— Значит, звание лорда передается по наследству? — допрашивала Люси Джанет.

— Да, если человек не получает другого титула.

— Так, а что такое граф? Как им стать?

— Титул графа может присвоить человеку монарх. Но обычно он передается по наследству.

— Потрясающе! Значит, можно в два счета заделаться аристократом. Ты понял, папочка?

— Мне это ни к чему, мамочка, — сказал полковник Джим. — Да и тебе, наверно, тоже.

— Ну, не скажи. Я бы с удовольствием стала графиней. — Она обратилась уже к Джанет: — Ну а если ваш папаша граф, то вы получаете его титул в наследство?

— Нет. Но в отсутствии сыновей титул передается по женской линии.

— Только не по твоей, киса, — хихикнула Ангел. — Сама понимаешь почему…

— Значит, он передастся по линии моей сестры, — невозмутимо отозвалась Джанет. — А если не через нее, то через кого-то из дальних родственников.

— Ой! — воскликнула Люси. — А ведь мои предки уехали из Англии лет сто назад. Выходит, я запросто могу оказаться какой-то дальней родственницей графа или там герцога, верно, папочка? Я читала об этом в книжке. Такое уже сколько раз случалось…

Двадцать поколений высокородных шотландцев напомнили о себе во взгляде Джанет, когда она произнесла всего одно слово:

— Вы?

Вилли Гарвин про себя чертыхнулся, проклиная на чем свет стоит голос голубой крови. Люси Страйк злобно процедила:

— Не советую так говорить со мной, милая. Особенно в твоем нынешнем положении.

Вилли Гарвин громко спросил:

— Слушайте, а у вас тут часом нет бисквитов Гарибальди?

Возникла неловкая пауза, потом полковник Джим переспросил:

— Какие-какие бисквиты?

— Гарибальди, — повторил Вилли тоном капризного подростка. — Такие маленькие, длинненькие, со смородиной. Странное дело, но я больше всего люблю на десерт бисквиты Гарибальди. — Он доверительно посмотрел на пустые лица соратников полковника Джима и продолжил: — Я их обожаю с детства. Я еще всегда спрашивал мамочку: «А в раю есть бисквиты Гарибальди?» — Он откинулся на спинку стула и докончил: — Вот я и подумал, что, может, у вас они водятся… Вкуснотища!

Ангел захихикала. Полковник Джим посмотрел на мистера Секстона и спросил:

— Что он несет? Он не псих?

— Он просто шутит, — улыбнулся тот. — Думаю, мы его сможем от этого вылечить.

— Да, вы у нас хороший доктор, — и с губ полковника Джима слетело нечто, отдаленно напоминавшее усмешку.

Модести положила правую руку на стол так, что указательный и большой пальцы скрестились. Вилли хотел что-то добавить, но увидел руку и замолчал. Таррант, от внимания которого не укрылась эта сигнализация, понял, что Модести посоветовала ему больше не отвлекать внимание от Джанет и не вызывать огонь на себя.

Таррант ел медленно, с трудом заставляя себя глотать. Это угощение предвещало какие-то новые неприятности. Это вполне укладывалось в стратегию полковника Джима, который сочетал пряник с кнутом. Эти пленники, конечно же, буду использованы как способ заставить его, Тарранта, заговорить, но его откровенность все равно не спасет их от страшного конца. Он также не сомневался, что кому-то суждено умереть еще до того, как на него начнут давить, о чем и известил Модести. Полковник Джим верил в силу наглядных уроков, а у него было достаточно заложников.

Люси Страйк надула губки. Полковник Джим сидел и думал думу. Клара начала подробно объяснять, что такое шотландская аристократия, равнодушному к этому предмету Да Крузу. Меллиш явно нервничал. Ангел переводила взгляд с одного из обедавших на другого, не скрывая злорадного веселья. Леди Джанет Гиллам ела словно робот, которому отдали соответствующую команду, и смотрела прямо перед собой. Мистер Секстон откинулся на спинку стула, вертя в руке стакан с водой.

Напротив Тарранта Квинн держал в дрожавших руках нож и вилку, и его лихорадочно блестевшие на бледном лице глаза то и дело моргали. Таррант решил, что его сотрясает не страх, но гнев. Модести вела себя так, словно находилась за столом одна. Вилли следовал ее примеру.

Пять минут спустя полковник Джим отодвинул чашку и весело спросил:

— Ну, мамочка, скажи нам: кто?

Выпученные глаза Люси злобно сверкнули, а толстые алые губы вытянулись в нитку.

— Эта, — сказала она, кивнув на Джанет. — Отдай ее Ангелу. Пусть порезвится.

— Мне? — Ангел была приятно удивлена. — Сейчас сбегаю за струной. Вы очень любезны, миссис Страйк… Надеюсь, вы останетесь мною довольны.

Ангел стала вставать из-за стола, но тут впервые подала голос Модести. Глядя на Вилли и не обращая никакого внимания на остальных, она равнодушно заметила:

— Я так и знала, что эта толстая корова выберет твою шотландскую птичку. Даже жаль. Я-то хотела показать этому мускулистому болвану, что он знает еще не все.

Услышав эти кощунственные слова, все за столом окаменели, а Вилли спокойно ответил:

— Ты уже опозорилась, когда у тебя был такой шанс. Так что поздно что-то доказывать.

Модести положила в рот кусочек сыра и сказала:

— Если бы мы оказались в равных условиях, я убила бы его. Ты видел, как он скакал в своих брючках от Тати. Его возможности ограниченны, как и он сам.

— Я знаю, — буркнул Вилли, — но все же…

Побагровев от бешенства, Люси вскочила на ноги и завопила как резаная:

— Ты слышал, папочка?! Она назвала меня толстой коровой! Я меняю решение. Пусть начнут с нее. Пусть мистер Секстон покажет ей, где раки зимуют. Прямо сейчас…

Мистер Секстон аккуратно поставил на стол свой стакан. Впервые улыбка исчезла с его лица. Он посмотрел на полковника Джима. В его голубых глазах появились золотые искорки. Он произнес:

— Я готов, полковник Джим. Но лучше бы не сегодня. У мисс Блейз были трудные двадцать четыре часа, и я не хочу, чтобы она оказалась в невыгодном положении. Даже в поединке с человеком столь ограниченных возможностей, как я.

Полковник Джим уставился на стол пустым взглядом.

— Мамочка хочет сейчас, — равнодушно произнес он.

На лице мистера Секстона снова появилась улыбка, но в ней на сей раз была некоторая натянутость.

— Миссис Страйк нетерпелива, как ребенок, — сказал он, — но, полагаю, вы без труда убедите ее, что и в предвкушении удовольствия есть своя прелесть.