- Что я могу сделать? – Перебил Вася. – Ну поедем мы в Тверь, что я там?

- В Тверь? – Наташа снова усмехнулась. – Ты уж меня прости, но в Твери тебе действительно делать нечего с девятью классами прямухинской школы.

          Наташа уже успокоилась. Села за стол, что-то обдумывая. Вася так и стоял возле умывальника.

- Ты не виноват, - продолжила свою речь Наташа. – Ты не можешь быть виноват в том, что ты потомственный пастух, а я не для деревенской жизни. Но развестись ты мог ведь.

- Каждому – свое, - Васю, конечно, покоробили слова Наташи. – Но ты не забывай, что тут не все просто. У меня сын есть…

- Да уж. – Наташа тряхнула головой. – Говорим на разных языках.

- Прости, где уж мне тебя понять, пастуху.

- Только не надо вставать в позу! Я ведь правду сказала. Грубовато, конечно. Но справедливо.

- Прости. Если ты это умеешь.

          Вася еще немного постоял, ожидая ответа Натальи, но она молчала. Тогда он взял куртку, надел сапоги и ушел. Наташе совсем не хотелось его догонять.

          Конечно, он вернулся потом. Но теперь он ясно сознавал, что Наташа с ним жить не будет.

* * *

          А  Даша тем временем не без удивления принимала у себя Марину.

- Прости, что поздно… - говорила гостья. – Ужинаешь?- кивнула она на стол, на котором стояла чашка чаю и грязная посуда.

- Чай уже пью, будешь?

- Валяй!

          Даша налила кипятку из стоявшего не том же столе самовара и поставила чашку перед Мариной.

- Что, это и есть чай?

          Даша сняла заварочный чайник с крышки самовара и подлила Марине заварки.

- Ладно. Понимаю, - заговорила, наконец, Марина.- И поздно, не подруги вроде. Зачем пришла? Надо. Поговорить.  Можно?

          Даша кивнула.

- Ладно, - Марина с шумом отпила из чашки. - У, горячий! Дарь, плохо мне. То есть не совсем, но, Мишка бьет меня, знаешь?

          Даша снова кивнула.

- Ты пей чай-то, - Марина кивнула на стол. - Раз уж не разговариваешь.

          Дарья послушно принялась за чай.

- Ты понимаешь, какая штука, - продолжала Марина. - Мне и житья-то с ним нет. Пьет, буянит, злой как собака Кириковых. А если и не пьет, то, честно, сидит и думает. Знаю, даже о ком. О тебе. Что ж я поделаю? Только это невмоготу. Он меня вспоминает только когда злой и пьяный. Сволочь.

          Все это Маринка говорила долго, с большими паузами, как будто с каждым произнесенным словом ей все больше не хватало воздуха.

- Зачем терпишь? Чего тебя держит? - После долгого молчания спросила Даша.

- А потому что это только ты у нас чудо природы, жить можешь без мужика,  я не могу. Никто больше не может. А Мишка мужик нормальный, только злой, сволочь.

- Так в чем проблема? Хоть и злой, да мужик. А пьют так вообще почти все, где другого взять? Ну если невмоготу, бросай. Небось найдешь кого.

- Бросить его не могу. Как заноза какая здесь. - Марина приложила руку к груди. - Ноет здесь, даже тошнит иногда, как ноет. Да тебе не понять, ты-то век, небось, ничего не чувствуешь.

- Откуда тебе знать? - Тяжело вздохнула Дарья. - Может мне еще больней. Что я, не человек, что ли?

- Не знаю, - Марина удивленно посмотрела на Дарью. - Ты навроде камня.

          Вдруг Дарья зажмурилась и прошипела: «Как вы надоели мне все!»

- Дарь, ты чего? – Марина поднялась.

- Тебе-то что надо? Боишься, что я  мужика твоего уведу, пришла расписывать, какая он сволочь? Не бойся, я никого уводить не собираюсь. И вообще, что тебе надо?

- Да ты что? Я так, поговорить не с кем.

- Ты вот что, Маринка, - уже спокойно заговорила Даша. - Если тебе опять поплакаться приспичит, ты в подушку плачь. У меня вот подушка – верная подружка. И все понимает, и не предаст никогда.

- Хотела бы я знать, о ком ты там в подушку плачешь. - Пробурчала Маринка.

- А вот это уже не твое дело. Не береди меня, не надо. Каждый живет, как может, все разные. Мишка мне твой не нужен, сама знаешь. И вообще – мне на ферму рано, давай, иди, я спать буду.

ГЛАВА 5

          Наташа чувствовала себя виноватой перед Василием за то, что мучила его вчера, обвиняла в том, в чем он виноват  не был. Одним словом выместила на нем свою злость и обиду, отыгралась.

          Она выносила завядший букет нарциссов на дорогу, когда увидела новенькую блестящую иномарку. С чисто деревенским любопытством Наташа остановилась рассмотреть водителя. Машина, осторожно пробираясь по ухабам, остановилась как раз перед Натальей. Из автомобиля выскочил молодой человек и кинулся к Наташе.

- Наташка! Не узнать! Да ты ли это?

          В груди у Натальи защекотало. Это был Антон, по которому она лила слезы в юности.

- Не узнаешь? – Хохотал Антон. - Ну, девичья память!

          Он был не то чтобы красавец, но прежняя память да блестящий вид Антона и его машины превратили его в глазах Натальи в неземного принца. Наташа стояла перед ним в халатике, небрежно причесанная, и готова была провалиться сквозь землю от стыда за свой вид.

- Антон, - тихо произнесла она его имя.

- Наконец! Я тебя еле нашел! В Мытницах нет, говорят, в Богданово живешь. Э, куда забралась!

- Живу.

- Да Наташка, - Антон оглядел ее холодно-зелеными глазами. - Ты не меняешься, сколь лет не видел, а сейчас, на дороге увидел. Все такая же.

          Наташа смотрела под ноги, не зная, что сказать.

- Да, - протянул Антон. - Ну, надеюсь, мы увидимся еще. Твой, Василий, вроде, да? Не будет против?

- Нет.

- Слушай, Вася, это такой рыженький вроде? С ушами смешными такими? Я позабыл уже всех. Он как? Привет передавай!

          Всю недавнюю жалость и чувство вины перед Василием у Натальи как ветром сдуло в тот же миг.

- Ладно, тогда до скорого! Я к Мишке заскочу, - весело говорил Антон. - Друг детства! Живой он там?

- Относительно, - уклончиво ответила Наталья.

- Что, пьет? – захохотал Антон. - Поможем! - и сел в машину.

          Антон уехал, а Наталья стояла на дороге, и боролась с приступом ненависти ко всему, что ее окружает. Она чувствовала себя так, как будто ее только что окатили помоями. Ей известна была, конечно, манера городских показать себя перед деревенскими, покрасоваться, но себя она всегда считала выше деревенских, но сейчас ей не могло помочь и высшее образование, чтобы реабилитировать себя  в глазах Антона.

          Антон тем временем уже обнимал друга детства. Мишка был не в лучшей форме, хотя, как утверждала сидевшая на крыльце уже где-то выпившая Маринка, не пил он целый день.

- Да, друг. День это много, - смеялся Антон.

- Нормально, - безвольно согласился Мишка. – Ну, ни чего себе агрегат! - С восторгом посмотрел он на машину Антона.

- Да ладно, - Антон небрежно махнул рукой. – Давай, в Прямухино сгоняем, посидим потом, шашлычок организуем! Мадам позовем! - подмигнул он Марине.

- Ты его не спаивай! - Грустно проговорила Марина.

-Ты бы сама пошла, на работу, что ль, тебе не надо разве? - Зло проговорил Мишка.

- Да пошел ты, - буркнула Марина.

- Да я и пошел! - хмыкнул Мишка, садясь в машину.

- Не, мадам мы лучше звать не будем, - проговорил Антон уже в машине.

          Мишка с Антоном поехали на речушку Вельгу, Антон, в самом деле, организовал шашлычок, но Мишку больше всего порадовал коньяк, извлеченный другом из машины.

- Слушай, как это Наташка в Богданово оказалась? - спросил Антон после первой рюмки.

- Да с Васькой. Подальше от его жены спрятались.

- Не, как она вообще здесь оказалась? Не по месту рыбка ведь.

- Что значит, не по месту? - не понял Мишка.

- Ну ей бы водиться с рыбкой покрупней, а не с пескарями.

          Мишка, молча, налил еще коньяку, выпил, закусил луковицей.

- Да, впервые вижу, что бы коньяк луком закусывали! - Захохотал Антон.