На экране сменялись живописные кадры африканских пейзажей: негры в камуфляжах с автоматами на корабле, порт, заросли, военные в джипах. Катаев с удивлением внимал информации.

Диктор продолжал:

«Ситуация осложнена тем, что в Сомали нет российского посольства и переговоры по телефону ведёт российский консул из Эфиопии. Два дня назад экипажу позволили позвонить домой. Наши моряки держатся хорошо и ждут разрешения конфликта между местной мафией и фирмой – владельцем сухогруза. Как всегда, крайним оказался экипаж».

– Ты бы, дядя, вон чем занимался, – ехидно произнёс Павлик, кивая на экран телевизора. – Прямыми обязанностями. Нас уже и дикари не уважают.

– Точно. Не уважают, и давно, – подтвердил Катаев.

Синяя с перламутром «Лада-приора» вошла в парковочный ряд легковых автомобилей перед зданием центрального офиса управления ФСБ. У своей белой «хюндай-сонаты» томилась в задумчивости секретница Андреева.

– Алекс, ты всегда в другой ряд ставила! – крикнул ей с улыбкой Катаев, выходя из своей «приоры».

– Никита, я тебя поджидаю.

– Меня? – Катаев удивился.

До этого Андреева к нему персонального интереса не испытывала.

Заинтригованный, он быстро включил центральный замок и повернулся к Александре с ослепительной американской улыбкой.

– Никита, мне всегда не нравились твои машины, – заявила с сомнением Александра. И пояснила убравшему улыбку с лица Никите: – Сначала битая «девяносто девятая», теперь «приора». На иномарку мощи не хватило? Не смог призанять? Никита, объясни!

– Я поборник российского автопрома!

– Смешно!

– А мне нет! – Никита собирался насупиться. Что, она поджидала его, чтобы поёрничать над машиной? А чем плоха «приора»? Она лидер продаж в России в этом году!

– Меня требует к себе твой непосредственный босс, – вдруг совершенно чужим, холодным голосом сказала Александра.

– Да? Вот теперь и я по-настоящему удивлён.

Александра пожала плечами.

Катаев вспомнил «вечных капитанов», работавших под началом Андреевой, – Купчика и Загина.

– Где твои архаровцы? Давно не пересекался с ними.

– Мои архаровцы отдыхают после героических дел – один в отпуске, другой в госпитале после ранения.

– Загин? Надо к нему заскочить, забросить апельсинчиков.

– Сделай доброе дело, – хмыкнула Александра. – У него жуткая аллергия на цитрусовые. Пусть почешется как следует. Так вот, прихожу сегодня на планёрку, наш генерал Харченко, без объяснений, приказывает шпарить в командировку, в ваше оперативно-тактическое отделение. Спросила: зачем? Говорит: генерал Туруханов объяснит. Ты в курсе?

– Нет.

– Странно. Ну, пойдем. А может, ты темнишь? А? Жук!

– Какая мне корысть? И никакой я не жук! Я хороший!

– Что-то затевают наши шишки. Вот здесь как-то неспокойно. – Александра показала на грудь. – Зябко как-то.

– Помассировать?

– Никита, прекрати! Это гадко!

– Погода такая.

– Это не погода такая, это ты такой!

На входе оба показали удостоверения дежурному.

– Майор Андреева, майор Катаев, вас ждут в зале совещаний. Генерал Туруханов уже дважды спрашивал.

Катаев с Андреевой переглянулись – ещё интереснее.

Минуя широкий вестибюль, повернули в коридор направо. В просторном зале для совещаний вокруг длинного овального стола сидели задумчивые начальники – генерал Туруханов от оперативно-тактического отделения, ещё двое солидных, которых Александра и Катаев не знали, а также директор всей ФСБ и пузатый дядька из МИДа. Туруханов кивком велел сотрудникам присесть с краю.

– Вопрос чисто политический – надо забрать их, и всё. – Дядька из МИДа бросил авторучку на лист бумаги для заметок и удовлетворённо откинулся на спинку кожаного кресла. Для него вопрос был решённым. Кресло прогнулось, издав жалобный скрип.

– Вопрос: как? – мягко произнёс директор ФСБ, немного сутулясь и глядя в стол перед собой.

– Нужно сделать чисто. Мы заявим громогласно о своей решительности! – сказал дядька из МИДа. – Сами понимаете – никаких потерь!

Туруханов обернулся к Катаеву:

– Понял?

Катаев ничего не понял, но бодро кивнул.

Начальники как-то сразу, всем скопом, поднялись из кресел и пошли вон из зала. Туруханов провожал их. Катаеву и Андреевой он взмахом руки велел сидеть на местах.

Вернувшись в зал, Туруханов хитро усмехнулся:

– Теперь с вами поговорим.

– Товарищ генерал… – открыл рот Катаев.

– Молчать, Катаев. Имей терпение. Слышал, что говорили, – никаких потерь! – Генерал уселся на своё место, сцепил руки в замок. – А дело затеялось большое. Слышали про Сомали? Информацию передали в «Новостях» только сейчас, для чего? Ведь моряки в заложниках у бандитов не первый месяц томятся. Политика. Кое-кто начинает забывать о статусе России. А Россия, милые мои, несмотря на потери территорий, людских ресурсов, экономические передряги, всё-таки суперстрана. Нужна быстрая, смелая операция по спасению российских граждан. Всё складывается как нельзя кстати – наши оболдуи с «Обезьяны» томятся у боевиков Бабека, вроде бы наши правы и являются жертвами обыкновенного бандитского произвола…

– А дипломатические каналы? – уточнил Катаев.

– Дипломатия дипломатией, но нужна силовая акция. Как вспышка салюта в ночном небе, чтобы привлечь внимание. Малыми силами. Ты, Катаев, возьмешь отряд майора Князева. Андреева с ними уже работала.

Александра пару раз кашлянула, прочистив горло.

– Можно вопрос? Какова моя роль в экспедиции? Я – следователь-секретник.

– На этот раз вы откомандированы из Особого специального управления как эксперт. Ваша задача – дать полный отчет действий отряда спасения.

– Почему я должна этим заниматься?

– Не считаю нужным давать ответ.

– Я к тому говорю, что я следователь, и следователь специфический – занимаюсь необычными преступлениями и происшествиями на секретных военных и иных объектах. Управление секретных расследований. Я нахожу преступников, я выясняю причины, толкнувшие к преступлению. Какое я имею право оценивать работу специалистов совсем иной сферы – проведение силовых спецопераций?

– Вы уже участвовали в подобных операциях, и не единожды.

– Я ловила преступников.

– На месте вам многое станет понятно, товарищ майор.

В буфете управления, купив по стакану сока и по бутерброду с красной рыбой, Катаев и Александра долго сидели, молча жуя и запивая, не обсуждая услышанное, делая выводы про себя – в уме. Александра негодовала – опять Африка. Это уже превращалось в скверную традицию: как командировка в Африку, так ОСУ выделяло «опытного»: специалиста Андрееву. Катаев вообще не мог прийти в себя от полученного задания: забрасывают за границу, да ещё с таким дерзким требованием – провести военную операцию по вызволению заложников.

Держись, Катаев!

Жара давила. Воздух плавился. Над раскалённой сухой саванной парили грифы. Где-то далеко тявкала гиена. Губы потрескались. Жажда, мучившая так долго, теперь отступила; не хотелось уже ничего – впасть бы в забытьё и умереть.

Разве она знала, выходя замуж за Нельсона, что окажется не женой преуспевающего чернокожего ветеринара, с элитной квартирой в столице страны на берегу моря, а жалкой погонщицей тонкорогих коз. Да-да, она стала пасти коз, когда попала в эту дикую долбаную саванну. Там, во Владивостоке, Нельсон сорил деньгами, дарил цветы и фрукты, шептал картавые, с акцентом, любовные признания, рисовал перспективы, ожидающие на родине, – его примут в ведущую ветеринарную клинику страны, он будет лечить собак и кошек состоятельных сомалийцев и вскоре будет владельцем шикарной квартиры на побережье. Его будут звать «господин доктор». И Лидка купилась. Голова шла кругом – она будет жить далеко-далеко, в жаркой Африке, а чёрный-чёрный губастый негр будет её мужем, и она родит ему чёрных детей. Или мулатов. Здорово!

Но действительность враз похоронила её надежды. Когда счастливая миссис Эйшен, преданно держа мужа за руку, сошла с автобуса у дикого дерева, тоска и смутная тревога стеснили её грудь. Но Нельсон просиял от радости – под диким деревом ютилась глинобитная, крытая соломой хибара без входной двери и окон. Вокруг тлеющего костерка сидели обнажённые (в одних набедренных повязках) дикие люди. Там быт пожилой брюхатый мужчина на тонких ножках, старуха с усохшей грудью, парень с копьём, молодая смешливая женщина, видимо, его жена, и с десяток подростков от десяти до пятнадцати лет – мальчиков и девочек.