Независимо от того, решит читатель в конце концов принять или отвергнуть новый атеизм, готовность рассмотреть доводы в его пользу и знакомство с моей точкой зрения никому не повредят.

Мэтью Альпер

Я хочу поблагодарить моих родителей, Джоан и Джуда, и сестру Элизабет за неустанную поддержку, доктора Э. Фуллера Тори и доктора Артура Рифкина за внесение поправок, Тоню Бикертон-Уотсон за ее бесценное время, Джона Стерна, Арта Белла, Лайзу Лайон, Эдварда О. Уилсона, Хелену Шварц, Сюзан Рабинер, Шерри Фрезир и Лайзу Вашер из McNaughton&Gunn, Арнольда Сэдвина, Уильяма Райта, Джо Фрида, Ребекку Моррис, Альберта Фернандеса, Брэндона Куэста, Лори Вуд, Даниэллу Монтичелло, Доминик Ракка, Гиллеля Блэка, Тару ВанТиммерен, Мэтта Даймонда, Меган Демпстер, Дженин Мерфи, а также бесчисленное множество других людей, которые помогали мне на всем протяжении работы.

Знание – сила, именно способность человека как вида мыслить, то есть приобретать знания методом дедукции, обеспечила ему титул самого могущественного существа на Земле. Мы мыслим, потому что вынуждены делать это. От мышления зависит наше выживание, поскольку каждая новая порция информации, приобретенная нами как индивидами или как представителями вида, дает нам больше возможностей подчинить себе наш мир, следовательно, выжить.

Помимо этой практической необходимости накапливать информацию, наш вид стремится к знаниям в надежде обрести благодаря им ощущение смысла и цели. В этом отношении наш вид уникален: от всех прочих он отличается еще и тем, что наряду с более насущными жизненными потребностями обладает и потребностями, которые можно назвать «духовными». Так же, как наше тело жаждет пищи, мы жаждем понять свое предназначение в мире, постичь смысл нашего существования.

Поэтому на протяжении веков представители нашего вида стремились получать информацию не только для того, чтобы подчинять себе наш мир и управлять им, но и чтобы понять наше место в нем. Мы тянулись к знаниям в надежде, что каждое новое открытие внесет свой вклад в разгадку некой космической головоломки, которая, будучи когда-нибудь сложенной, наконец позволит нам со всей определенностью понять, почему мы находимся здесь.

Под эгидой науки человечество изо дня в день разгадывает тайны вселенной, полагая, что каждое новое открытие – это еще один найденный элемент наивысшей головоломки. Во всем, от мельчайших частиц материи до самых дальних пространств космоса, наше невежество неуклонно вытесняется пониманием.

Но при всех накопленных нами знаниях одна деталь головоломки неизменно ускользает от нас, и эта загадка, которая дразнит нас, неясно вырисовываясь над естественными науками, – проблема Бога. Именно она в большей степени, чем любая другая, выглядит высшим испытанием для человечества, той самой задачей, решение которой, если оно когда-нибудь вообще будет найдено, скорее всего подарит нам ту самую определенность, общую картину, с мучительной настойчивостью искомую нами. Ведь в основании проблемы существования Бога может скрываться решение проблемы существования человека.

Однако прежде чем завести разговор о проблеме Бога, следует, как учил Сократ, определиться с терминами. Кого или что мы имеем в виду, говоря о Боге? Греческих богов, египетских, скандинавских, богов йоруба или ацтеков, Будду, Яхве, Брахму, Кришну, Иисуса, Амона-Ра, Аллаха? Как можно обращаться к вопросу существования Бога, если само это слово люди понимают настолько по-разному?

Какими бы единственными в своем роде ни казались по отдельности разнообразные боги, которым поклоняются люди, у этих богов тем не менее есть явно выраженное сходство. Следовательно, лишив это многообразие богов самых экзотических атрибутов и рассматривая лишь фундаментальные, общие для всех черты, мы, возможно, получим некую сущность, которую сможем назвать «универсальным Богом».

Но что это за универсальные черты и свойства? Каков «универсальный Бог»? Каким образом можно дать ему определение? Человеческое воображение породило великое множество богов, и в каждой культуре богов воспринимали в первую очередь как сущности, которые мы именуем «духовными». Этому факту соответствует еще один: со времен зарождения человечества каждая мировая культура независимо от степени ее изолированности придерживалась дуалистичных представлений о реальности. Иными словами, любая человеческая культура воспринимала действительность состоящей из двух отдельных субстанций или сфер – физической и духовной.

Согласно этому всеобщему восприятию объекты, принадлежащие к физической сфере, осязаемы, телесны, могут быть оценены эмпирически, то есть их можно увидеть, услышать, пощупать, попробовать на вкус и понюхать. Объекты, существующие как часть этой сферы, подчиняются физическому воздействию преображения, смерти, распада, следовательно, воспринимаются как пребывающие в состоянии постоянного движения, мимолетные, бренные.

В то же время во всех культурах бытует вера в некую форму духовной реальности. Поскольку эта сфера превосходит физическую, все, что образовано духом, неподвластно законам физической природы и силам изменения, смерти, распада. Следовательно, то, что принадлежит к духовной сфере, воспринимается как неуничтожимое, неизменное и вечное.

Поскольку во всех культурах боги воспринимались как воплощение духовного, можно сказать, что универсальный Бог представляет собой духовную квинтэссенцию. Значит, если все духовное неуничтожимо, неизменно и вечно, то и универсальный Бог как квинтэссенция духовного должен обладать всеми этими свойствами.

До универсального Бога не было ничего. Согласно кросскультурным представлениям он[1] является первопричиной всего сущего, творцом, сотворившим самого себя. Нескончаемая вереница форм материи – от атомов и планет до разнообразных форм жизни – лишь некоторые из многочисленных способов, которыми универсальный Бог предпочитает являть себя. Поскольку универсальный Бог проникает повсюду, он и вездесущ, и всеведущ.

Универсальный Бог – это олицетворение жизни во всем ее совершенстве, верховная сущность и абсолют. Как сказал Еврипид, «если Бог истинный, то он совершенный, у него нет недостатков». Все, что не удовлетворяет этому условию, даже если речь идет о малейших уступках, неизбежно указывает на нечто иное, нежели Бог, нечто менее значительное, чем он. В этом вопросе не может быть промежуточных величин и полутонов. Либо Бог существует как определяющая сила во вселенной, либо его нет вообще.

Но с какой стати я должен задумываться о столь возвышенных вопросах? Что дает лично мне проблема существования Бога? Предположим на минуту, что Бог все-таки существует. Как это может отразиться на мне лично?

Если, согласно моему рабочему определению, все в мире существует как продолжение Бога, тогда это относится и к моему существованию. Значит, если я существую как продолжение Бога, а Бога принято относить к духовной сфере, то и меня следует отнести к ней – по крайней мере, отчасти. Я тоже должен обладать некой частицей бесконечного и вечного. Следовательно, если Бог существует, тогда гораздо вероятнее то, что и я бессмертен, навечно избавлен от угрозы неминуемой смерти и небытия.