.

Среди высшего командования царила неразбериха. Уже давно утратив контроль над армией, наместник мог только наблюдать над бесславной гибелью тысяч людей. Охрана уже сражалась с германцами, теряя людей и отступая шаг за шагом.

Помертвевший от отчаяния Вар стоял, глядя в одну точку. Губы его шевелились, как будто он чтото произносил. Подбежал адъютант, ведя на поводу коня. – Прошу вас, нужно немедленно уходить! Враг близко. Мы еще сможем укрыться в лагере!

– Да, да. Сейчас… Ты иди. прошептал наместник. – Император не простит, все кончено… Он медленно вытащил из ножен меч. Рванул тунику на груди. Дрожащими руками приставил острие к ямке между ключицами, закрыл глаза…

Адъютант, заслышав за спиной хрип, резко обернулся. На мокрой траве корчился наместник, изпод тела, пузырясь, расползалось багровая лужа. Офицер кинулся к Вару, но в последний раз дернув ногой, командующий римской армией затих. Римлянин немного постоял над телом, затем пошел прочь. Все кончено. Теперь надо заботится только о себе. Усиливающийся дождь постепенно размывал кровавое пятно, струйки розоватой воды разбегались прочь, теряясь между стеблями пожухлой травы.

А в ущелье и перед входом в него продолжалось избиение римлян. Узнав о смерти наместника, даже еще сражающиеся отряды впадали в панику и разбегались. Многие, помутившись рассудком от безысходности, садились на землю и покорно ждали смерти. Лишь некоторым хватило мужества сражаться до конца и попытаться вырваться из окружения. Две с половиной сотни всадников Вала Нумония разметав заслон варваров ушли в леса. В эту же прореху в кольце из тысяч германских воинов ушли и легионеры Антония Галла. Затем воины племен сомкнулись, больше не давая никому вырваться. К рассвету из двенадцати тысяч легионеров римской армии и нескольких тысяч сопровождающих их женщин и рабов в живых ни кого не осталось… Это было бесславное поражение армии Рима.

Глава 3

Двое суток без остановки отряд Антония шел под промозглым, непрекращающимся дождем по лесу, продираясь сквозь густое переплетение ветвей деревьев. Позади неотвязно следовали германцы, стремясь догнать и уничтожить захватчиков… Легионеры уже падали от усталости, когда, наконец, не вышли к огромной прогалине посреди леса.

Уже стоя посреди высокой, не поосеннему зеленой травы, Антоний заметил, что серые, давящие только одним своим видом тучи кудато ушли. Над головой перевернутой чашей висело пронзительно синее небо и нежарко грело осеннее солнце. Солдаты, улыбаясь, подставляли лица под ласковые лучи. Из леса выходили последние солдаты. Вот под крики старого легионера из чащи вышел мул, таща за собой карабаллисту. Сзади двое помощников подталкивали ее, помогая животному перетащить орудие через поваленный ствол дерева. На старого мастера Юргу наткнулись случайно на следующий день после сражения, когда скорым маршем уходили на юг от места битвы. Внезапно заупрямившийся мул наотрез отказывался переходить небольшой ручеек. Двое солдат тащили, ухватившись за уздечку, непокорную скотину вперед, но мул, упираясь всеми копытами в землю лишь отчаянно мотал головой, ни сдвигаясь с места ни на шаг. Вокруг бегал Юрга, яростно ругаясь и пиная все, что попадалось под ногу. Увлеченные этим действом, они не заметили окруживших их солдат Антония. Лишь когда особенно удачный словесный пассаж старшего мастера вызвал дикий хохот у легионеров, троица мастеров резко развернулась, дико оглядываясь по сторонам и лишь заметив знакомую экипировку имперских войск, облегченно вздохнули. Как выяснилось, оставшиеся в лагере узнали о поражении армии от счастливчиков, сумевших выбраться невредимыми из той бойни, которую устроили германцы. Понимая, что долго лагерю не продержаться, римляне небольшими отрядами покидали укрепление. С ними ушел и старый Юрга с расчетом карабаллисты. Являясь номинально командиром вспомогательной центурии кузнецов и прочих рабочих, этот крепкий пятидесятилетний мужик, уходя из лагеря, приказал уничтожить все боевые машины, а одну прихватил с собой.

– Пригодится. Мало ли что. – Сказал он, щурясь на солнце, когда отряд вышел из лесной чащи. – Варваров тут полно, печенкой чую. – Мотнул головой в сторону полутораметровых яйцевидных валунов, что безмолвными серыми часовыми застыли по периметру прогалины. Вокруг холма в центре поляны, тоже стояли камни, но уже белого цвета. – Их капище. Еще постреляю, вот увидишь, командир. Произнес напоследок мастер, оправляясь назад, к своей машине.

К Антонию, задумчиво рассматривающему непонятно сооружение на холме, подошел Марк: Похоже, тут чьето святилище. Странно, никогда не слыхал, чтобы в этой местности, чтото было. Да и поселений тут нет. Кто будет богам поклоняться? Думаю, надо холмик тот еще раз тщательно проверить. Пошлю лучших следопытов, может, что и найдут.

– Давай, а я пока разберусь с лагерем. Когда бежали, ничего из запасов не взяли, все оставили в старом лагере. Теперь трудно придется. – Быстрым шагом трибун отправился к группе солдат, которым чтото с жаром втолковывал центурион. И еще одна проблема, на восемь сотен легионеров осталось только два центуриона, остальные лишь простые солдаты из разных когорт с небольшим количеством в чине десятника. Из этих десятников еще предстояло выбрать новых командиров сотен. За неимением кожи и холста для палаток, придется ночевать под открытым небом, благо погода в этом странном месте позволяет. Конечно, если бы это была остановка на насколько дней, то пришлось бы рубить деревья для устройства лагеря и постройки частокола, пусть даже и мечами. А так только надо будет усилить караул на ночь.

Отправленные Марком разведчики поднимались на холм посреди поляны. Сразу за камнями, кольцом обступавшими подножие холма, поднимались густые заросли шиповника, усыпанные алыми ягодами. К вершине, через кусты, вела узенькая прямая тропка, усыпанная мелким белым песком. Задетые проходящими легионерами, ягоды с легким шорохом осыпались наземь и превращались в бурые пятна под ногами римлян. На вершине холма стояло три статуи с величайшим старанием вырезанные из светлого дерева. Статуя справа изображала крепкого коренастого мужчину. Лицо его почти до самых глаз было укрыто густой бородой, каждый завиток которой был тщательно выполнен неведомым резчиком. К груди он прижимал огромный топор. Слева стояла высокая статуя огромного воина, свирепо смотревшего неподвижным взглядом на каждого из пришедших. Казалось, мгновение, и он вырвет из ножен меч, рукоять которого была судорожно зажата в его руке. И сильным ударом снесет пришельцев, только одним своим присутствием оскверняющих священное место. Между двумя воинами стояла женщина, обряженная в странный хитон, суженый у пояса и с большим вырезом на груди. Лицо было схоже с ликами греческих мраморных статуй богинь, такое же прекрасное и отрешенное. Внезапно за статуями послышался шорох. Один из солдат бросился вперед и заметил, как закрывается плетеным щитом подземный лаз. 'А ну стоять!' Остальные бросились к нему. Быстро откинули крышку и прыгнули в темноту схрона…